Долгое время сам Цезарь жил относительно скромно, а будучи магистратом, в отличие от многих других высокомерных римских политиков, не считался с трудоемким процессом личного приема простого люда и среднего класса (всаднического сословия), среди которых подкупами, подарками и обещаниями в поддержке создал целую сеть информаторов и глашатаев, тайно или открыто занимавшимися рекламой его личности. То же самое касается и переговоров Цезаря с представителями высшего и самого влиятельного класса – сенатского сословия. Действуя осторожно, но весьма решительно, он приобрел в это время поддержку многих сенаторов и известных народных трибунов, и среди них – одного из самых богатых маститых людей Рима – Марка Красса, который часто тайно одалживал Цезарю гигантские суммы.
Долги Цезаря ко времени его отъезда в Испанию в качестве пропретора достигли умопомрачительной суммы, что, правда, мало тревожило уверенного и расчетливого интригана. Дошло даже до того, что его не желали выпускать за пределы Рима, пока он не расплатится, но благодаря вмешательству Красса, неожиданно выступившего поручителем, скандал был улажен. Все это – подкупы, умение вести переговоры и плести тайные, хитроумно запутанные интриги позволили Юлию Цезарю быть выбранным в тридцать семь лет верховным понтификом – главным религиозным лицом Рима, избиравшимся пожизненно. Интересно, что Цезарь и тут отличился – вместо существующего порядка избирать верховного понтифика коллегией жрецов Цезарь при помощи влиятельного народного трибуна и своих людей в сенате изменил законодательство и ловко подкупил основную часть электората. А лишь только после оглушительного успеха на этих выборах, что означало яркую политическую победу и ознаменовало завоевание нового рубежа на политическом поле брани, Цезарь позволил себе переселиться из скромного дома в богатое государственное здание.
Пестрые изнурительные выборные баталии продемонстрировали Риму не только политическую продуктивность Цезаря, но и неистощимость его энергии, а также обескураживающую точность расчетов – он молниеносно оценивал внутреннюю политическую ситуацию и ожесточенно, с какой-то роковой готовностью брался за такие дела, которые другие считали абсолютно невыполнимыми. Его не пугали масштабы усилий – все, что годилось даже для самого незначительного продвижения вперед, пускалось в ход, и это упорство, помноженное на удивительную осмотрительность, постепенно начали приносить сочные плоды успеха. Наконец, он всегда был одинаково трезв в оценке своего собственного положения и окружающих. Подсознательно понимая, что усилить свой имидж можно путем прибавления к нему политического веса наиболее сильных мира сего, он ухитрился сделать своими друзьями сначала упомянутого уже известного в стране полководца и общественного деятеля Марка Красса, а затем и наиболее внушительного по влиянию на сенатское сословие и почти всемогущего в империи человека – Гнея Помпея. Зная, что Помпей и Красс ненавидят друг друга и в то же время готовы на все, чтобы удовлетворить свое ненасытное тщеславие, Цезарь реализовал почти немыслимый план – организовал тайный тройственный союз – триумвират, которым, по сути, ловко манипулировал в течение нескольких лет. Практически, он выбрал себе выгодную роль посредника между двумя наиболее влиятельными и ненавидящими друг друга людьми, чем обеспечил себе консульство – высшую выборную должность в древней республике.
Тут не лишним будет вспомнить, что ради консульской должности Цезарь пожертвовал триумфом – высшей почестью, которой удостаивались лишь победитель значительных сражений в пользу государства. Просто не успевая к выборам консулов, он выказал редкое благоразумие, не колеблясь отказавшись от менее важного в пользу более серьезных, хоть и призрачных перспектив.
Замечательный и изворотливый ум этого крайне амбициозного человека мастерски находил возможность выпутаться из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций как политической, так и военной борьбы. Как-то, тайно взявшись поддержать заговорщиков вместе с Крассом (на чем настаивает большая часть его многочисленных биографов и историков), Цезарь едва не попал в смертельную ловушку после того, как заговор был раскрыт. Согласно договоренности, в случае победы Красс должен был стать диктатором, а Цезарь – начальником конницы, то есть вторым человеком в империи. Отнюдь не провидение, а длительные размышления и моделирование ситуаций определили позицию Цезаря – в последний момент он решил не участвовать в заговоре, несмотря на то, что тайно поддерживал его. Потом, когда сенат, ловко подстрекаемый знаменитым оратором Цицероном, бывшим в то время римским консулом, настаивал на смертной казни заговорщиков, Цезарь вдруг оказался в щекотливом положении, поскольку поддержка смертной казни означала бы отречение от народной партии, на которую он поставил, а выступление против – выдало бы его истинную позицию. В этот тяжелый момент Цезарь, всегда старавшийся обходить законы, обратился к ним, как их наиболее послушный почитатель. Он осудил действия заговорщиков, но при этом напомнил, что осуждение на смертную казнь граждан Рима противоречит законодательству, и склонил бы большую часть сенаторов к своей якобы умеренной точке зрения, если бы не Цицерон и один из лидеров сената – Катон, яростно выступавшие за радикальную меру наказания. Тем не менее Цезарь отвел от себя опасность, так и не выдав собственных планов.
Другим впечатляющим примером был случай с его второй женой Помпеей и юным развратником из патрицианского рода Клодием во время праздника Доброй богини. Клодий был обнаружен в доме Цезаря в женском одеянии, в результате чего разразился ужасный скандал, пикантной изюминкой которого были подозрения жены Цезаря в интимной связи с Клодием. Поскольку дело дошло до суда, Клодию грозило тюремное заключение или изгнание из города, что поставило бы точку на его многообещающих начинаниях. Все так бы и окончилось, если бы не непредсказуемая позиция Цезаря, который должен был выступить главным свидетелем. Все вдали, что он обвинит Клодия, но Цезарь внезапно заявил, что не будет выступать в суде, и, подчеркнув, что «жена Цезаря» должна быть вне даже порочащих ее слухов, тотчас развелся с нею, чем и изменил весь ход дела. Таким образом, получив лимон, наш герой сумел ловко превратить его в лимонад. Своими действиями он освободил свое имя от грязных пересудов и приобрел в лице Клодия наиболее преданного товарища по партии. Что же касается супружеской жизни, то роль женщины в тот исторический период была весьма ограниченна и ради семейной жизни Цезарь не пожелал рисковать своей репутацией, созданием которой он занимался все предшествующие годы.
