Спустя некоторое время стая снова показывается в небе и повторяет свой "учебный" полет.
И так - изо дня в день, от простого - к сложному старые орлы "проходят программу" со своими орлятами, которые с каждым часом растут и крепнут. Наконец время подходит и к одному из самых сложных элементов орлиной школы пикированию, при котором отрабатывается стремительное падение к земле и точность выхода из пикирования.
Вот старый орел, первым сложив крылья, пикирует к земле, а затем выравнивается и снова поднимается вверх, к стае. Вслед за старым начинают повторять "упражнение" молодые орлята. С каждым разом "задание" усложняется, пикирование становится более глубоким и продолжительным.
Обучение длится до тех пор, пока не окрепнут, не наберут силы молодые крылья. А потом наступает самый ответственный момент в жизни каждого орленка - "экзамен на зрелость".
С огромной высоты, с парящего полета орлята камнем падают вниз и у самой земли, расправив во всю ширь свои могучие крылья, на какое-то мгновение как бы зависают на одном месте, чтобы схватить добычу в когти, и снова устремляются ввысь. Ошибки здесь не должно быть. Здесь должны быть точный расчет и сила в крыльях. Если молодой орел переоценит свои возможности, ошибется, то это будет стоить ему жизни.
Но так бывает редко. Обычно весь выводок орлят успешно выдерживает неписаный для них экзамен, после которого они становятся уже орлами и у каждого из них начинается самостоятельная жизнь.
...Наступил и наш день, наш праздник: школа дала Родине сто боевых летчиков-истребителей. И наши орлята получили путевку в небо.
Часть II. ИСПЫТАНИЕ ОГНЕМ
ВОЙНА
22 июня 1941 года... Это был самый обыкновенный воскресный день солнечный, небо синее-синее, на фоне которого ослепительно блестели снежные вершины Кавказских гор. На душе у нас было легко и весело от сознания, что еще одна трудная летная неделя закончена и что нами по праву заслужен отдых.
Как и обычно в выходные дни, мы, летчики, вместе с техниками направились ранним утром по холодку в небольшой городок Сигнах, расположенный высоко на горе. Посмотрели кино, а затем зашли в небольшой, единственный в Сигнахе ресторанчик, славившийся своими шашлыками.
Нас любезно встретил Сандро - немолодой тучноватый грузин, местный чародей кулинарии. Сандро уважал летчиков, и каждый раз, когда мы приходили, он хоть на минутку оставлял свою жаркую кухню и, вытирая о передник руки, спешил нам навстречу, приглашая за стол:
- Добро пожаловать, дорогие друзья! Кто моего шашлыка не едал - тот в Сигнахе не бывал!
Потом он удалялся готовить шашлыки, а мы, чтобы скоротать время, выходили на веранду покурить.
Так было и в тот день. Стоя у барьера, мы любовались живописным видом городка, беседовали неторопливо о жизни, строили всевозможные планы.
- Смотрите, что там происходит! - крикнул кто-то вдруг из летчиков, указывая рукой вниз, на центральную городскую улицу. Действительно, происходило что-то непонятное. Люди собирались в небольшие группки, о чем-то оживленно говорили. Другие куда-то бежали, останавливались, размахивали руками, что-то объясняя, снова бежали.
Что же произошло?
В это время на веранду вбежал инструктор второй эскадрильи Обухов. По дороге в ресторан он приотстал от нашей компании.
- Товарищи, война! - крикнул Обухов.
Мы не сразу осознали это слово. Окружили Обухова, стали его расспрашивать.
- Сейчас... по радио... - сбивчиво, волнуясь, начал он рассказывать, передали сообщение...
Мы стрелой вылетели из ресторана и пустились по крутой, мощенной булыжником дороге на центральную площадь города.
Да, все так и есть! У репродуктора близ кинотеатра стояли молчаливые люди, внимательно ловившие каждое слово диктора. Здесь же были и старики, которым молодые грузины торопливо пересказывали суровые слова первой фронтовой сводки. В нашем сознании как-то не укладывалось, что именно сейчас, ясным июньским утром, от Балтийского до Черного морей идут жестокие бои. Но это было так...
Когда мы прибежали на аэродром, наши курсанты и летно-технический состав были уже на построении. Мы быстро переоделись в форму и тоже встали в строй.
Начальник школы полковник Попов открыл митинг. Слово взял заместитель начальника школы по политчасти батальонный комиссар Аристархов. Коротко сообщил он о вероломном нападении гитлеровской Германии, о развернувшихся ожесточенных боях по всей нашей западной границе, о мобилизации всех сил страны на отпор врагу.
Затем выступали летчики, техники, механики. Люди возмущались, негодовали, заявляли о своем желании отправиться на фронт. Мой друг Баланин, крепко сжав зубы, сказал:
- Ну, смотрите, фашистские псы! Придет время - завоете, да будет поздно!
Каждому из нас весть о войне оборвала какие-то планы, мечты, в каждом сердце заныла щемящая тревога за нашу Родину, за родных, близких...
Потянулись длинные военные дни. По радио передавали тревожные вести: враг рвется к столице нашей Родины - Москве. Армия сражается за каждую пядь земли. В воздушных боях, несмотря на численное превосходство вражеской авиации, наши летчики показывают образцы мужества и героизма.
Подвиги капитана Гастелло и многих других наших собратьев волновали и вдохновляли нас. Мы искренне верили в нашу славную авиацию, верили в то, что не сегодня-завтра враг будет остановлен и разбит.
Школа наша перешла на уплотненную программу подготовки курсантов-летчиков. С самого рассвета и до темноты в небе беспрерывно стоял гул моторов. Мы летали в две смены, делая по .пятьдесят вылетов в смену на один самолет: фронту нужны летчики!
В один из дней после окончания полетов нас прямо здесь же, на аэродроме, собрал начальник школы. Рядом с ним стоял батальонный комиссар.
- Товарищи летчики! - сказал полковник Попов, - фронту нужны бойцы-истребители. Кто желает поехать на фронт и готов драться с фашистами шаг вперед!
Весь наш строй сделал шаг вперед - только загудела земля.
- Спасибо! - растроганно произнесли в один голос Попов и Аристархов.
Затем начальник школы, немного помолчав и справившись с волнением, сказал:
- Мы подумаем... Мы отберем необходимое число добровольцев. А кто останется - не огорчайтесь: должен же кто-то и здесь, в тылу, готовить летные кадры для фронта!..
На следующий день нам зачитали список отъезжающих на фронт. Моя фамилия была названа в числе десяти фамилий летчиков-добровольцев. На сборы - два дня. Собираясь, я кое-что из своих вещей роздал друзьям, кое-что оставил хозяевам, где жил на квартире.
И вот долгожданный час настал. Нас торжественно провожали. На плацу был построен весь личный состав школы. Полковник Попов и батальонный комиссар Аристархов произнесли напутственные речи. Мы в ответ заверили товарищей, что на фронте не посрамим чести нашей школы, что задание партии и правительства выполним!
