Понятно, что другим полюсом следует считать согласованного человека.
Кто он?
Где искать его?
В чем его отличительные черты?[64]
Но вернемся к старику.
Он задремал в кресле.
За окном стояла все та же зыбкая, отвратительная хмарь. Нам, потомкам, прежде чем удастся отыскать дорогу домой, в наш бурный, языческий век, еще придется побродить в этой приглушающей мысли, сбивающей с толку, электрической взвеси. Но вернемся мы не с пустыми руками. Вернемся с благой вестью, что все мы, согласовавшие себя с реальностью и заодно бунтующие против нее, особенно против предела скорости света, — люди, пусть и с разных, больших и малых, букв, и никому не заказана доля уважения и признательности за его существование на белом свете.
Тем более если речь идет о таком уникальном мечтателе, каким был Тесла.
* * *
Январь, 1943 год
Гостиница «Нью-йоркер»
— Кэтрин несколько раз пыталась подняться ко мне. Я отказывался от встречи, пока однажды, когда я вышел на прогулку и отправился на Центральный вокзал полюбоваться созвездиями, она не подстерегла меня возле самой гостиницы.
Не успел я и сотни шагов отойти от гостиницы, как мне под ноги упала раненая птица. Ее сбил проезжавший автомобиль.
Я поднял голубя. Крыло было сломано, глаза-бусинки смотрели жалобно. Пришлось погладить его по головке. Следом чья-то узкая рука коснулась птицы. Голубь даже не вздрогнул. Я поднял голову.
Рядом стояла Кэтрин.
Я попросил о помощи:
— Надо как-нибудь незаметно пронести ее в мой номер. Нельзя, чтобы кто-то из обслуживающего персонала увидал голубя. Доложит управляющему, и мне не поздоровится.
Кэтрин кивнула, раскрыла сумочку. Мы аккуратно положили птицу и вернулись в отель. Кэтрин взяла меня под руку, что на нашем человечьем языке означало — она помнила обо мне, страдала, она готова помочь.
Она осталась со мной. Она приходила еще несколько раз, и, знаете, я вновь почувствовал вкус к жизни. Дело было за малым — за электротерапией. Я всем рекомендую этот метод.
Однажды тайком я сел на ночной поезд до Уорденклифа. В лаборатории подключил к голове генератор высокой частоты, и мой мозг начал наполняться лечебной силой. Я пропустил через голову 150 000 вольт. Сам я в это время находился в полном сознании и сразу после отключения прибора впал в целительный сон. Процедуры продолжались около месяца, и как-то в начале 1908 года меня осенило — почему бы мне вновь не вернуться к своему проекту?
К тому моменту у меня наладились отношения с полковником Астором. Среди всех деловых людей он был единственным литератором, а среди литераторов единственным хозяином лучшей в Нью-Йорке гостиницы, где до сих пор ко мне относились уважительно, а это что-нибудь да значило.
После одной из традиционных (раз в две недели) поездок к персональному парикмахеру за теплым компрессом лица и энергичным массажем головы, стимулирующим мозговые клетки, я надел свой любимый зеленый замшевый костюм, взял трость и направился в офис полковника.
Мы мило побеседовали. Спустя неделю он позвонил мне и сообщил, что готов встретиться со мной. Пока ничего более определенного сказать не может.
Я ответил, что с радостью повидаюсь с ним, и добавил, если кому-то необходимо отыскать благородного и дальновидного спонсора, он должен обращаться лишь к тому, в чьем распоряжении находится не менее ста миллионов.
Астор засмеялся:
— Прекрасно, мистер Тесла, будем надеяться на лучшее.
Общение с Джоном не помешало мне начать новую рекламную кампанию. Я пытался использовать любую возможность разъяснить суть Уорденклифского проекта. Не думайте, что меня толкали эгоистические или финансовые соображения. Я старался ради будущего планеты.
Я отыскал место для новой конторы. Это на Бродвее, 165.
Наш разговор состоялся через неделю или около того. Астор заявил, что его более всего интересуют летательные аппараты и что я мог бы предложить ему. Я выложил на стол эскизный проект дирижабля, напоминавшего гигантскую слезу и снабженного гигантской индукционной катушкой. Витки размещались над гондолой, прикрепленной к оболочке с горячим воздухом.
Двигатель, задействованный в моем летательном аппарате, я назвал «реактивным». Он крепился в специальном «предкрылке», а пятьдесят управляемых выпускных клапанов помещались с противоположной стороны — в «закрылке».
Полковник бегло ознакомился с эскизом и заявил, что в настоящее время его больше интересуют аппараты тяжелее воздуха, то есть аэропланы. Пришлось напомнить ему, что в недавнем выступлении на ужине в честь контр-адмирала Сигзби, состоявшемся в «Астории», я предупредил присутствующих, что в ближайшее время будет рассеяно одно популярное заблуждение, замедляющее развитие воздухоплавания. Очень скоро все убедятся, что аэроплан слишком тяжел для взлета, такая машина никогда не сможет летать с той же скоростью, с какой совершает полет управляемый аэростат. В доказательство я привел серьезную и разумную работу графа Цеппелина, который построил для перевозки дюжины человек и провизии безопасную и надежную летательную машину, скорость ее намного превосходит скорость аэропланов. С этими бессмысленными, опасными этажерками пора расстаться хотя бы по причине человеколюбия.
* * *
Это заявление следует дополнить сравнительным анализом возможностей аэропланов и кораблей, приведенным стариком в одной из статей. Тесла, ссылаясь на сделанные им расчеты, публично объявил: «Плотность атмосферы больше плотности воды, поэтому аэроплан никогда не сможет передвигаться быстрее „водного судна“».
«Воздушный аппарат тяжелее воздуха обречен. С его помощью никогда нельзя будет развить больших скоростей. У него не только ограниченная скорость вращения винта, но и с точки зрения надежности конструкции аэроплан оставляет желать лучшего. Он слишком легко ломается».
По мнению Теслы, единственным приемлемым вариантом может служить замена воздушного винта «реактивным двигателем».
И так во всем! Это была характерная для Теслы смесь бреда с гениальными догадками. Исступленные попытки утвердить свой приоритет толкали его на самые беспардонные пророчества, из которых любой здравомыслящий человек вряд ли выудит что-то более ценное, чем умозрительные спекуляции, имеющие исключительно философский характер и не подразумевающие никаких принципов их реализации.
Вывод кажется вполне очевидным, однако вот какое письмо Тесла получил от своего прежнего помощника по Колорадо-Спрингс Фрица Левенштейна:
