Ознакомительная версия.
Настал день 13 августа 2003 года. В храме стало тесно: многие ночевали в соборе, еще большее число приехало утром. Люди здоровались, обнимались без радости, спрашивали друг друга: «Как же мы теперь будем жить? Как все пойдет? Кого назначат на его место?» Духовенства было так много, что даже в библиотеке, отведенной под ризницу, облачались по очереди. К десяти часам утра все приготовились к службе.
Возглавил отпевание митрополит Минский Филарет (Вахромеев), Патриарший Экзарх Западной Европы. Прибыло несколько архиереев из разных епархий, из разных стран, множество священников, монашествующих, собрался огромный хор, представлявший всю Сурожскую епархию, которым управлял в тот день настоятель собора протоиерей Михаил Фортунато.
Среди стоявших внизу гостей были видны розовые кардинальские шапочки, мусульманские чалмы. Присутствовал епископ Лондона Ричард и глава Англиканской Церкви архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс, который выступил со словом после митрополита Минского и Белорусского Филарета и епископа Сергиевского Василия (Осборна).
Накануне в совете с владыками и священниками отец Михаил Фортунато определил порядок службы. Подобного богослужения в соборе еще не было.
Началось торжественное отпевание. Все было чинно и достойно: пение, чтение, возгласы, действия служащих, внимание собравшихся. Было заметно, что молился весь храм. Молились о духовном отце, о друге, об учителе. А он лежал посередине храма, спокойный, величественный и в то же время такой одинокий и недоступный для всех, кто окружал его гроб.
В прощальном слове митрополит Минский и Белорусский Филарет сказал:
– Владыка и отец, брат и сослужитель, мудрый наставник и пастырь-душепопечитель… Не престай и на небеси быть ходатаем о меньшей братии, о сотаинниках твоих, о всех верно помнящих и почитающих тебя.
Закончилась общецерковная молитва в храме, все приложились к руке владыки и Евангелию, лежащему у него на груди. Гроб вынесли из собора, поставили на катафалк, и траурный кортеж медленно двинулся в сторону кладбища. Перед главными воротами со стороны Олд-Бром-птон-Роуд вереница автобусов и машин остановилась, гроб был взят на плечи священниками, и процессия направилась по главной аллее к приготовленному месту. Шли долго, пели песнопения панихиды, не замечая страшной жары.
Вокруг приготовленной могилы были расстелены зеленые пластиковые ковры, как всегда делают при погребении на английских кладбищах. Началась лития. Затем гроб опустили в могилу. Перед зарыванием все, кто приехал на кладбище, по русскому обычаю бросили на гроб горсть земли. Быстро вырос небольшой холм, его обложили принесенными цветами, установили скромный деревянный крест. Все кончилось. Но одновременно все и началось. Не раз и не два среди людей слышалось обращение к владыке Антонию как к усопшему праведнику, как к святому, как будто он не был нашим современником, а жил давно, был прославлен и ходатайствовал за нас перед Богом. Никто людей не останавливал, не поправлял. Это было чувство глубоко личное, внутренний порыв сердца тех, кто действительно имел с владыкой Антонием встречу, разговор, кто прикипел душой к лондонскому собору, к храму митрополита Антония. Так или иначе, время поставит все на свое место, думалось в тот момент. Если Богу будет угодно, а люди не забудут все то хорошее и доброе, что сделал для них митрополит Антоний, он будет прославлен. Когда-нибудь… Пройдет время… А пока в душе неслось:
«Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего новопреставленного митрополита Антония. Аминь».
Евгений Тугаринов
Митрополит Сурожский Антоний
Интервью
– Для начала я должен рассказать, как я учился английскому. Моя мама очень хотела, чтобы я учил английский, но я ее переубедил, что английский язык безобразный, что я никогда в Англии не буду, что мне совершенно это неинтересно. А вот бы учиться немецкому! Мама согласилась, не сообразив одного – что я так хотел немецкому учиться потому, что я уже по-немецки говорил свободно и рассчитывал, что в течение года-другого я смогу, не работая почти, получать хорошие отметки. Это мне в стыд и в осуждение, но – правда. Поэтому я английского языка не знал и не учил.
