Бои продолжались с нарастающей ожесточенностью. Немецко-фашистское командование вводило в бой свежие подкрепления. Советские танкисты продолжали сражаться до последней возможности. В бою за деревню Роги красноармеец Петр Смушков при появлении вражеских танков первым пополз навстречу со связкой гранат. Хорошо зная уязвимые места танка, он подбил один из них, а выскочивших из горящей машины гитлеровцев уничтожил из автомата инструктор политотдела Александр Резяпкин. Два других танка повернули в сторону и подорвались на минах. Их экипажи также были истреблены.
Немецко-фашистская авиация порой беспрепятственно бомбила наши боевые порядки и тылы, поскольку дивизия располагала минимальными средствами противовоздушной обороны. Зверской бомбежке подвергся медсанбат, располагавшийся в больничном городке на окраине Умани. Тяжелая бомба угодила в операционный корпус. Погибли раненые, врачи, медсестры. В результате одной из бомбардировок Умани взорвались цистерны с горючим. Теперь горючее для танков приходилось подвозить из-за реки Синюхи. А это — расстояние немалое. Подтягивать тылы ближе было опасно.
Командование дивизии беспрерывно требовало подвоза горючего, боеприпасов, продовольствия. Работники тыла делали все возможное для выполнения этих требований, однако подвоз затруднялся беспрерывными налетами вражеской авиации. К тому же дороги, и без того не идеальные, в результате бомбежек и участившихся ливней становились во многих местах непроезжими. Машины с боеприпасами, горючим, продовольствием доходили до переднего края с большим трудом.
Водители автомашин сутками работали без отдыха. Чтобы быстрее доставить срочные грузы в полки, машины, следовавшие в район боев, нередко сопровождались либо помощником командира дивизии по материально-техническому обеспечению подполковником В. С. Самуйловым, либо командирами автобатальона и авторот. Особенно запомнился командир автороты 149-го танкового полка старший лейтенант А. Ф. Ларин. Андрей Фомич был смелым, волевым и очень находчивым командиром. Много раз попадал он с грузами в опасные ситуации и выходил из них благополучно.
Положение на фронте между тем с каждым днем все больше обострялось. Войскам 2-го мехкорпуса, действовавшим на направлении Христиновка, Умань, и 18-й армии, сдерживавшей продвижение противника южнее — на рубеже Копай-Город, Гайсин, Ободовка, удалось открыть довольно широкие ворота для выхода из окружения ряду советских частей, но эту возможность они использовать не смогли. Части, попавшие в окружение, плохо знали общую обстановку, были сильно измотаны в многодневных кровопролитных боях и, ко всему, не имели оперативной связи с вышестоящими штабами.
К 31 июля стало известно, что вражеским танковым соединениям удалось вклиниться в расположение 6-й и 12-й советских армий, к тому времени уже сведенным в одну группу под общим командованием генерал-майора П. Г. Понеделина. А 2 августа до дивизии дошли слухи, что фашистские танки прорвались к Первомайску, в тыл группе Понеделина. В результате часть сил 6-й и 12-й советских армий, не сумевшая своевременно отойти из района Умани, оказалась в окружении. Остальные соединения этих армий отступили к Первомайску.
В трудном положении оказались к тому времени и части 2-го механизированного корпуса. Они, правда, еще вели бои, отражали атаки противника и сами порой переходили в контратаки. Однако их силы подходили к концу. Штаб 16-й танковой дивизии уже не имел телефонной связи с полками и батальонами, не ладилась и все чаще нарушалась также радиосвязь. Чтобы как-то продолжать управлять дивизией, полковник М. И. Мындро и подполковник А. Г. Земляной время от времени посылали в подразделения танки с командирами связи. Связные уезжали и во многих случаях не возвращались — либо погибали в пути, либо попадали в плен.
Старший инструктор политотдела 16-й танковой дивизии А. К. Резяпкин.
Наконец прекратилась связь и со штабом корпуса. Никаких данных о противнике, хотя бы самых общих, больше не поступало. Не было уже и сплошной линии фронта. Между действовавшими подразделениями образовались большие разрывы, в которые свободно проникали подвижные части врага и оказывались там, где их меньше всего ожидали.
Многие подразделения дивизии все еще продолжали оказывать врагу отчаянное сопротивление. Выполняя приказы командира, работники тыла старались по возможности бесперебойно обеспечивать их всем необходимым. Было не понять, как водителям автомашин, доставлявшим боеприпасы, удавалось в этой сумятице отыскивать танковые роты и батальоны.
В ночь на 2 августа вместе с небольшой автоколонной, с боеприпасами я выехал на передовую. На место, в село Лигедзино, на окраине которого в наспех отрытой землянке разместился штаб дивизии, прибыли утром. У начальника штаба дивизии подполковника А. Г. Земляного получил указания, куда прежде всего направить машины с боеприпасами. Как раз в это время вражеские танки и пехота развернули бой за овладение селом. Перевес в силах и средствах был явно на стороне противника, но танкисты все же отразили атаку. Доставленные боеприпасы пришлись очень кстати.
В полдень меня вызвал комдив. Он был до изнеможения усталым, осунувшимся, но, как всегда, подтянутым.
Заместитель начальника политотдела 16-й танковой дивизии старший батальонный комиссар М. Д. Васильев.
— Надо спасать тылы, — спокойно сказал полковник. — У Подвойского и Терноки еще можно прорваться. Все тыловые хозяйства приказываю отвести в район Пятихатки, и как можно быстрее, потому что с севера противник уже вышел к Синюхе. Передайте это Самуйлову. Он назначен старшим.
Это была последняя моя встреча с Михаилом Ивановичем Мындро, смелым и мужественным комдивом, человеком щедрого сердца и широкой души.
…Коридор, который еще связывал Лигедзино с тыловыми службами дивизии, простреливался гитлеровцами из всех видов оружия и в любую минуту мог оказаться перерезанным. Собственно говоря, никакого коридора уже не было. Фашисты, скорее всего, просто не спешили преграждать естественную дорогу в ожидании, что по ней, возможно, попытаются прорваться к себе в тыл советские танки и здесь, на открытой местности, их гораздо легче будет уничтожить, нежели путем лобовых атак. На добровольную сдачу русских танкистов в плен гитлеровцы, конечно, не рассчитывали. В этом их убедили многодневные бои.
Поначалу дорога выглядела пустынной. К счастью, дожди накануне прекратились и за сутки грунт хорошо подсох. Это и помогло. Проскочили.
