меня об этом ваш милый жених, Беловодов.
— Он?! Он был у вас? — встрепенулась девушка.
Лицо ее преобразилось.
Тихая, бесконечно радостная, счастливая улыбка заревом разлилась по ее лицу.
— Что это вы ищете, профессор? — раздался спокойный, насмешливый голос Приселова.
Я вздрогнул и обернулся к двери спальни.
На пороге ее стоял элегантный старый жуир, хозяин дома.
— Брелок, любезный господин Приселов... — ответил невозмутимо Путилин. — С моей часовой цепочки сорвался и упал на пол маленький брелок.
— К чему же вам самим беспокоиться, профессор? Я позову лакея, он найдет.
— Нет уж, я вас попрошу никого сюда не приглашать. Посторонние люди могут обеспокоить больную.
— Ну, как ты себя чувствуешь, Наташа? — так же вкрадчиво-ласково, как и вчера, обратился он к племяннице.
Я заметил, как лицо ее исказилось страхом.
— Очень плохо... — резко ответила она.
Обменявшись с нами еще несколькими фразами, джентльмен-опекун покинул спальню, пожелав — с иронией в голосе — Путилину найти его брелок.
Больная опять забеспокоилась.
На лице ее вновь появился ужас. Дыхание стало неровным, руки стали судорожно хвататься за одеяло.
— Что с вами? Что вы сейчас чувствуете? — склонился я над ней.
— Душно... сердце замирает... опять... опять этот страшный запах... — простонала она.
Я, откровенно говоря, скептически относившийся ко всему этому, вдруг совершенно ясно почувствовал струю резкого запаха.
Что это был за запах? Как вам сказать... Это было нечто среднее между запахом горького миндаля и гелиотропа.
У меня волосы зашевелились на голове.
— Синильная кислота! — вырвался у меня подавленный крик.
— Что?! — повернулся ко мне тоже побледневший Путилин.
— Я слышу запах синильной кислоты.
— А не этого? — указывая мне на огромный маккартовский букет, произнес ликующий Путилин.
Никогда в моей жизни я не видел такой светлой, радостной, торжествующей фигуры моего великого друга. Честное слово, он был бесподобен!
— Что это? — удивленно вырвалось у меня. — При чем тут этот сухой букет?
— Так что, по-твоему, он не может ничем пахнуть? — продолжал Путилин.
Я хлопал глазами.
— Подойди сюда и посмотри в таком случае.
Я бросился к Путилину. Он держал в руках вазу с маккартовским букетом.
— Смотри, смотри, доктор...
С этими словами он стал осторожно разбирать сухие цветы, и... посередине букета, ловко замаскированный, мне бросился в глаза великолепный живой красный цветок. Это был дивный экземпляр растения из породы тюльпанов.
Казалось, он был сделан из воска, так были упруги, блестящи, плотны его листки.
Путилин поднес его к моему лицу:
— Нюхай!
Я отшатнулся.
Резкий, сладкий до приторности запах ударил мне в лицо.
— Хотя я и не профессор, доктор, но я тебе скажу, что это за штучка. Это — страшная индийская лилия, аромат которой медленно, но верно убивает не только людей, но даже животных. Вот чем отравляется твоя пациентка!
Я бросился к больной. Теперь я знал, что надо было предпринять для оказания ей помощи.
Путилин спокойно стал разгримировываться.
Он снял парик и накладную бороду, которые преспокойно положил себе в карман, и обратился ко мне:
— Сейчас же поезжай за Беловодовым, а я пока объяснюсь с дядюшкой-опекуном.
Я быстро вышел из спальни, за мной — мой гениальный друг.
Он позвонил и явившемуся на зов лакею приказал:
— Попросите сюда барина!
Прошло несколько минут. Послышались шаги, в комнату быстро вошел Приселов, и в ту же секунду мавританская гостиная огласилась страшным криком испуга.
— Что это?.. Что это?.. Кто вы?.. — в ужасе пятясь от Путилина, с бледным, перекошенным лицом прохрипел элегантный негодяй.
— Я — Путилин, любезный господин Приселов. Не делайте мелодрамы, она вас не спасет. Я пригласил вас для того, чтобы объясниться с вами, сказать, что я нашел... мой брелок... вы понимаете?
— Виноват... я вас не понимаю... что вам угодно?.. — стараясь оправиться от страшного смущения, пролепетал зверь-человек.
— Что мне угодно? Сказать вам, что вы — гнусный негодяй, убийца-преступник.
— Милостивый государь!.. — прохрипел Приселов, делая шаг по направлению к Путилину.
Путилин стоял, скрестив руки на груди.
— Вы мне еще грозите? Вы? Браво, это забавно, любопытно и нахально до чрезвычайности! Знаете ли вы, что я имею право сию минуту арестовать вас и надеть на ваши холеные руки железные браслетики?
— Но... по какому праву... на каком основании? — совершенно растерянно слетело с искривленных судорогой губ преступника дяди.
— На основании вот этого, любезный, — загремел Путилин, показывая негодяю индийскую лилию.
Из груди Приселова вырвался крик бешеной злобы.
— Ну-с, теперь вы понимаете, что вы — в моих руках. Вы гнусно-подлым образом отравляли вашу племянницу, чтобы после смерти унаследовать все состояние вашего покойного брата, ее отца. Скажите, сколько вы разворовали из этого состояния?
Приселов бессильно, как мешок, опустился в кресло.
— Около... около трехсот... тысяч, — еле слышно пробормотал он.
И вдруг, быстро поднявшись, он грохнулся на колени перед великим сыщиком:
— Не погубите! Пощадите меня, господин Путилин! Во имя неба! Позор... суд... ссылка...
Он пополз на коленях, стараясь схватить Путилина за ноги. Путилин отшатнулся от него с чувством огромной брезгливости.
— Встаньте! Мне стыдно и страшно за вас. Как вы могли решиться на такое неслыханное злодеяние? Вот что я вам скажу: лично мне ваша гибель не нужна. Ваша судьба зависит от решения вашей племянницы и ее будущего мужа, господина Беловодова.
Как раз в эту секунду я и Беловодов вошли в гостиную, где разыгрался финальный акт этой мрачной трагедии. Оповещенный мною обо всем, Беловодов бросился к Путилину и, схватив его руку, стал осыпать ее поцелуями.
— Дивный человек... Спаситель наш! Спасибо! Спасибо вам!..
Путилин обнял молодого человека.
— Я рад, бесконечно рад, что мне удалось спасти жизнь вашей прелестной невесты, — с чувством произнес он. — Ну, а теперь поговорим о деле. Я предлагаю вот что, господин Беловодов. Вы немедленно увезете отсюда вашу невесту к вашим родителям или родственникам. Вы сделаетесь ее попечителем и примете от этого господина отчетность по его попечительству. А затем... угодно вам привлекать его к уголовной ответственности? Он сознался мне, что растратил триста тысяч рублей.
— Бог с ними, Бог с ними, с этими деньгами! — вырвалось у Беловодова. — Жива бы была моя дорогая Наташа!
Через три месяца в Н-ской церкви состоялось бракосочетание Наталии Приселовой с Беловодовым. Как потом мне довелось случайно