Когда я стал священником в Париже (вторым священником в маленьком приходе), то я и не думал куда-нибудь уезжать, потому что я одновременно был и врачом, и священником. А потом меня пригласили вести беседы с молодежью, которая приезжала ежегодно сюда на съезд Православно-Англиканского Содружества.
Комментарий. Содружество (братство) Св. Албания и Прп. Сергия, основанное в 1928 году с целью налаживания диалога между Восточной и Западной Церквями. Ради будущего Содружества в 1943 году был приобретен дом в районе Ноттинг-Хилл на улице Лэдброук-Гроув, № 52. В этом доме была устроена домовая церковь, посвященная свт. Василию Великому, а также комнаты для священников и гостей лондонского Успенского прихода. Сюда приезжали многие известные церковные деятели русского зарубежья. В этом доме первое время жил иеромонах Антоний (Блум).
С этим домом связано немало комичного. Например, одна из историй, рассказанная протоиереем Михаилом Фортунато.
Священник и профессор Парижского богословского института о. Георгий Флоровский приезжает в Лондон на встречу с иеромонахом Антонием (Блумом). Направляется к указанному дому, звонит:
– Могу я поговорить с отцом Антонием?
– Он умер.
– О,тогда с его мамой?
– Она тоже умерла.
– Тогда кто вы?
– Я дух.
Автор этой шутки-владыка Антоний. (От составителя.)
И на одну из этих бесед пришел Николай Михайлович Зернов[10], который, будучи главой Содружества и основателем его, и предложил мне приехать сюда на съезд и стать священником Содружества. Причем предложение было сделано, с одной стороны, Николаем Михайловичем, а с другой стороны, священником, которого я встречал, когда мне было лет семнадцать, и больше не видал. Замечательный очень человек – отец Лев Жилле[11], француз, который стал православным. Когда он меня увидел в день моего приезда, промчался через сад, подошел ко мне и сказал: «Вы нам здесь нужны, становитесь священником и приезжайте в Англию». Я ему сказал, что по его слову я это сделаю, если только обстоятельства сами это устроят. И через год мне предложили стать священником здесь – в качестве настоятеля храма Православно-Англиканского Содружества. И владыка Серафим[12], который был нашим епископом в Париже, которому я, в общем, был и не нужен, меня отправил сюда на два года. За эти два года я должен был служить, должен был научиться английскому языку, должен был начать читать лекции. Это звучит очень просто, но дело в том, что я английского не знал, поэтому я засел за язык с книгой и словарем, старался производить английские звуки, что совсем не так просто, общаться с людьми.
С другой стороны, у нас была маленькая группа молодежи из Германии, которые так же, как я, не знали английского. Я для них стал служить раз в месяц на немецком языке, пока мы учились, и постепенно начал научаться. Причем иногда комично было. Меня пригласили в один из университетов здесь в юношеское содружество рассказать о Православии. Я говорил, кажется, на французском языке, наверное, не на русском. И в конце собрания студент-председатель говорит: «У нас минуты три до конца собрания. Кто может задать короткий, простой вопрос?» И один студент встал и говорит: «Может отец Антоний нам объяснить, в чем состоит разница между католическим и православным учениями о Святой Троице?» Это в три минуты все равно не скажешь, но я дал ответ, один из самых меня самого удививших. Я ему сказал: «В католическом учении Святой Дух – связь любви между Отцом и Сыном, а один плюс один составляют два, а не три. Вот и все мое объяснение разницы между православным и католическим учением».
Потом, когда я уже научился немного и мог читать на английском, то писал доклады на русском языке, мама переводила их, и я их читал с листа. Однажды я прочел такой доклад, и этот же священник, который меня просил приехать сюда, подошел ко мне и сказал: «Отец Антоний, я в жизни ничего более скучного не слышал, чем ваш доклад. Вы должны говорить без записок». Я говорю: «Отец Лев, если я буду говорить без записок, то всякий раз, как я открою рот, стану произносить что-нибудь невозможное, нелепость какую-нибудь». Он сказал: «Именно! Тогда мы сможем от души смеяться, вместо того чтобы помирать со скуки». Я ему сказал: «Хорошо, я буду говорить без записок, ответственность перед Богом и людьми – ваша». Вот с чего началась моя работа здесь.
Я первые полтора года ездил по Англии, читал пять докладов в неделю приблизительно и служил по воскресеньям здесь вместе с отцом Владимиром[13].
Ознакомительная версия.
