Составителем списка был Мануэль Солимано, ставший по поручению партии (и «Педро») «двойным агентом». Дональд Дотерс, у которого он был «на связи», платил щедро (по чилийским понятиям), но жестко требовал конкретные результаты: имена, адреса, контакты, характер профашистской деятельности. Почти на каждой встрече Дотерс подолгу расспрашивал Солимано о знакомых ему итальянцах. Было очевидно, что американец, как и все разведчики, был озабочен поисками пополнения для своей «сети». Чтобы помочь Дотерсу качественными «кадрами», Мануэль вначале обсуждал этот вопрос с «Педро», потом — с Гало. Со временем в рядах гуверовцев «трудилось» не менее двух десятков близких к КПЧ итальянцев, включая друга Солимано — Паскуаля Касаулу.
Гуверовцы использовали амбициозность итальянских подопечных и вскоре установили полный контроль над работой антифашистской организации «Италия Либре». В самой «разговорчивой» колонии секреты сохранялись плохо. Многие ее члены знали, что американцы действуют с дальним прицелом, подыскивая людей для отправки в Италию (в этом ведомство Гувера оказывало содействие Управлению стратегических служб Билла Донована)[67].
Мануэль Солимано руководил своей «секретной ячейкой» до начала 1945 года. Охота за «итальянскими фашистами» со временем переросла в многоплановую операцию, включавшую слежку за потенциальными врагами из числа немцев, японцев, аргентинцев и русских из «белой колонии». Наружное наблюдение за «объектами», тайное проникновение в их квартиры и проведение негласных обысков, организация прикрытия для американцев из службы радиопеленгации, кампании по запугиванию врагов, сбор уличающих материалов, — это и многое другое делали «контрразведчики Солимано».
В середине 70-х годов, лежа в кровати, тяжело больной Мануэль отвечал на пытливые вопросы своей дочери. Ей хотелось сохранить для истории как можно больше подробностей о важных вехах его жизни, интересных встречах и событиях, определивших его судьбу. Беседы с отцом были записаны на магнитофонную пленку, о существовании которой автор этой книги узнал во время визита к дочерям Солимано. После долгих уговоров мне удалось ознакомиться с содержанием этих пленок. Конечно, больше всего меня интересовали воспоминания Солимано о годах Второй мировой войны. Нужно сказать, что он не слишком распространялся об этом периоде своей жизни. Описал некоторые приметы времени, рассказал о своем бизнесе — продаже подержанных автомашин, трудностях с приобретением бензина, покрышек и запасных частей. Все нормировалось.
«Неужели тебе больше не о чем вспомнить? — удивлялась дочь. — В мире шла война, в Чили — хозяйничала “пятая колонна”, все, кто интересовался политикой, считали своим долгом занять ту или иную позицию. Ты что, был в стороне от всего этого?»
«Не знаю… имею ли я право… говорить об этом, — по сбивчивому голосу Солимано можно было догадаться, что он действительно полон сомнений. — Видишь ли, я дал американцам обязательство… не разглашать. Времени с той поры прошло много, но вдруг это им не понравится…»
Солимано все-таки рассказал дочери о своей связи с сотрудником американского посольства Дотерсом (псевдоним «Жак»). О некоторых операциях по нацистам. О том, что партия была в курсе его контактов с американцами. Что американцы уговаривали его поехать в Италию продолжить борьбу с фашизмом. Умолчал он только о своих встречах с «товарищем Педро». Оставлять какие-либо свидетельства о связи с агентом Коминтерна было опасно. В стране не утихали репрессии: с помощью бывших гестаповцев, обосновавшихся в Чили после войны, охранка Пиночета методично выявляла и физически уничтожала «затаившихся красных».
Глава XXI.
ФОН ТЕРМАНН — ПОСОЛ РЕЙХА В АРГЕНТИНЕ
Разведчики антигитлеровской коалиции, действовавшие в Буэнос-Айресе, старались не выпускать из поля зрения посла Третьего рейха Эдмунда фон Терманна.
Для «Артура» «освещение» фон Терманна было не менее сложной задачей, чем для «конкурентов». Немецкий посол обладал солидным дипломатическим опытом, и в свои 56 лет не раз попадал в «поле зрения» разведок, работая в Мадриде, Будапеште, Брюсселе и Вашингтоне. Особенно напряженными для него были 1925—1933 годы, когда Терманн являлся генеральным консулом в «вольном городе» Данциге. Проблемы его не раз обсуждались в Лиге Наций. Германия и Польша претендовали на Данциг, и по этой причине между ними то и дело обострялись отношения, множились провокации, росло число жертв. Ведущие европейские страны обзавелись в «вольном городе» резидентурами. Их было столько, что Данциг мог претендовать на звание «шпионской столицы» Балтики.
В сводки советской разведки фон Терманн до отъезда в Аргентину попадал регулярно. Вот одно из этих сообщений:
«Сов. Секретно (для Розенфельда)
Эдмунд Фрейхер фон Терманн совершил поездку в Советский Союз, чтобы переговорить с послом Германии Дирксеном о своей работе в СССР. Он очень хочет получить назначение генконсулом в Тифлис. Фон Терманн знает русский язык, так как был военнопленным в Сибири. Жена его — Вильма Реймерс — рижанка (немка), окончила в Риге гимназию, прекрасно говорит по-русски. Увлекается русской культурой, историей русской аристократии, связями русской знати с Германией. Фон Терманн придерживается “восточной ориентации”, и в этом плане интересен для нас. Сторонник возрождения Германии на идеях Гитлера».
В том же 1933 году фон Терманн был поощрен победившим режимом. Его назначили послом в Аргентину! Он с радостью простился с Данцигом, не зная еще, что борьба за так называемый «данцигскии коридор» станет детонатором Второй мировой войны. Отправляясь в дальний путь, новоиспеченный посол запасся ящиком с местной водкой «голдвассер» и мешочком с медными и никелевыми гульденами данцигской чеканки — на сувениры…
* * *
На официальных приемах в здании посольства на авениде Кинтана, 161 фон Терманн появлялся в эффектном мундире внешнеполитической службы Третьего рейха. Погончики, позументы, витые шнуры, кортик на парадном поясе, фон Терманн походил больше на капитана военного корабля, чем на посла. Это впечатление усиливали награды, полученные фон Терманном в годы Первой мировой войны, среди которых выделялся железный крест. По-немецки крупное, массивное лицо, волевой взгляд, высокий лоб профессионального игрока в шахматы, зачесанные назад седеющие волосы. Очевидная полнота и очки в роговой оправе смягчали несколько «военизированный облик» фон Терманна.
До начала Второй мировой войны и в первые месяцы он был, несомненно, самым популярным персонажем дипломатической жизни в Аргентине. В начале 1941 года немецкий посол ездил в Берлин и привез оттуда некие инструкции, В двадцатых числах марта фон Терманн провел совещание с другими немецкими послами в Южной Америке, избрав для этого чилийский город Антофагасту. Прибыли в этот «оазис цивилизации» на пустынном берегу Тихого океана послы из Чили, Перу и Боливии. Утаить странное совещание не удалось. В прессе появилась информация о том, что послы рейха «замышляют перевороты» в ряде южноамериканских стран, чтобы превратить их в протектораты рейха. Советник посольства Германии в Чили Вильгельм фон Пошхаммер поторопился выступить с разъяснениями:
