Больше она никогда не разговаривала с Джексоном Роджерсом Тэйтом. Но первого апреля 1975 года получила от него письмо.
Дорогая Айрин,
Человек предполагает, а Бог располагает. Для достижения цели следовало принять выбранный мною путь. По причинам, известным только мне[7], я знал, что без помощи Генри Гриса Вики не удастся получить выездную визу. И конечно, мне не удалось бы организовать ее приезд в Соединенные Штаты, не дав поживиться прессе, избежать шумихи и широкой огласки. А также провести все это достойно, как мне хотелось бы.
На то есть и другие, более личные причины. Первоначально я был против всех этих планов, но мой друг Джек Каммингс убедил меня, что это наилучшее решение, и теперь я понимаю, что так оно и есть. Сожалею, что оно идет вразрез с Вашими планами, но благополучие и счастье Виктории для меня превыше всего. Ни один из этих планов не был задуман ради улучшения моего положения. Ни у меня, ни у Виктории и в мыслях не было получить какую-то выгоду от ее приезда. Она не подписала и не подпишет никаких контрактов. Она посетит Голливуд в качестве частного гостя моих давних друзей Джека Каммингса и Гленна Форда. Эта поездка не имеет никакой другой цели, кроме установления личных отношений с людьми, связанными с американским кино.
И Зоя и Виктория одобрили мои планы.
Девятнадцатого апреля в Оранж-парке состоится прием, на котором мои друзья встретятся с Викторией. Как только будут отпечатаны приглашения, я вышлю одно Вам.
Немедленно по возвращении домой я попрошу Викторию позвонить Вам.
Искренне Ваш, Джек Тэйт
P.S. Прошу Вас — все это не для огласки.
Прием состоялся, но Ирина Керк так и не получила на него приглашения.
Письмо Джексона Тэйта написано прямолинейно и в несколько грубоватой манере, которой он придерживался в разговорах с Ириной Керк. Без сомнения, столь странным образом он рассчитывал успокоить ее. Для Ирины это был заключительный штрих, отнюдь не утешивший ее, а лишь ознаменовавший конец всей этой истории.
ГЕНРИ ГРИС
Подписав соглашение с Джексоном Тэйтом, Генри выправил визу для поездки в Россию. И сразу же разработал план операции.
Место, где Виктория с отцом могли укрыться после встречи, уже было выбрано. Остановились на Джон-Айленде, небольшом островке в Атлантическом океане, неподалеку от Веро-Бич в штате Флорида, где полиция круглые сутки держала под неусыпной охраной триста пятьдесят поместий и их владельцев. В четко сформулированном документе, предназначенном для новых владельцев недвижимости на острове, открытым текстом говорилось, что далеко не каждый желателен там в качестве нового поселенца. «Мы стремимся создать на острове сообщество близких по взглядам и вкусам людей, придерживающихся общепринятых норм и представлений. Наша цель — обеспечить этим людям спокойную, счастливую жизнь». «Нэшнл инквайрер» удалось арендовать на острове три виллы на Силвер-Мосс-драйв, которые отделяло от Атлантического океана лишь шоссе. Газета надеялась снять три виллы, расположенные по соседству, но владелец одной из них наотрез отказался сдать ее, поэтому пришлось снять две виллы рядом — одну для Джека и Хейзи Тэйт, другую для Виктории и третью, чуть поодаль, для охраны и репортеров «Нэшнл инквайрер».
Узнав, что Виктория получила визу, Генри тут же позвонил Джеку Тэйту и сообщил приятную новость, добавив, что к нему приедет репортер из «Инквайрер», которому поручено взять на себя все звонки. Еще раньше в кабинете Джека рядом с его белым телефоном установили бежевый телефон прямой связи с редакцией «Инквайрер». Как было обусловлено заранее, Джек не должен был подходить ни к тому, ни к другому.
Несколькими часами позже приехал Род Гибсон, репортер из «Инквайрер», которому предстояло выполнять обязанности пресс-секретаря адмирала. Немедленно по приезде он опустил шторы на всех окнах четырехкомнатной квартиры Джека. Каждый раз, когда звонил телефон, он брал трубку и отвечал, что адмирал либо спит, либо отсутствует, — все, что угодно, лишь бы сбить с толку звонящих. Это он не дал Ирине Керк поговорить с Джеком.
Гибсон спал на диване в кабинете Джека и ни разу не покинул квартиру, до тех пор пока не был окончательно утвержден план встречи на Джон-Айленде.
В самолете компании SAS, совершающем рейс из Лос-Анджелеса в Копенгаген, где он следующим утром должен был пересесть на самолет Аэрофлота, Генри Грис снова и снова прорабатывал в деталях свой план, по которому Виктории предстояло улететь из Москвы в Джон-Айленд в обстановке полной секретности. Он знал, что Зоя с Викторией не ждут его так быстро, но и это входило в его планы. Чем скорее он вывезет Викторию, тем меньше вероятность утечки информации. Более всего его беспокоила разговорчивость Зои. Несмотря на все, что ей пришлось пережить, она осталась такой же доверчивой, как прежде, и могла, сама того не сознавая, сорвать весь план.
Прилетев в Копенгаген вечером, он тут же отправился в отель, чтобы как следует выспаться. На следующее утро, в 10.30, он уже был в аэропорту, специально приехав загодя, до прибытия самолета Аэрофлота. Уточнив в справочной время его прилета, Генри обнаружил, что на табло прилета этот рейс не указан. Он занервничал, но особой тревоги не почувствовал. Он хорошо знал, как работают русские. Самолет вылетит из Москвы, прилетит в Копенгаген и пробудет там ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы высадить прибывших пассажиров и взять на борт тех, кто летел обратным рейсом. На все это уйдет не больше часа.
Но время шло, а на табло прилета по-прежнему не было данных о рейсе Аэрофлота. И тогда Генри решил действовать. Он обратился в справочное бюро, чтобы выяснить, есть ли в этот день какой-нибудь другой рейс из Копенгагена в Москву. Оказалось, что в три часа дня рейсом в Токио вылетает самолет японской авиакомпании, который делает краткую остановку в Москве. В бюро компании «Джапан эйр лайнс» он справился, есть ли билеты на этот рейс. Просмотрев список пассажиров, клерк отрицательно покачал головой:
— Сожалею, сэр, но все места забронированы туристической группой, летящей в Токио.
— Мне очень важно попасть в Москву именно сегодня.
Позвонив куда-то, клерк сказал:
— Если только до Москвы, мы можем предоставить вам место стюардессы. Между Копенгагеном и Москвой у нее не будет времени присесть.
В тот момент, когда Генри получал билет на рейс японской компании, по радио объявили, что рейс самолета Аэрофлота в Москву отменяется, но билеты действительны на следующий рейс, через двадцать четыре часа. Генри вздохнул с облегчением. Не предприми он решительных действий, из-за задержки весь план мог бы сорваться.
