В начале сентября 1918 года Брусилова арестовали: в ответ на покушение эсерки Фанни Каплан на В. И. Ленина и убийство председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого эсером Канегиссером ВЦИК РСФСР объявил красный террор. В качестве заложников в Москве, Петрограде и других городах было арестовано немало бывших офицеров русской армии, видных чиновников, деятелей буржуазных партий, священнослужителей православной церкви; кое-кого и расстреляли.
Два месяца Брусилов пробыл под арестом. Содержали его в Кремле: там находилось и много других арестантов, в частности, глава заговора против Советской власти английский посол Б. Локкарт. Режим был не слишком строг, Брусилову разрешались прогулки по Кремлю.
25 октября 1918 года ЦК РКП(б) обсудил вопрос об офицерах, арестованных в качестве заложников в Москве, и постановил, что «освобождению подлежат лишь те офицеры, относительно которых не будет обнаружена их принадлежность к контрреволюционному движению». Брусилов был освобожден. Правда, еще два месяца он находился под домашним арестом.
Наступил 1919 год; был он не менее тяжел, чем год предыдущий, тяжел для всей страны, тяжел и для Брусилова, его семьи. Вместе со всей Москвой голодал Брусилов, вместе с ней мерз…
Часть архива, отложившегося за военные годы, Брусилов сумел сохранить у себя, и это давало возможность начать работу над воспоминаниями. Вот он, сухой и строгий по-прежнему, только постаревший, сидит в нетопленном кабинете над бумагами, вспоминает минувшее, бесконечно далекое, кажущееся нереальным, невозможным в суровой Москве 1919 года. Но как ни углубляйся в прошлое, как ни пытайся отгородиться от настоящего, оно вторгается в сознание само, заставляет и прошлое рассматривать иначе, чем представлялось ранее, переоценивать его, и будущее, неясное, тревожное будущее, представлять по-иному.
Идет гражданская война. Страна разделилась на два лагеря, восстал, как писалось в древней книге, брат на брата, сын на отца… На чьей стороне правда, где она? Много раз на протяжении 1918–1919 годов колебались на фронтах судьбы войны. Конечная победа, видимо, должна быть у той стороны, за которую стоит народ. Брусилов не может не видеть, что трудящийся люд России, рабочие и крестьяне, на стороне Советской власти. Он, всю жизнь видевший свой долг в служении родине, России, должен бы оставаться на той же стороне…
Но он — бывший генерал, монархист в прошлом, оно, это прошлое, связывает невидимыми и тем не менее прочными нитями, и не все из них можно порвать сразу, легко и безболезненно. Люди его круга, те, с кем он жил и работал десятилетиями, на чьей стороне они? Прежде всего где его коллеги — генералы?
Подавляющее большинство из них — враги Советской власти, и многие, очень многие, уже поплатились жизнью в борьбе с ней. Еще в августе 1917 года, после корниловского мятежа, застрелился генерал Крымов; то же самое сделал 29 января 1918 года Каледин, разбитый в столкновении с советскими отрядами на Дону и очутившийся в безнадежном положении; 13 апреля 1918 года под Екатеринодаром убит разрывом снаряда, выпущенного русским артиллеристом, Корнилов; умер 8 октября 1918 года в звании верховного руководителя «Добровольческой армии» Алексеев; расстреляны 19 октября 1918 года в Пятигорске взятые в качестве заложников Рузский и Радко Дмитриев; 19 января 1919 года умер Иванов, «Южная армия» которого была разбита красными под станицей Вешенской…
Да, многие знакомые Брусилову генералы уже сложили головы в бесславной войне против русского народа. Другие же еще воюют, еще на что-то надеются. Что же думает о них генерал Брусилов?..
Несколько лет спустя довелось ему прочитать «Очерки русской смуты» генерала Деникина. То было объемистое пятитомное сочинение, написанное, надо признать, с точки зрения литературной довольно хорошо, в котором оправдывалась задним числом «белая идея». Брусилов отозвался на это в таких словах: «Не знаю, что легче — на чужие деньги жить за границей все эти годы или переживать все ужасы революции, голод и холод вместе со всей Россией. Деникин много говорит с большим пафосом о «Родине-матери». Так вот, когда мать тяжело больна, совершенно не нужно самонадеянно и безрассудно производить над ней рискованные операции в заливать ее потоками братской крови, а лучше предоставить времени залечить ее недуги, не бросая ее, и помогать ей вблизи, насколько сил и разума хватит. Так я думал и думаю». Нет, с Деникиным и подобными ему Брусилову оказалось не по пути.
Но ведь есть и другие примеры: еще в феврале 1918 года генерал М. Д. Бонч-Бруевич после личной встречи с В. И. Лениным стал разрабатывать план обороны Петрограда от германских интервентов; затем генерал был назначен военным руководителем Высшего военного совета. Побеседовав с бывшим генералом А. И. Верховским, В. И. Ленин поручил привлечь его к работе по созданию Красной Армии; также после беседы с главой Советского правительства был назначен на ответственную работу бывший адмирал А. В. Немитц. С февраля 1920 года он стал начальником морских сил республики…
Таких примеров можно было бы привести немало. Когда стала очевидной необходимость перехода от добровольческой Красной гвардии к регулярной и массовой Красной Армии, Ленин и партия большевиков сделали обоснованный вывод о необходимости привлечения военных специалистов в армию: без их участия создание многомиллионной мощной армии было бы невозможно. Только с сентября 1918 года по март 1919-го в Красную Армию было принято 34600 бывших офицеров и военных чиновников, 21 тысяча медицинских и ветеринарных работников.
Ленин и ЦК РКП(б), требуя бдительного контроля за привлекаемыми в армию бывшими офицерами и генералами, самого решительного и беспощадного пресечения попыток саботажа и измены, в то же время учили подходить к честным военным специалистам внимательно, оказывать на них влияние и помогать полностью расстаться с прошлым. Многие из бывших военных в дополнение к уже упомянутым заняли видные посты в Красной Армии.
С июля 1919-го по апрель 1924 года пост главкома Вооруженных Сил республики занимал Сергей Сергеевич Каменев (1881–1936). Полковник дореволюционной армии, окончивший Академию Генштаба в 1907 году, он с начала 1918 года добровольцем вступил в ряды Красной Армии, был командующим войсками Восточного фронта. В 1919–1924 годах начальником полевого штаба Реввоенсовета республики был Павел Павлович Лебедев (1872–1933). Генерал-майор старой армии, он окончил Академию Генштаба в 1900 году, также добровольно пошел в Красную Армию, был начальником штаба и командующим Восточным фронтом. В 1917 году одним из первых военных специалистов, перешедших на сторону Советской власти, был Константин Иванович Величко (1856–1927). Военный инженер, генерал-лейтенант дореволюционной армии, он во время гражданской войны был председателем коллегии по инженерной обороне республики, руководил инженерной обороной Петрограда. О Борисе Михайловиче Шапошникове (1882–1945) уже говорилось, а в ту пору он был начальником оперативного управления Полевого штаба. Именно эти видные военные специалисты, а отнюдь не Л. Д. Троцкий, руководили на деле боевыми действиями на фронтах.
