Провидения, и что поэтому целью историков и философов, целью каждой нации, является постижение этого всемирного плана; необходимо познать и определить свое место в нем и в соответствии с этим познанием с возможно более полным и ясным осознанием поступать при всей своей работе, включая
политическую (выделено. –
В. М.)» [55]. Применительно к чешской нации это, в частности, означало «ее встроенность в мировую цивилизацию, неотделимость от тенденций развития мира и Европы, необходимость деятельного участия в этом развитии», логичное следование современной политической программы чешской нации «смыслу чешской истории». По мысли Масарика, через всю политическую и интеллектуальную жизнь чехов красной нитью проходят идеи гуманизма и стремления к правде. Квинтэссенция смысла чешской истории им определяется так: «Не насилием, но миром, не мечом, но плугом, не кровью, а примирением, не смертью, но жизнью… – вот ответ чешского духа, вот смысл нашей истории и наследство великих предков». Именно от этого Масарик исходил, формулируя свою политическую программу: «Гуманизм как цель и программа нашего народа должен последовательно определять и нашу национальную тактику». Сущность этой тактики – в постоянном этическом совершенствовании и работе по улучшению окружающего мира «малыми делами». «Гуманность, – по его словам, – это не сентиментальность, а работа и снова работа» [56]. Чешскую нацию Масарик рассматривал как часть западного культурного мира.
Несколько позже возникла его доктрина «чехословакизма», суть которой состояла в провозглашении чехов и словаков единой нацией. При этом Масарик, исходя и опираясь на историческое и естественное право, выдвинул идею объединения Чешских земель (Чехии, Моравии, Силезии) и Словакии в единое Чехословацкое государство. «Историческое право» – это в прошлом право Чешских земель на автономию в рамках Австро-Венгрии, а в новых условиях, условиях войны – на их независимость. «Естественное право» – это право на самоопределение для чехов и словаков, представляющих единую в языковом и культурном отношении нацию. «Чехословацкая нация», по мысли Масарика, имеет право на определение своей судьбы и видит ее в создании независимого Чехословацкого государства [57].
Перед тем как 17 декабря 1914 г. уехать надолго заграницу, Масарик назначил Бенеша своим заместителем и никогда не сожалел о своем решении. На Рождество 1915 г. Бенеш навестил Масарика в Швейцарии и привез с собой проект организации борьбы в Австрии. Ему удалось возбудить интерес К. Крамаржа и других политиков к акции сопротивления. Вскоре после встречи Бенеша и Масарика в Женеве в Праге начала создаваться тайная организация, которая позднее стала известна под названием «Маффия». В пятерку ее ведущих деятелей вошли П. Шамал, Э. Бенеш, Й. Шейнер, К. Крамарж и А. Рашин. Посредством курьеров «Маффия» поддерживала связь внутреннего и заграничного движения сопротивления, информировала союзников о положении в Чехии и Австро-Венгрии. Бенеш отвечал в этой тайной организации за связи с заграницей. Он закупал в Германии прессу, которую нельзя было достать в Австрии, собирал информацию, которая, по его представлениям, могла быть полезной Масарику, и в шифрованном виде переправлял заграницу. Жена Бенеша Гана и его друзья, как могли, поддерживали тайную деятельность Бенеша. Однако Бенешу уже тогда трудно было помогать, поскольку он начал привыкать к своему собственному способу действия, который не позволял ему перекладывать ответственность на кого-либо другого. И даже выдачи секретных сведений он не опасался так, как возможных неквалифицированных действий со стороны других; он был убежден, что никто не способен работать с такой отдачей, как он. Он работал лихорадочно и никому не доверял. Его решимость граничила с безрассудной неосмотрительностью. Карела Чапека поразил, например, случай, когда Бенеш предложил ему во время его поездки заграницу ехать через Швейцарию и тайно провезти некоторые документы. «Подумайте, как их можно спрятать. И поймите, что за это вас могут повесить» [58]. В пражской торговой академии, где Бенеш преподавал, о его заговоре против государства Габсбургов знали не только преподаватели и директор, но даже его студенты. Бенеш и его сотоварищи по «Маффии» не были профессиональными революционерами и «охраняли» заговор против Габсбургской монархии весьма небрежно. Однако неосмотрительность Бенеша имела и другую причину. Один из видных политиков того времени Лев Сыхрава позднее говорил о его почти «мистической вере в свое предназначение» и уверенности в том, что он «определенно избегнет любой опасности» [59]. Бенеш, как полагал один из его приятелей, был разумным человеком, но уж если один раз решил, то без колебаний превращал решение в действие [60].
В то время, весной и летом 1915 г., в венских правящих кругах между военными и гражданскими властями велась скрытая от взоров общественности борьба за подход к славянскому населению монархии. Верховное командование австро-венгерской армии полагало, что славяне, и особенно чехи, относятся к Габсбургской монархии в лучшем случае равнодушно, что поведение некоторых из них граничит с государственной изменой и что гражданские власти обращаются с ними чересчур бережно. Хотя армейские верхи спор не выиграли, их взгляд на славян как на ненадежный элемент в первые годы войны преобладал. Некоторые славянские политики пришли к убеждению, что командный корпус австро-венгерской армии попал в подчинение к германскому имперскому командованию, а Габсбургская монархия, согласно им, превратилась в простой инструмент германской гегемонии в Европе. Масарик и Бенеш позднее использовали этот аргумент с большим успехом в своей политической работе в Париже и Лондоне.
Вершиной австрийского давления на чехов стал арест К. Крамаржа, Й. Шейнера и А. Рашина в мае 1915 г. Им был вынесен смертный приговор, и амнистированы они были только в 1917 г. [61]. Бенеш, который должен был нести воинскую повинность, пока избегал ее, симулируя хромоту. После арестов в Праге, он, однако, стал опасаться за свою свободу. Пришло решение эмигрировать. 2 сентября 1915 г. Бенеш пересек австро-венгерскую границу, направляясь в нейтральную Швейцарию. В поездке он выдавал себя за коммерсанта и имел паспорт на имя Мирослава Шиха. Руководству торговой академии он незадолго до отъезда заявил, что отправляется в отпуск на учебу; полицейские власти узнали о его заграничной деятельности уже позднее, когда в октябре был арестован один из курьеров Маффия. С Масариком Бенеш встретился в Женеве, и тот предложил ему обосноваться в Париже. Сам же он решил уехать в Лондон. О своей деятельности в Женеве Масарик позднее говорил К. Чапеку: «В Женеве я нашел нескольких чехов…; несколько студентов и чешский рабочий кружок; позже к нам присоединился депутат Дюрих. В Женеве сохранилась связь с Парижем… Штефаник [62] развернул в Париже свою пропаганду в салонах и свете; он обладал совершенно особым даром светского апостольского красноречия, умел вдохновлять слушателей, чем вызывал к нам интерес и любовь. Дважды с докладами приезжал ко мне Бенеш». В 1915 г. в Женеве Масарик вместе с французским
