- Где Оля? - поинтересовался я у бабы Люси.
- Я ее выгнала.
- Как? Почему? За что? - возмутился я.
- Она украла мой кошелек с деньгами.
- Да это полная чушь! Такое невозможно!
- Я утром положила кошелек в верхний ящик комода, а днем его там уже не было, - ворчала баба Люся.
Я выскочил из подъезда, в надежде, что Оля находится где-то поблизости. Шел дождь. Темная улица была пустынной. Больше я Олю никогда не видел. Дальнейшая ее судьба мне неизвестна. А свой кошелек баба Люся впоследствии нашла в другом ящике комода, куда сунула его машинально.
О, Амэрыка!
ДИСКРИМИНИРУЕМЫЙ КРИМИНАЛ
Я не могу поручиться за всю Америку, но наблюдения убедили меня, что в Нью-Йорке значительная часть белого населения относится к чернокожим с большой неприязнью. Часто мне приходилось наблюдать, как негр в метро садится рядом с белым. Тут же белый поднимается и переходит на другое свободное место. И это не только потому, что от негров исходит неприятный запах. Наглость в поведении основной массы этих выходцев из стран Африки переходит всяческие границы. Находясь под защитой закона о дискриминации, они позволяют себе выходки, за которые в нашей стране понесли бы уголовную ответственность. Все это ни в коей мере не касается интеллектуалов, которые своим внешним видом резко выделяются из общей массы. Черные адвокаты, врачи, полицейские пользуются повсеместным уважением.
Мне пришлось наблюдать, как на одной из центральных станций метро в Манхеттене черный абориген, расстегнув ширинку и вытащив оттуда свое мужское достоинство, хохоча во всю силу легких, старательно пытался мощной струей окатить опасливо огибающую его толпу пассажиров. И ни один человек не одернул мерзавца. Все знают: свяжешься с черным - неприятностей не миновать. А такие инциденты, когда в вагоне метро негр выпивает пиво и с размаху разбивает бутылку об пол, обдавая осколками сидящих пассажиров, весьма нередки. И все молчат.
Как-то ночью в Лос-Анджелесе полиция остановила нетрезвого негра, который при задержании оказал сопротивление. Полицейские слегка помяли хулигана. Кинопленка с кадрами насилия обошла все экраны мира. Прокатившаяся волна демонстраций протеста навела ужас на органы правопорядка. После этого каждый год по всей стране в этот знаменательный день возобновляются юбилейные беспорядки. Кому понадобилось ночью снимать данную сцену и каким образом кинолюбитель с камерой оказался именно в этом месте, остается тайной.
Если в Гарлеме (место, самого большого скопления черных) к вам подошел негр и ударил бутылкой по голове, то единственный рациональный вариант - спастись бегством. Белое население Америки, сплошь пользующееся кредитными карточками, всегда имеет в кармане пять-десять долларов на тот случай, если проходящий негр потребует денег. В этом случае лучше всего откупиться.
В один из жарких солнечных дней я шагал по 86-й стрит (самый центр Манхеттена). Внезапно резкий рывок за плечи заставил меня развернуться. Я увидел перед собой огромного негра, который, радостно оскалившись, стал ощупывать мои карманы.
- Долларс! - заорал он, всем своим видом демонстрируя намерение получить финансовое пожертвование.
- Я не понимаю английский, - ответил я.
- Нэ па-аныимаишь? - по-русски взвизгнул он. - Ты в Амэрыке! Должен па-анымать!
Вот уж никак не думал, что негры в Америке говорят по-русски.
- Видишь ли, любезный, - принялся отвечать я ему. - Дело в том, что я только недавно выписался из психиатрической больницы. У меня очень повышенная возбудимость, а в кармане имеется справка о моей невменяемости. Так что, сам понимаешь, полиции я не боюсь. В связи с твоим некорректным обращением моя нервная система подверглась значительной перегрузке. Это означает только одно: если ты вздумаешь сказать мне еще хоть слово, может произойти непредвиденный срыв, и тогда мне придется размазать твою мерзкую физиономию о фасад этого замечательного дома, хотя, видит Бог, мне очень не хотелось бы испачкать его твоими черными мозгами.
Терпеливо выслушав длиннющую тираду, ни слова не говоря абориген удивленно посмотрел на меня, повернулся и ушел.
Одна моя знакомая, узнав, что после деловых свиданий с ней я позже одиннадцати вечера возвращаюсь в Бруклин на метро, пришла в ужас. Обычно после этого времени поезда идут почти пустые. Настает время черных подростков- наркоманов, которые стаями в пять-десять человек врываются в вагоны, и, если там оказывается одинокий пассажир, глумятся над ним вволю. Случай не заставил себя долго ждать. Войдя в вагон, в котором дремал всего лишь один пассажир, я уселся на сиденье и приготовился к длительному путешествию. Ночью поезда обычно останавливаются в тоннелях и подолгу стоят там, прежде чем вновь двинуться в путь. Причина столь длительных остановок мне неизвестна. На следующей станции в вагон ввалилось восемь подростков. Двери закрылись. Поезд тронулся.
Юные мародеры, беснуясь, вначале вскочили на кресла и начали срывать со стен поезда рекламные плакаты. Потом, заметив сидящего в центре вагона пассажира, бросились к нему и, опрокинув на пол, начали бить его ногами. Возможно, дядя был под хмельком - он почти не реагировал на избиение. Первым моим побуждением было вмешаться и раскидать свору подонков, но, оценив ситуацию, я понял, что силы неравны. Подростки, хотя на вид им было по 14-16 лет, выглядели довольно крепкими парнями. Кроме этого, я твердо знал, что негра трогать нельзя. Выйти из вагона я не мог, так как поезд остановился в тоннеле. Двери не открывались. Вдоволь наигравшись с распластавшимся на полу господином, резвящиеся детишки стали поглядывать в мою сторону, демонстрируя свою заинтересованность новым объектом. Мне ничего не оставалось, как только подготовиться к отпору. Я решил, что первого, подскочившего ко мне черномазого, выведу из игры, откусив ему нос. Далее по ситуации. Напружинившись и слегка приоткрыв рот, я стал ждать нападения. Но что-то случилось с малолетними бандитами. Возможно, их смутил мой решительный вид, и они, бросив свою жертву, стали вырывать кожу из сиденья. Тем временем поезд тронулся и тут же выехал на станцию. Двери открылись. Гурьба вывалилась на перрон. Я был спасен, но зарекся по ночам пользоваться сабвеем.
О, Амэрыка!
Кстати, о сабвее. Далеко не все маршруты и станции нью-йоркской подземки находятся под землей. Вдоль некоторых улиц на высоте двух-трех этажей проходят железнодорожные пути, которые правильнее было бы назвать надземными. Толстенные металлические конструкции при движении поезда издают такой лязг и грохот, что у неискушенного человека барабанные перепонки выдерживают такие нагрузки только с превеликим трудом. Если при приближении состава изо всех сил орать прямо в ухо своему собеседнику, то все равно он вряд ли что услышит. Круглые сутки трясется асфальт, трясутся проезжающие машины, трясутся дома вместе со своими жильцами. Как могут несчастные жители этих домов годами сосуществовать в таком восхитительном соседстве, до сих пор остается для меня загадкой.
