8. С.-Петербург, 6 мая 1718 года
В ночь с 1 на 2 мая все арестованные государственные преступники привезены были в крепость для нового допроса. Много говорят о скорых казнях.
9. С.-Петербург, 24 мая 1718 года
Царевич Алексей не видел еще своих детей; но я не могу сказать, запрещено ли ему было это свидание или он сам того не желал. Его высочество все еще находится под строгим караулом, вблизи покоев царя, и редко появляется при дворе. Говорят, что умственные способности его не в порядке. Продолжают допрашивать в большой тайне всех его любимцев, и в особенности брата его матери Лопухина и генерал-лейтенанта князя Долгорукого. Главная вина сего последнего состоит в том, что за 2 1/2 года пред сим, когда царь, будучи опасно болен, послал его к царевичу Алексею убедить его удалиться в монастырь, князь Долгорукий, на отказ сего последнего, сказал ему: «Идите теперь в монастырь, а когда настанет время, то мы сумеем освободить оттуда ваше высочество». Вероятно, царевич передал эти слова своему отцу, что и повергло в опалу эту многочисленную и весьма могущественную фамилию. Брат его был также арестован, а дядя, президент совета, отставлен от должности.
С самого начала этого уголовного следствия говорили по всей Москве, что князь Куракин замешан в этом деле, а впоследствии рассказывали, что он посылал из Голландии деньги царевичу во время бегства сего последнего в Германию. Этого было бы достаточно, чтобы навлечь на него всевозможные несчастия; если бы его величество имели его в своих руках, враги Куракина не замедлили бы способствовать тому; но, по-видимому, или вина его не так велика, или царь выжидает более благоприятную минуту, чтобы забрать его в свои руки. Я слышал при дворе, что князь Куракин говорил будто бы, что он готов во всю жизнь свою служить царю вне России, но что он никогда не возвратится в отечество. Если эти слова были сказаны, то из них можно заключить, что он не чувствует себя здесь в безопасности.
10. С.-Петербург, 27 мая 1718 года
Из Москвы положительно утверждают, что 27 марта открыли все четыре вены царице, матери царевича Алексея, но что послали всю ее свиту в Шлиссельбург для того, чтобы думали, что и она находится там же.
11. С.-Петербург, 30 мая 1718 года
Мне сказали, что оба брата князья Долгорукие, из коих один генерал-лейтенант, а другой сенатор, и Аврам Лопухин, брат бывшей царицы, были на прошедшей неделе перевезены в Петербург для нового допроса и что это произошло вследствие признаний, сделанных любовницею низложенного царевича. После допроса они были препровождены в другое место; но куда, того невозможно узнать. Во всяком случае, достоверно, что имения их конфискованы и что на днях будет продаваться с публичного торга их движимое имущество.
12. С.-Петербург, 3 июня 1718 года
На днях началась публичная продажа имущества князя В. Долгорукого, после чего будет продано имущество его брата и Лопухина. Мне говорили, что генерал-лейтенант князь Долгорукий был дважды пытан и что признания его так поразили царя, что его величество задался мыслию, не лучше ли положить конец всем допросам и дальнейшим разысканиям всей этой нити замыслов и интриг, тем более что теперь узнано, что генерал князь Долгорукий в гвардейском полку, бывшем под его командою, посеял весьма тревожные и опасные чувства. Несколько солдат уже было арестовано, и поистине ничего не надо опасаться столько, как возмущения в этом войске, имеющем среди себя множество дворян и пример которого может иметь гибельное влияние на другие полки. Полагают, что это было причиною тайного отправления в ссылку вышеупомянутых трех лиц. Иначе, я убежден, воспользовались бы публичным их наказанием для подания примера строгости.
13. С.-Петербург, 26 июня 1718 года
25-го числа этого месяца, рано утром, Сенат, генералитет и духовенство собрались в церкви, где в присутствии царя было совершено богослужение и призвано благословение Божье. После того все сии сановники отправились в большую залу Сената, куда приведен был царевич Алексей, окруженный сильным конвоем. В его присутствии вскрыли шкатулку, наполненную письмами и бумагами, которые и были громогласно прочтены. Между ними было много писем, писанных различными сановниками. Из содержания этих писем оказалось, что существует заговор, имеющий целью отнять у царя престол и лишить его жизни. Эти бумаги открыто представлены его величеству после возвращения его из Москвы, и открытием этим главным образом обязаны показаниям любовницы царевича. Чтение происходило публично, при открытых дверях и окнах. После чтения его величество начал упрекать сына своего, который во время пребывания их в Москве обещался и клялся на Евангелии, что раскроет все действия, намерения свои, а равно и сообщников своих, между тем как он не открыл и сотой части того, в чем клялся сознаться, из чего видна решимость его коснеть в преступных своих замыслах. Его высочество, пав на колена, умолял о пощаде. Тогда царь, поцеловав своего сына, со слезами на глазах сказал ему, что он с глубокою горестью видит его виновным в столь преступном посягательстве, что в Москве он мог ему простить то, в чем он сознался, но что теперь не желает более судить те преступления, которые он утаил, и что поэтому он предает царевича и его сообщников суду здесь присутствующего духовенства. Затем, обращаясь к духовенству, его величество просил его рассмотреть это дело со тщанием и произнести приговор, за который они не страшились бы ответить пред всемогущим Богом, целым миром и самим царем; но вместе с тем его величество убеждал духовенство быть умеренным и не быть неумолимым. Это событие, которого не ожидали, произвело потрясающее действие, и в скором времени результат оного сделается известным. После всего вышеизложенного несчастный царевич был отвезен обратно в крепость, где содержится под строжайшим караулом.
22-го числа сюда привезены из Москвы три весьма важных лица, закованные в тяжелые цепи.
Все документы и письма, о которых я говорил, будут напечатаны и опубликованы.
14. С.-Петербург, 4 июля 1718 года
При сем прилагаемая реляция составлена на основании того, что было сообщено одним из влиятельнейших царских министров резиденту одной из иностранных держав. Я счел своим долгом довести до сведения Высоких штатов этот документ. Трудно определить время окончания занятий верховного суда, ибо много лиц, участвующих в заговоре, должны еще быть привезены сюда. Князь Львов, однажды уже арестованный и выпущенный на свободу, снова арестован и признан виновным. Говорят также, что фельмаршала Шереметева подозревают в участии в этом деле и что его скоро привезут сюда. Очевидно, что заговор этот весьма обширен и что результат следствия и суда будет кровавый. Несомненно, что твердость царя превозможет всё и восстановит спокойствие в стране. Суд составлен из духовенства, сенаторов, губернаторов, генералитета и чинов Преображенского полка, что доходит до 100 человек, и он собирается ежедневно.
