Яков Резник - Сотворение брони

В ноябре 1941 г. видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34. Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, для выправления в наикратчайший срок чрезвычайно неблагоприятного положения германских бронетанковых сил, не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34, особенно дизельного мотора. Кроме того, наша легированная сталь, качество которой снижалось отсутствием необходимого сырья, также уступала легированной стали русских.

Особое внимание уделялось в Германии производству танков и штурмовых орудий, самолетов, автоматического оружия, необходимых для сухопутных войск на Восточном фронте. Танков и штурмовых орудий было в 1941 году выпущено 3806 вместо 1643 в 1940 году.

3 октября 1941 года Гитлер заявил: «Мы так обеспечили все заранее, что я в самый разгар этой битвы могу приостановить дальнейшее производство вооружения в крупных отраслях промышленности, ибо знаю, что сейчас не существует противника, которого мы не могли бы сокрушить с помощью имеющегося запаса вооружения».

Подобного рода заявления Гитлера послужили поводом для необоснованного утверждения некоторыми буржуазными экономистами и генералами, что главной причиной провала блицкрига против СССР явились якобы «упущенные возможности» в развитии германской военной экономики. Однако факты свидетельствуют, что Германия не сокращала и не прекращала производство вооружения в ходе войны против Советского Союза. Напротив, во 2-й половине 1941 года наблюдался рост выпуска важных видов боевой техники, особенно танков.

К концу 1941 года военная промышленность Германии оказалась не в состоянии восполнить урон вермахта в вооружении и боевой технике, понесенный на советско-германском фронте. С июня по декабрь 1941 года потери в танках и штурмовых орудиях составили 2851 единицу, а произведено их было 2487.

Все годы Великой Отечественной войны танк Т-34 был основной машиной танковых частей Красной Армии.

Воюющие страны за время войны, как правило, значительно обновили свое танковое вооружение. Немецкая армия, например, принуждена была даже полностью перевооружиться и перейти на новые типы танков. Это немцам пришлось сделать потому, что в первых же боях их танки и противотанковая артиллерия оказались неспособными вести эффективную борьбу с нашими танками Т-34 и КВ. Танк Т-34 имел более мощную пушку, чем немецкие легкие и средние машины, и по своей бронестойкости являлся почти неуязвимым для немецкой танковой и противотанковой артиллерии. Одновременно танк Т-34 превосходил немецкие танки в подвижности и проходимости.

Назовем имена конструкторов танка Т-34, отдавших все свои знания и технический опыт на его создание, на увеличение могущества Красной Армии.

Основы конструкции танка Т-34 заложил и разработал Михаил Ильич Кошкин. Он организовал коллектив молодых конструкторов, постоянно учил их не бояться трудностей, которых бывает всегда немало при решении сложных задач. Этому замечательному конструктору мы в первую очередь обязаны появлением такого совершенно нового типа танка, каким является Т-34.

В борьбе за создание Т-34 ближайшими помощниками М. И. Кошкина были конструкторы Н. А. Кучеренко, М. И. Таршинов, А. А. Малоштанов, М. А. Набутовский, Я. И. Баран, В. Г. Матюхин, П. П. Васильев, Б. А. Черняк, А. Я. Митник, В. Я. Курасов, А. С. Бондаренко, В. К. Байдаков, А. И. Шпайклер, Г. П. Фоменко, М. Б. Шварцбург.

Опыт создания танка Т-34 показал, что советские инженеры способны решать самые сложные задачи.

В сборочном цехе бурлило людское море. Посередине застыл броневой остов танка, на который поднялись нарком Малышев, директор завода Максарев, академик Патон, парторг Центрального Комитета партии и медник Захаров с красным знаменем.

На башне танка белели слова: «Михаил Кошкин».

Внизу, у передка танка, стоял одетый в меховую куртку, унты и танкошлем механик-испытатель Игорь Мальгин, прибывший по требованию наркома с Уралмаша. Трое суток, дни и ночи, испытывал он эту первую уральскую «тридцатьчетверку». Заводского танкодрома еще не успели оборудовать, и Игорь выискивал препятствия потяжелее узаконенных — ямы и овраги, лесные и каменные завалы, — гоняя по ним машину на всех скоростях, мыслимых и немыслимых.

В один из таких дней Александр Александрович Морозов нагнал Игоря на вездеходе у кромки оврага.

— Бесчинствуешь, Мальгин! — раскричался главный конструктор. — Искалечишь машину!

— Не даст она себя искалечить, — ответил Игорь, — Эта уралочка все одолеет. Испытания выдержала нельзя лучше. Докладываю об этом с удовольствием.

Огромный цех вместил тысячи людей. В будки крановщиков и на уцелевшие от былого конвейера широкие колонны забрались мальчишки-сорвиголовы — не торчать же им, малорослым, в толчее, за спинами взрослых, в этот первый за пять месяцев войны праздничный на заводе день. Пусть матерый, под сорок градусов мороз, влетая в калитки вместе с запоздавшими, продирает сквозь дохлые фуфайки, ватные штаны и валенки, сводит пальцы рук и ног — ничего, от этого не помирают. Зато им с высоты прекрасно видна эта броневая уралочка, отправляющаяся на фронт. Им бы с ней! Да разве кто отпустит их, танкостроителей?..

Открыв митинг, парторг предоставил слово Малышеву. Тот руками в кожаных перчатках оперся о башню танка, взглянул на ребят под потолком, на людское море внизу, ожидающее речи наркома. Но ожидание затянулось. Малышеву будто что-то мешало разжать губы, произнести подходящие для долгожданного события слова.

Нетерпеливым мальчишкам на птичьей высоте странным показалось и молчание наркома, и то, что ему словно бы зябко в дубленом полушубке, в добротных бурках, армейской шапке-ушанке со звездочкой — разве бывает холодно в такой одежде?

А Малышеву было зябко не от мороза — от нахлынувших вдруг воспоминаний о совсем недавнем…