комсомольский значок. Как выйти из этой ситуации? Думай, Иван, думай.
Иван крутил головой, искал своих лётчиков, а «телохранители» слева и справа неотступно следовали на самом близком расстоянии.
– Новичок, – ругал себя Иван, – цыплёнок!
Фашист ещё раз показал рукой направление полёта в сторону линии фронта, где неподалеку был их аэродром.
– В плен хотят взять, гады, меня, замсекретаря комсомольской организации!
Иван посмотрел вниз, увидел сторожевой корабль – канонерскую лодку и решил воспользоваться её помощью. Принял маневр полёта терять высоту скольжением без крена, чтобы приблизиться к лодке.
«Моряки отгонят фашистов выстрелами из орудий», – подумал Иван.
Теперь Иван продолжит рассказ сам:
– Фашистские лётчики разгадали мой манёвр. Левый «телохранитель» дал короткую очередь из пулемётов и показал рукой направление полёта. Для убедительности провёл рукой по горлу, дескать, будет «капут», если буду вертеться. Что делать? Думай, Иван, думай!
– Надо идти на таран, – придумал я. Врезаться в бок левого фашиста, если останусь жив, спущусь на парашюте. Моряки канонерской лодки подберут. Правого вижу плохо, ослепляет солнце, левого – хорошо. С левого надо начинать, он меня видит плохо. Жду момента, когда левый перестанет смотреть на меня. Он смотрел и прикрывал глаза ладонью от солнца. Настроение у него весёлое.
Посмотрел на правого, тот смотрел и тоже улыбался от удовольствия. Оба смотрели только на меня. Я крутил головой во все стороны, хотелось увидеть своих лётчиков. Вспомнил, как вражеские бомбардировщики бросали бомбы куда попало при виде нас. Боятся, гады!
Жду момента, когда левый отвернётся от меня, но он не отворачивает голову. Кручу головой во все стороны, и это действует им на нервы. Левый немец не выдержал и повернул голову влево. Тогда я мгновенно перевёл ручное и ножное управление влево, самолёт стремительно повернулся на «мессера». Тот повернул голову в мою сторону и увидел летящий на него самолёт. Избегая моего удара, он резко взмыл вверх. Тогда я повторяю такой же маневр на правого. Правый, очевидно, не понял случившегося. Стал уходить в правую сторону. Тогда я стал уходить со снижением в сторону канонерской лодки, не выпуская из виду своих «телохранителей».
Первый момент я выиграл, вышел из «клещей». Помогло то, что противники летели очень близко ко мне, на расстоянии нескольких метров. Я не расслаблялся, знал, что они меня не оставят, будут стараться уничтожить. Их двое, я один. Левый, который ушёл вверх, стал атаковать меня сзади, и мне пришлось развернуться на 180 градусов, чтобы встретить его. Я был по высоте ниже его, он увеличил угол атаки, тем самым уменьшилась его вероятность попадания. На выходе из атаки он терял высоту, я оказался в выгодном положении. Атаковать его мне не удалось, второй «мессер», набрав высоту, атаковал меня сверху сзади. Я снова развернулся на 180 градусов в его сторону, уходить из-под атаки со снижением под самолёт атакующего. Он вынужден был сильно увеличить угол атаки. Он промахнулся и сильно провалился, стал ниже моего самолёта на 200 метров, я сделал резкий разворот на 180 градусов, разворот «на костыле», глубокий вираж (крен крыла равен 60 градусов), неправильный, ручка управления почти до борта влево и на себя, правая нога до упора вперёд, сектор газа до упора вперёд, лечу в сторону его пикирования. Он, очевидно, потерял меня из вида и стал выходить из пикирования, я уловил его в прицеле, нажал на гашетки. Трассирующие пули пулемётов Березина и «Шкас» прошлись по фашисту, он, будто нехотя, упал в воду. Второй видел неудавшуюся атаку напарника, отказался от атаки и ушёл за линию фронта. Я сделал круг, проводил своего «телохранителя», направил свой самолёт в сторону канонерской лодки. Моряки стреляли по фашистам, когда те пролетали над ними, и тем самым вели вместе со мной бой.
Я снизился на низкую высоту и пролетел вокруг канонерской лодки. Моряки приветствовали меня, сняв бескозырки и бросая их в воздух, я их приветствовал, покачав крыльями, и полетел на свой аэродром. Посмотрел на бортовые часы. Было 18 часов 20 минут. Небо было чистое.
Посадил самолёт нормально, зарулил на стоянку, снял парашют и положил на крыло. Подошли лётчики и техники. Закурили. Пошёл на КП доложить о выполнении полёта.
– Ура! Ура! – кричал на всю самолётную стоянку моторист Александр Андреев, – наш командир сбил фашиста!
– Не кричи, – остановил его умеренный во всём воентехник Анатолий Бакшаев, – посты ВНОС пока не подтвердили эту победу.
– Подтвердят! – уверенно сказал Андреев, – Борис Сергеевич своими глазами видел, как падал «юнкере».
На лицах техников появились радостные улыбки.
Это событие начиналось так: в воздух поднялись два краснозвёздных истребителя 12-й КОИАЭ на охрану кораблей Ладожской военной флотилии, которые доставляли продовольствие в блокадный Ленинград. Это были старший лейтенант Александр Трошин и младший лейтенант Борис Копьёв.
Торжественный митинг по случаю 50-го сбитого вражеского самолёта с выносом боевого знамени 12-й КОИАЭ. Знамя в руках Вьюгина Я.М.
Лазурь Балтийского неба раскрыла перед ними необъятные просторы, белые чайки кржились над гребнями морских волн. Легко дышать, радостно парить над родными берегами. И вдруг, будто серая плесень, в кристальной лазури появились фашистские самолёты с чёрными крестами. Три «юнкерса» на высоте 3000 метров шли медленно, тяжело гружённые смертоносными бомбами, бомбить голодных детей Ленинграда. Чувство отвращения и ненависти охватило лётчиков, они обрушили на фашистов лавину огня из пулемётов и заставили сбросить бомбы бесприцельно. Затем Трошин атаковал головного, а Копьёв третьего, последнего. Под стремительными атаками Бориса фашист стал вертеть хвостом самолёта, давая возможность обоим хвостовым стрелкам стрелять из пушек. При очередной атаке трасса огненных пуль Бориса врезалась в хвост самолёта, стрелки перестали огрызаться. Меткая очередь по кабине самолёта, и он начал кувыркаться до самой земли. Остальные два самолёта скрылись в облаках. Трошину фортуна не улыбнулась. Копьёв вышел из атаки и оказался один, сделал несколько кругов и повернул самолёт к своему аэродрому.
Вдруг самолёт будто вздрогнул. Оглянувшись назад, Борис увидел двух атакующих «месеров». Лизнуло пламя на плоскости, Борис «дал горку», чтобы сбить пламя, и оказался в облачности. Мотор стал терять обороты, давление масла резко падало, очевидно, был перебит маслопровод, зато Борис не видел преследующих «мессеров», ему удалось ускользнуть из-под самого их носа. Теперь бы долететь до своего аэродрома.
– Долечу, на костылях, но долечу! – успокоил себя Борис.
Благо, что аэродром был близко. Долетел! Произвёл посадку.
Воентехник Анатолий Бакшаев завёл самолёт в рейфугу и приступил к ремонту. Подошёл Борис, в фюзеляже нашёл своего авиатехника.
– Ну, как машина? – спросил он
