Значение боев в западной части большой излучины Дона состоит также и в том, что в ходе их противнику был нанесен чувствительный урон. Кроме того, ему не удалось осуществить одну из наиболее существенных частей своего плана летней кампании - окружение и уничтожение советских армий "между Донцом и Доном". Бывший первый адъютант штаба 6-й немецкой армии полковник Адам, ведавший вопросами потерь и пополнения, писал:
"Если бы мы одержали победу, то на таком огромном фронте это выразилось бы в сотнях тысяч пленных, поля сражений были бы усеяны убитыми и ранеными, мы имели бы горы трофейного оружия и разного военного снаряжения. В действительности же картина была совсем иная... На поле боя мы обнаружили мало убитых и раненых бойцов Красной Армии. А тяжелое оружие и транспорт советские войска увели с собой..." И далее - о боях в большой излучине Дона, от 23 июля: "...Некоторые роты потеряли треть своего боевого состава... Боевая численность пехоты резко снизилась. В среднем рота насчитывала 60 человек... Армия выбилась из сил, измотана и очень ослаблена потерями"{89}.
Интересно и свидетельство бывшего гитлеровского генерала Г. Дёрра о боях этого периода. "Потери русской армии с 28 июня по 25 июля,- писал он,- были, пожалуй, меньшими в сравнении с потерями наших сил... Управление войсками на русской стороне, как это мы могли наблюдать с начала летней кампании, свидетельствовало о том, что противник стремится сохранить свои силы. Можно было предположить, что они будут использованы тогда, когда германская армия распылит свои силы в русских просторах и окажется в тяжелом положении в отношении снабжения"{90}.
Возвращаясь к рассказу о 38-й армии, следует отметить, что наш отход не был стихийным, неорганизованным. Отходили не группы воинов, а батальоны, полки, дивизии, т. е. армия, управляемая командирами и штабами, поддерживавшими между собой связь. Армия вышла из многодневных неравных боев в большой излучине Дона в составе всех своих восьми стрелковых дивизий и других частей, ослабленных в результате значительных потерь, но сохранивших боеспособность и готовых выполнять боевые задачи, поставленные командованием Сталинградского фронта, в состав которого армия вошла 16 июля.
В тот день, продолжая отходить на северо-восток, мы подошли к Дону в районе г. Серафимович. Здесь впервые связались со штабом Сталинградского фронта. По его приказанию армия была отведена на левый берег Дона... Многим из нас с болью подумалось тогда: "Почти год назад мы уходили за Днепр, неся в сердцах жгучую ненависть к врагу и горячую веру в то, что скоро вернемся... И ведь, казалось, начинала сбываться надежда. Это было зимой и весной, когда мы наступали. Увы, мы вновь отступаем, теперь уже за Дон..."
Думы жгли душу. Но чувства бессилия или обреченности не было и в помине. Жила, как и прежде, твердая, непоколебимая вера в разгром врага, в нашу победу. Ведь уже в битве под Москвой Красная Армия не только похоронила планы "блицкрига", но и развеяла миф о непобедимости немецко-фашистского вермахта. И не было сомнений, что наступит, не может не наступить день, когда враг испытает на себе еще более сокрушительные удары.
...С небольшой высотки хорошо видны переправы, по которым уходят за Дон войска 38-й армии. В памяти оживают жаркие схватки с врагом, почти не прекращавшиеся тяжелые бои. Вспоминается каждая высотка и рощица, каждый речной бережок, за которы0 бились, оказывая фашистам ожесточенное сопротивление.
В конце концов противник, обладавший многократным превосходством, вынуждал нас отступать все дальше на восток - широкими донскими степями, полями с налитой золотом пшеницей, которую некому было убрать, опустевшими, покинутыми станицами.
Немало советских воинов полегло в боях на просторах донской степи, отдав жизнь за Родину, во имя грядущей победы над врагом. Их подвиг довершат оставшиеся в строю. Вот они идут, запыленные, с почерневшими от усталости лицами. Идут не на отдых, а на новый боевой рубеж...
38-й армии была поставлена задача занять оборону по левому берегу Дона в полосе устье р. Медведица - станица Новогригорьевская.
Справа оборонялась - тоже по левому берегу Дона - 63-я армия генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова. От Клетской тянулся к югу рубеж 62-й армии, которой тогда командовал генерал-майор В. Я. Колпакчи, а дальше, до Верхне-Курмоярской - 64-й армии генерал-майора М. С. Шумилова.
Вскоре на просторах донских и приволжских степей и развернулось одно из величайших сражений в истории войн - Сталинградская битва.
Глава VIII. Сталинград: контрудар первой танковой армии
I
В Сталинградской битве мне довелось участвовать уже не с 38-й армией. В оборонительный период этого грандиозного многомесячного сражения я командовал 1-й танковой, затем 1-й гвардейской армиями. Обе они сыграли существенную роль на разных этапах ожесточенной борьбы за Сталинград, но их боевые действия, к сожалению, должным образом не освещены. Поэтому представляется целесообразным рассказать здесь хотя бы то, что запомнилось.
Прошло шесть дней с тех пор, как 38-я армия в ходе тяжелых оборонительных боев с превосходящими силами противника отошла к Дону в районе Серафимович, Клетская. Переправившись на левый берег, войска армии начали приводить себя в порядок, строили оборону, а также создавали предмостные укрепления на удерживаемых небольших плацдармах на правом берегу.
Штаб армии расположился в населенном пункте Клетско-Почтовском. Я там бывал редко, почти все время проводил в частях и соединениях, помогая их командованию в организации обороны.
22 июля меня неожиданно вызвали в штаб Сталинградского фронта. В тот же день я отправился в Сталинград. Вместе со мною поехал член Военного совета 38-й армии бригадный комиссар В. М. Лайок. В пути мы, разумеется, строили всевозможные догадки о причинах вызова. В конце концов решили, что предстоит совещание, на котором нужно будет присутствовать, а возможно и докладывать об обстановке на нашем участке обороны.
Прибыв в Сталинград, мы первым долгом отправились в домик командующего фронтом. И тут начались неожиданности. Прежде всего оказалось, что в домике новый хозяин-генерал-лейтенант В. Н. Гордов. До этого он командовал 21-й армией, а теперь был назначен командующим Сталинградским фронтом вместо маршала С, К. Тимошенко. Замена не казалась мне равноценной. В. Н. Гордов не обладал тогда опытом крупного военачальника. К сожалению, это представление подтвердилось в дальнейшем. Ведь обстановка на сталинградском направлении начала усложняться с каждым днем и даже с каждым часом. И именно в тот чрезвычайно острый и напряженный период командование фронта оказалось ослабленным, что не могло не отразиться на руководстве боевыми действиями, в особенности в условиях многократного превосходства сил противника. Генерал-лейтенант Гордов, конечно, старался сделать все, что мог. Но задача была ему не по силам.
