— Нет, нет, не помешали, присаживайтесь, — привычно проведя пятерней по гладковыбритой голове, сказал Селезнев.
"Тигр"!" — вспомнил я позывной Бормана, управлявшего по радио боевыми действиями истребительной авиации 5-й и 4-й воздушных армий на Северном Кавказе и Кубани. Да, это был тот самый комдив, управлявший с земли по радио многочисленными воздушными боями советских истребителей с немецкими "мессерами" и "фоккерами" в небе над "Голубой линией", бескомпромиссно требовавший от летчиков драться с фашистскими стервятниками слетанными парами, постоянно оберегать друг друга в бою.
В то время, помнится, я часто ловил себя на мысли: хорошо бы встретиться, познакомиться с загадочным "Тигром", запросто потолковать о секретах тогда только что введенного в практику управления истребителями по радио.
Фамилия комдива была мне, конечно, известна. Судя по его советам и рекомендациям летчикам, которые часто слышал по рации, я понимал, что он отличный знаток тактики воздушного боя, эрудированный авиационный командир, и мне, молодому тогда штабному специалисту, наверняка есть чему поучиться у "Тигра". Встретиться однако с ним в пору боев на Кубани так и не довелось: каждый из нас был по горло занят своими делами.
И вот теперь генерал-майор авиации А. В. Борман прибыл к нам на должность заместителя командарма.
Пока я восстанавливал в памяти боевые события на Северном Кавказе и Кубани, между Селезневым и Борманом завязался оживленный разговор о боевых действиях авиации при разгроме будапештской группировки врага. Из слов нового заместителя командарма нетрудно было понять, что о славных делах летчиков в боях за Будапешт он многое уже знал и теперь интересовался лишь некоторыми подробностями. Начальник штаба охотно отвечал на его вопросы.
— А с трубой-то вам, кажется, не повезло, — улучив момент, с легкой сочувственной усмешкой сказал Борман.
— С какой трубой?.. Ах да, с этой парламентской, — чуть насупившись, вспомнил Селезнев. — Не повезло, не повезло. Стыда не оберешься.
Труба на крыше венгерского парламентского здания в течение нескольких дней после овладения советскими войсками Будапештом была, как говорится, притчей во языцах. А случилось вот что. Во время боев генерал В. В. Сте-пнчев не то в шутку, не то всерьез сказал маршалу авиации Г. А. Ворожейкину, будто одному из летчиков-штурмовиков удалось влепить бомбу прямо в дымоход печной трубы на парламенте. В действительности же, как выяснилось, в здание парламента не попала ни одна авиабомба, оно осталось целехоньким.
Представитель Ставки по авиации поставил в связи с этим под сомнение правдивость и объективность также некоторых официальных боевых донесений. Повод для подобного сомнения был: отдельные командиры авиаполков и дивизий иногда преувеличивали боевые заслуги подчиненных им летчиков. А поскольку на конец февраля у нас планировалось проведение армейской военно-теоретической конференции, в ходе которой наверняка мог возникнуть вопрос и о "приписках", о неточностях некоторых боевых донесений, маршал Ворожейкин потребовал от командарма до начала конференции силами офицеров штаба проверить и сфотографировать в Будапеште и пригородах результаты авиационных ударов до врагу, иначе говоря — наглядно запечатлеть, какая помощь была оказана авиаторами наземным войскам в тех или иных конкретных случаях боев за Будапешт. Выполнение этой нелегкой и к тому же не очень благодарной миссии было возложено командованием на меня. О ней Николай Георгиевич напомнил мне в присутствии нового замкомандарма.
— Завтра утром, батенька, поезжайте в Будапешт, — распорядился он. Прихватите с собой одного-двух офицеров из разведотдела, хорошего фотографа и поезжайте.
— Если не возражаете, Николай Георгиевич, я, пожалуй, тоже поеду с товарищами. Кое в чем помогу им, а главное — собственными глазами посмотрю результаты действий штурмовиков и бомбардировщиков. Для меня, истребителя, думаю, это будет полезно, — неожиданно высказал свое пожелание генерал А. В. Борман.
Выехали рано утром вчетвером: Александр Владимирович, я, офицер разведотдела подполковник И. В. Орлов в старшина-фотограф. Работа оказалась сложной и кропотливой, выполнение задания маршала Ворожейкина потребовало почти трое суток довольно напряженного труда. И все-таки все мы остались довольны поездкой. Во-первых, посмотрели Будапешт. Несмотря на значительные разрушения, город поразил каждого из нас своей величественной красотой. Во-вторых, собрали богатый материал для главного доклада на военно-теоретической конференции. В-третьих, убедились, что в абсолютном своем большинстве боевые донесения, поступившие за время Будапештской операции в армию от командиров авиасоединений, были, безусловно, правдивыми.
На одной из будапештских улиц случайно повстречались с командиром 12-й штурмовой авиадивизии полковником Л. А. Чижиковым. Он рассказал много интересного о том, как умело использовали группы штурмовиков, возглавляемые ведущими В. Р. Воронковым, С. А. Феоктистовым, Н. Н. Стробыкиным, М. Е. Никитиным и другими, рожденные в ходе войны тактические приемы для разгрома вражеских штабов и опорных пунктов в условиях уличных боев за Будапешт. Они заранее изучали по плану города места расположения важнейших целей объектов штурмовки и, применяя различные тактические приемы, уничтожали их.
Особенно тепло говорил комдив Леонид Александрович Чижиков о летчике-штурмовике Герое Советского Союза И. Л. Могильчаке. Только за один вылет ведомая им группа илов", поддерживая наступление стрелковой дивизии, уничтожила на улицах Зена и Ворфок три немецкие пушки, два танка и до сотни гитлеровцев. Комдив охарактеризовал группу капитана Могильчака как самую результативную по уничтожению малых целей.
В Центральном и Южном парках города и в районе военных казарм мы обнаружили и сфотографировали много сожженных немецких танков. Нетрудно было установить, что сожжены они авиабомбами.
С большим интересом осмотрели мы сталактитовые пещеры под Будайскими горами, в которых в последний момент попытались было спрятаться остатки разбитых в Будапеште эсэсовских частей. Правда, укрывались они там недолго: моряки Дунайской флотилии и воины стрелковых частей в течение одного дня очистили пещеры от гитлеровских головорезов. Сталактитовые пещеры привлекли наше внимание, конечно, не сами по себе, хотя они во многом уникальны. В этот район мы приехали прежде всего потому, что именно здесь, над расположенной неподалеку венгерской военной академией, в январе — феврале чаще всего велись воздушные бои. По поступившим в штаб воздушной армии боевым донесениям, только в январе в этих местах было проведено 57 групповых воздушных боев и сбито более восьмидесяти фашистских стервятников {14}. Поскольку остатки сбитых и сгоревших вражеских самолетов еще не были убраны, старшина-фотограф и подполковник И. В. Орлов нащелкали здесь большое число фотоснимков, убедительно свидетельствовавших о мужестве и мастерстве летчиков-истребителей боевых групп, возглавляемых во время боев подполковником Д. А. Медведевым, капитаном А. З. Валеевым, лейтенантом С. В. Носовым и другими советскими летчиками.
