Однако были при Екатерине и другие секретари, и никто из них не возвысился так быстро и не так взлетел высоко. Просто те лишь облачали идеи и мысли Екатерины в удобоваримую форму, не выходя за круг канцелярской работы. Только твёрдое знание русского правописания было для них главным требованием. Безбородко же вышел за этот канцелярский круг, он сам предлагал Екатерине идеи и мысли и этим привлёк её на свою сторону, когда она разглядела в нём ум государственный и стала допускать к докладу одного лишь хохла...
Сам же Безбородко в докладной записке Павлу Первому так говорил о своём возвышении у трона:
«По прибытии в Москву для мирного торжества угодно было блаженной и вечной славы, достойной памяти государыне, родительнице Вашей, взять меня к себе к особе её для принятия прошений и исправления прочих дел. В самое короткое время имел я счастие приобрести высочайшую её доверенность до такой степени, что мне поручены были собственные её бумаги, и вскоре на деле учинился я первым её секретарём, имея на себе большую часть государственных дел...»
Даже княгиня Дашкова, неприятельница Безбородко, обыкновенно называла его первым секретарём государыни.
Первым большим шагом в возвышении Безбородко было причисление его к Коллегии иностранных дел. Екатерина в это время продвигала свой проект, известный в истории как «Вооружённый морской нейтралитет». Безбородко много помогал императрице в оформлении этого проекта и выпуске его в мир.
Вооружённый нейтралитет был уже несколько лет главной заботой Екатерины. Она хотела, чтобы все цивилизованные государства Европы объединились в союз для защиты нейтрального морского флага. Это больно ударило по престижу главной морской державы — Великобритании, но дипломаты этого государства сначала и не поняли, какую скрытую угрозу таит в себе вооружённый нейтралитет именно для их страны. Во всяком случае, английский посланник Гаррис теперь искал случая поговорить с Безбородко и узнать обо всём этом проекте его частное мнение.
Гаррис писал лорду Стартману, занимавшемуся в то время дипломатическими делами:
«Единственный человек, от кого я мог надеяться получить некоторую выгоду, был частный секретарь императрицы, и то только потому, что он человек честный и не заражён предрассудками, и с ним одним, кроме двух вышеупомянутых лиц (Потёмкина и графа Панина), императрица рассуждает об иностранных делах. Безбородко ежедневно возвышается в её уважении, и я вчера отправился к нему утром с целью распространиться о том, что я уже говорил недели две назад, и тем поставить его в возможность, при разговоре с государыней, сообщить ей верные и точные сведения...»
Всего через два месяца после назначения Безбородко в Коллегию иностранных дел уполномоченным императрица велела ему присутствовать на заседаниях секретной экспедиции и, кроме того, доверила его наблюдению и точному ведению департамент почтовых дел.
А надо сказать, что в то время этот департамент подлежал ведению Коллегии иностранных дел, и Безбородко сделал многое для упорядочения дел в нём, по переводу этого департамента в управление внутренних дел, по безупречной перевозке и пересылке почтовых отправлений.
Назначенный уполномоченным в коллегию, Безбородко скоро стал ведать почти всеми дипломатическими делами. Даже иностранцы, находившиеся с дипломатическими миссиями в Петербурге, признавали, что Безбородко — единственный человек, с кем можно говорить о делах серьёзно, а граф Остерман, числящийся канцлером, — «простой министр», передающий все свои мысли императрице только через Безбородко. Потому Остерман и не принимал участия в заключении тех трактатов и договоров, которые тщательно создавал Безбородко.
«Полномочный по всем негоциациям[41]» — так определила статус Безбородко в Коллегии иностранных дел сама Екатерина и работала лишь с ним.
Несколько конвенций по вооружённому нейтралитету были заключены именно по инициативе и деятельному участию в этом сложном деле Безбородко. Многое сделал он и для заключения торгового договора с Данией.
Екатерина ценила Безбородко за деятельный, расторопный ум, поручала ему самые разнообразные дела. Зато молодой двор относился к новому всемогущему человеку с большим подозрением и даже презрением, Павел откровенно высказывался о вельможе. В 1788 году, разговаривая с герцогом Тосканским, великий князь разгорячился и стал откровенно высказывать убеждение, что ему известно, кто и какие взятки берёт с иностранных министров при русском дворе:
— Я знаю и могу даже назвать их имена. Это князь Потёмкин, секретарь императрицы Безбородко, Бакунин, оба графа Воронцовы, Семён и Александр, и Морков, который теперь министром в Голландии. Я вам их назвал. Пускай они знают, что мне известно, что они за люди. Как только у меня будет власть, я их высеку, уничтожу и выгоню...
Великий князь Павел конечно же нисколько не ошибался в своих суждениях. Все эти люди, которых он называл, брали взятки в таких суммах, в таких количествах, которые были неведомы при прошлом царствовании. Однако Екатерина закрывала на это глаза, хотя и знала об этих злоупотреблениях. Ей было известно, что Безбородко постоянно берёт деньги у польских магнатов — те собирали их в складчину, чтобы заискивать у Безбородко и добиться использования его влияния на польские интересы. Правда, это нисколько не могло помочь Польше, потому что Безбородко не только не отстаивал польские интересы, но даже сам советовал Екатерине воспользоваться обстановкой и урвать куски Польши в пользу России. Он надеялся и в Польше получить квадратные километры поместий, земель, тысячи крепостных крестьян — словом, обогатиться за счёт раздела Польши.
И тем не менее он брал деньги и польских магнатов, обещая им употребить всё своё влияние на их пользу.
Императрица не замечала этого противоречия в действиях Безбородко, но он и сам старался быть как можно более осторожным, чтобы никто не мог обвинить его в злоупотреблении своей властью. И всё же он успевал брать, где только мог. Кто бы ни обращался с прошениями к Екатерине и ни просил первого секретаря помочь замолвить словечко, тот знал, что надобно провести его по золотой дорожке. Русская пословица «Сухая ложка рот дерёт» тут как нельзя более приходилась кстати. В самое короткое время Безбородко стал одним из богатейших людей страны.
Раз оценив дарования и ум Безбородко, Екатерина уже больше не ревизовала своих взглядов. Она считала, что ко всякому делу можно приставить этого хохла и везде он будет нужен и полезен.
