Атясов имел весьма смутные представления о профсоюзной работе, но, по-видимому, он знал достаточно, чтобы понимать, что задачи заводского комитета — помогать администрации улучшать качество продукции, уменьшать затраты и снижать себестоимость, поддерживать трудовую дисциплину и так далее. Наверное, он также знал (или ему кто-нибудь рассказал), что существуют определенные регламентирующие условия труда законы и правила, которых надо придерживаться, однако, если правила слишком явно нарушались, это могло вызвать критику со стороны общественности, общественное порицание, выражавшееся в большом количестве разговоров, не имевших никаких последствий.
Отец Атясова был бедным крестьянином и поэтому он не смог дать сыну образование. Атясов писал так, как пишут дети, и делал задачки на сложение с большим трудом. Я видел его кабинет, в котором царит такой беспорядок, что Солтиков никогда не может ничего найти. Но Атясов в восторге от своей работы. За помощью он обращается к секретарю парткома цеха. Он еще не достиг той стадии развития, на которой мозг начинает кое-что подвергать сомнению и задавать вопросы, и возможно, никогда ее не достигнет. У него не возникает никаких вопросов, его не волнуют ни еретические мысли, ни угрызения совести, он предан, как собака. Если только он не попадет в плохую компанию и его не сделают козлом отпущения за какую-нибудь аварию, то он, несомненно, сможет подняться достаточно высоко в сталинской иерархии.
Выводы. Сейчас в Советском Союзе молодым мужчинам и женщинам без образования и специальной подготовки доверяют все более ответственные должности. Отсутствие профессиональной подготовки для многих не играет большой роли, так как они многому учатся в самом процессе работы и умудряются как-то двигать дело вперед. Но у этих молодых людей есть мечты, надежды, иллюзии и даже идеалы, которые могут быть легко разбиты. Прошедший год стал для них временем, когда они столкнулись с устрашающими событиями, увидев, как исчезают не только многие старые и заслуженные большевики, но и такие люди, как Завенягин, чья звезда, казалось, только восходила. Некоторые из этих новых людей станут жить более или менее нормально и никогда не будут обеспокоены, однако другие могут достичь той стадии вопросов и сомнений, о которой я уже говорил. Они начнут анализировать, находить прорехи в кружевах кремлевской пропаганды, так как между фактами и пропагандой огромная пропасть. Аресты руководящих работников, деятельность ГПУ, парадоксы и противоречия — все это, несомненно, плохо отразится на многих из этих молодых людей.
Мне кажется, у Советского Союза нет блестящего будущего. Если партия не сможет вернуть себе, хотя бы частично, прежнюю роль ведущей силы в стране и если ей не будет разрешено пропагандировать основные социалистические принципы, то не будет того цементирующего влияния, которое могло бы препятствовать деморализации и разрушению идеологии, заменяющей молодежи веру или религию. Я только что прочитал в «Правде» от 27 января 1938 года, что сто тысяч новых людей были назначены на руководящие должности. Сколько из них лишатся головы из-за предоставленных им сейчас власти и авторитета, сколько людей начнут высказывать критические мысли и будут арестованы? Сколько Солтиковых и Коробовых присоединятся в Сибири к таким людям с изломанной судьбой, как Завенягин? Несомненно, очень многие. Этот процесс происходил и в прошлом, но теперь, он вероятно, намного ускорится — по крайней мере в ближайшие несколько лет. Жизнь в Советском Союзе жестока, и режим не знает жалости.
10 марта 1938 годаЯ только что провел две недели, путешествуя по Уралу, где посетил Свердловск, Магнитогорск и Челябинск. Постараюсь подытожить для Вас впечатления от поездки, которые я сравниваю с моим предыдущим опытом жизни на Урале и особенно в Магнитогорске в период с 1932 по 1937 год.
Во-первых, должен отметить, что, с одной стороны, стало больше продовольственных товаров, причем качество их улучшилось, а цены снизились, и вообще обслуживание населения в этих трех городах Урала стало более сносным и даже лучше, чем в Москве. Во-вторых, по сравнению с прошлым годом положение на Урале изменилось к лучшему.
С другой стороны, у меня сложилось впечатление, что кампания политических арестов расширяется и местные власти более напуганы, чем год назад.
Материальные условия. В Свердловске. Челябинске и Магнитогорске в продаже было масло, но его продавали с ограничениями. Нельзя было купить его столько, сколько захочется. Иногда продавали масло высшего качества по 15 руб. 50 коп. или 13 руб. 50 коп. за килограмм. Однако большая часть масла была низкого качества — от 5 до 8 рублей за килограмм.
Крупы, мука и другие продукты были в довольно большом выборе. Молоко можно было купить ежедневно и в магазинах, и у частных торговцев на улице. Магазинная цена составляла 1 руб. 50 коп. за литр, частники продают его по цене от 1 руб. 80 коп. до 2 рублей за один литр.
Одежды было гораздо больше, чем год назад, и выбор был обычно лучше, чем в Москве, особенно это касается мужской, женской и детской обуви. Цены держались в пределах от 20 рублей за обувь для самых маленьких, мужскую и женскую матерчатую обувь и обувь на резиновой подошве до 200 рублей за самые лучшие женские вечерние туфли. Сравнительно хорошие мужские кожаные ботинки можно было купить за 150 рублей. Рабочий может за 60 рублей приобрести кожаные ботинки на резиновой подошве не самого лучшего качества.
Полушерстяные женские и мужские пальто продавались по цене около 400 рублей, что значительно превышает среднюю ежемесячную заработную плату на промышленных предприятиях. Что касается текстильных изделий, то я обнаружил, что Магнитогорск в этом отношении снабжается хуже, чем Свердловск и Челябинск. Однако во всех трех городах очень трудно приобрести костюмы, а штучные товары и ткани в кусках практически невозможно купить.
В этой связи хочу сказать, что в Челябинске я видел, как человек пятьдесят стояли в очереди за шерстяной материей, а другая очередь приблизительно такой же длины выстроилась в этом же магазине за мужскими нижними рубашками. Я также видел в Свердловске женщин, стоявших в длинной очереди за чулками.
Что касается электротоваров, инструментов и тому подобных вещей, то уверен, что уральские города снабжаются лучше, чем Москва. Здесь есть в продаже советские пишущие машинки за 9500 рублей, электропылесосы за 400 рублей и различные домашние электроприборы по ценам, вполне доступным высокооплачиваемым рабочим и техникам. Имеется также большой выбор кухонной посуды и фарфора но довольно-таки приемлемым ценам.
