Я посмотрел на толстенную железную раму и поежился — не хотелось бы, чтобы такая штуковина придавила руку к земле.
Колин еще раз попросил меня рассказать все, что я смог запомнить о панели управления автомобиля. Это была последняя проверка. Мне вот-вот предстояло завести мотор. Впервые в жизни я должен был управлять реактивным двигателем. Я сосредоточился и шаг за шагом рассказал, что буду делать. Колин остался мною доволен.
Я сказал, что готов к старту. Колин нажал на тумблеры. И за моей спиной заработал мощнейший двигатель. Я испытал волнение, к которому примешивалась толика страха. Звук мотора напоминал звуки, которые раздаются во всех аэропортах мира. Только со мной не было ни пассажиров, ни пилота. Колин ободряюще махнул мне рукой.
Я чувствовал, как вибрирует машина, вмиг превратившаяся в дикого зверя, которого сдерживала только моя ступня, лежавшая на педали тормоза.
Разгон был сильный, но мозги, вопреки моим ожиданиям, у меня не вышибло. Неодолимая сила тянула меня вперед, и мне оставалось только покориться ей. Скорость росла стремительно. За 13,7 секунды я разогнался до 205 миль в час. Но об этом я не знал — внутри не было спидометра. А если бы и был, я бы боялся на него взглянуть. Из-за изгиба взлетной полосы мне нужно было держать отклонение на тридцать градусов — чтобы машина шла прямо. Я и не предполагал, насколько это важно. И вот я оказался не бездельником пассажиром, а водителем, у которого есть масса неотложных занятий.
Я неотрывно смотрел вперед. Скоро должны были показаться столбики, отмечавшие точку, миновав которую я должен был заглушить мотор и раскрыть парашют. Разглядеть что-нибудь было непросто. Колеса реагировали на малейшую неровность взлетной полосы. Машина вибрировала. Мотор оглушающе ревел.
Когда машина понеслась вперед, шлем сдавило непреодолимой силой. Я все думал, что будет, если я не разгляжу столбики. К тому же забрало шлема запотело. Я не мог даже руку поднять и расстегнуть застежку. А если бы и мог, то подставил бы себя под мощный поток ветра. И тут я все-таки увидел столбики.
Я нащупал рычаг справа, потянул его на себя. Двигатель перешел с рева на низкое рычание. Я не знал, раскрылся ли парашют, но тут меня что-то толкнуло в спину, и я понял, что он раскрылся.
Парашют с огромной силой тянул машину назад. При полном ускорении водителя вдавливает в сиденье с силой, в 1,8 раза превышающей силу притяжения. Но при торможении и машину, и водителя толкает вперед. У меня перехватило дыхание, но мне это ощущение даже понравилось.
За 9,3 секунды скорость сократилась до каких-то 60 миль в час. Я вел машину к тому месту, где меня поджидала съемочная группа. Засняв, как машина несется по взлетной полосе, оператор должен был подбежать к месту остановки, и мне предстояло сказать несколько слов о том, что я испытал. Красноречия от меня никто не ждал, ждали непосредственной реакции. Зрителю это порой важнее, чем отрепетированный текст. Это дает ощущение реальности происходящего.
Съемочная группа кинулась ко мне, я попытался описать, каково это — на несколько секунд оказаться в таком мощном автомобиле. Мой приятель Колин Гудвин рассказывал, что, прокатившись на этой же машине, он стал совсем иначе относиться к скорости. Теперь я понимал, что он имел в виду. Оказалось, что сейчас всего лишь час дня. И мне захотелось проехаться еще быстрее.
Я вылез из машины, перебросился парой слов с Колином. Мы с ним были людьми, побывавшими там, где почти никто не бывал. И этот эксперимент мне предстояло повторить сегодня еще несколько раз.
Я отвел нашего продюсера Пола в сторонку и рассказал про проблему с забралом. Мы дали ассистентам задание найти поблизости магазин, где можно купить жидкость, которая не дает шлему запотеть. Но я придумал способ попроще. Нужно было размазать по забралу каплю средства для мытья посуды. Таким приемом пользуются все мотоциклисты.
Я несколько лет назад бросил курить, но недавно закурил снова. Это случилось на очередных съемках «Топ Тир», когда за нами гнались по Алабаме разъяренные фермеры — им не понравились лозунги, украшавшие наши машины. Они схватили дробовики, сели в джипы и помчались за нами. Мы пулей пронеслись через два штата. И в тот день я закурил первую за три года сигарету. Теперь мне снова хотелось курить. Я тихонько забрался в «хонду» и взял сигарету. Настроение у меня было прекрасное. Я с самого начала знал, что сумею справиться с реактивным двигателем, что сначала понервничаю, но смогу взять себя в руки. Именно так все и вышло.
Однако еще многое предстояло сделать. Я должен был объяснить перед камерой, как работает двигатель, надо было еще раз снять машину в движении. Кроме того, мне нужно было включить дожигатель и запустить мотор на полную мощность — на все десять тысяч лошадиных сил. Этого я ждал с нетерпением.
Я позвонил домой, поговорил с Минди. Она, естественно, психовала, и я как мог ее успокоил. Потом я позвонил Энди Уилману и сообщил, что первая поездка прошла успешно, машина не загорелась. Мы перекинулись шуточками, но я знал, как искренне он рад, что все прошло хорошо.
Пока я курил, машину успели проверить и подготовить ко второй поездке. Я вылез из «хонды» и пошел по летному полю. Я шел и думал: мне тридцать лет и сейчас сбывается моя детская мечта. Я направлялся к машине с реактивным двигателем, которой мне предстояло управлять на глазах у миллионов телезрителей. Никогда не стоит слишком гордиться своими достижениями — гордость часто приводит к неудачам, но, пока я шел по полю, десятилетний мальчишка внутри меня просто лопался от гордости.
Колин пожелал мне ни пуха ни пера, и я пошел на второй заезд. Меня снова сразило ощущение мощи и скорости, и, когда я вылез из машины, я сказал еще несколько слов в камеру — поделился своими впечатлениями. А потом прокатился еще раз. День был на исходе. Теперь мне предстояло проехать с включенным дожигателем.
Я снова позвонил Энди Уилману. Он напомнил, что никаких подвигов от меня никто не ждет. Я успокоил его и пообещал, что буду осторожен.
Сев за руль, я осмотрел тумблер, который включает дожигатель. Эта крохотная металлическая штуковина запускает механизмы, высвобождающие неслыханную силу, подвластную, как думали люди тысячи лет, только богам.
Колин подробно описал весь процесс: пламя должно было пробить мотор по центру и зажечь недожженное топливо. От этого мощность двигателя возрастет в два раза. Я снова вспомнил порядок действий: завести мотор, отпустить педаль тормоза, нажать на кнопку, а через несколько секунд открыть парашют и порадоваться тому, что остался жив.
Мотор, наращивая обороты, загудел. Я сделал глубокий вдох, включил дожигатель и поднял правую ногу с педали тормоза. И тут же оказался в совершенно другой машине. И рев двигателя, и ускорение стали во сто крат сильнее. Машина не просто сорвалась с места — она едва не взлетела. И только тогда я понял, что реактивный двигатель без дожигателя — добрый зверь, который только легонько подталкивает тебя в спину. А двигатель с дожигателем — это яростная стихия.
