А уже в возрасте тридцати шести – тридцати семи лет он заговорил о своих намерениях «спасти мир». Официально разойдясь с Фрейдом, Юнг практически взялся за покорение мира. Хотя если быть до конца откровенным, Юнг приступил к своей работе задолго до расхождения с Фрейдом – на самом деле он начал готовиться к осаде мира уже после оставления клиники. Но то была еще скрытая, смутная, возможно, до конца не сформулированная в собственном сознании форма с определенной оглядкой на своего более старшего коллегу. Развивая же дальше фрейдовские разработки после прекращения отношений со своим учителем, он внезапно объявил на американском континенте, что психоанализ является религией, а не наукой, – и это было ярчайшим свидетельством глобальных притязаний Юнга. Почувствовав внутреннюю силу и уверенность в верности избранного собственного пути, он не желал считаться ни с кем и ни с чем. Он решил полностью покорить ВСЕ человеческое сознание и готов был ради этого как на титанический труд, так и на определенные уловки.
Поистине мозг этого неординарного человека в течение всей его жизни находился в состоянии нескончаемого синтеза, и попытки усилить свое собственное влияние как в среде практиков, так и в среде теоретиков говорят лишь о его стремлении к всеобъемлющему безграничному обладанию миром в разрезе своей теории. И лишь такой подход к жизни в режиме непрерывного поиска и непрекращающихся опытов сделал возможным те открытия, что в конце концов принесли ему всемирную известность и славу ученого. Ричард Нолл, написавший обескураживающие откровенностью исследования юнговских устремлений, тем не менее, заметил, что «одной из сильных сторон Юнга была его замечательная способность синтезировать крайне сложные и на первый взгляд никак между собой не связанные области исследования». Юнг был титаном, потому что уверовал в свое титаническое начало и потому что неутолимая жажда победы заставляла его постоянно думать о тех вещах, которые и сегодня кажутся недоступными большинству людей.
Так, уже через три года после разрыва с Фрейдом он развивает целый ряд собственных теорий: заканчивает структуру коллективного бессознательного и фиксирует феномен, получивший название индивидуации. Еще через три года «рождаются» знаменитые юнговские архетипы. Еще через несколько лет после этого тщательная работа с пациентами привела Юнга к выводу о значимости глобальной направленности психической энергии человека либо на свой собственный внутренний мир, либо на внешнее окружение. Исследователь создает учение о психологических типах, фокусируя внимание на таких новых вещах, как «интроверсия» и «экстраверсия». Ему было сорок шесть.
Но конечно же, он понимал, что только открытий и уникальных результатов прикладных исследований недостаточно для такого прорыва, который вызревал в его беспокойной голове. Открытия, какими бы революционными они ни были, могут оставаться мертворожденными детьми на многие годы и десятилетия. Поэтому вовсе не случайно он сосредоточился на комплексной работе, включающей, кроме всего прочего, мероприятия по распространению собственного учения.
Его научные работы поразительным образом увязывались с общественно-административной работой, направленной на внедрение своих взглядов в мир. Когда Юнг понял, каким прекрасным непаханым полем для его учения может стать американский континент, он решительно освоил чтение лекций на английском. Он в срочном порядке сформировал определенную команду, в которой его ассистенты немедленно взялись (естественно, по рекомендации учителя) за «увязку» с психоанализом таких направлений, как археология, мифология, филология и языческая античность. Юнг не только начал активно внедрять идею исключительной важности криптомнезии – синтеза памяти предков, но и сумел убедить свое ближайшее окружение в том, что «коллективная память», передающаяся по наследству, намного важнее индивидуальной – приобретенной в процессе жизни. Он действовал, словно ослепленный навязчивой мыслью фанатик, агрессивно, жестко и центростремительно. Это также содержало серьезный вызов Фрейду, поскольку подрывало его главенство в мире теории сексуальности. Интересно, что, не ставя на первое место фрейдовское сексуальное начало, Юнг в своей собственной жизни отводил сексу довольно значительное место – практически во все периоды жизни ученый имел внебрачные связи.
Величайшим приобретением для его быстро пускающего корни учения стало привлечение на свою сторону дочери американского денежного мешка Джона Рокфеллера – лишь за несколько лет тесной работы с Юнгом под влиянием его необыкновенного харизматического обаяния Эдит Рокфеллер-Маккормик позаботилась о выделении на развитие аналитического психоанализа в Швейцарии таких баснословных сумм, что счет им вскоре пошел уже на миллионы долларов. Иными словами, отдавая много творческих сил непосредственно развитию собственного учения, Юнг в то же время использовал все подручные средства для его формального внедрения. Он прекрасно осознавал, что его идеи в практической жизни будут слишком мало стоить, если никто не позаботится об их распространении. Именно это заставило Юнга стать одновременно и создателем, и менеджером нового мировоззрения, основанного на аналитическом психоанализе.
Вообще же, борьба за Америку во время первых шагов психоанализа по планете была довольно жестокой. Отвоевывая у Фрейда сферы влияния, Юнг действовал не только чрезвычайно решительно, но и порой просто агрессивно. Так, он пытался контролировать американцев и влиять на них через весьма известного в США ученого-медика Джеймса Патнэма, родственница которого обратилась к нему с целью прохождения психоаналитического курса. И хотя в конце концов Юнг проиграл в этом частном случае, маленький эпизод «передела мира» говорит о необыкновенной хватке швейцарца. Одновременно Юнг вел борьбу и за очаги психоанализа в Европе, а Р. Нолл упоминает и о том, что «Юнг вел колониальную войну с Фрейдом» за влияние в Великобритании.
Знатоки жизненного пути Юнга утверждают, что когда он убедился в колоссальной силе своих идей и способности посредством них подвергать психокоррекции восприятие мира многих других людей, он вспомнил и о Христе, а также о его опыте распространения взглядов. Многие люди, лично знавшие Юнга, небезосновательно утверждали, что последний страдает «комплексом бога».
Действительно, одержимость Юнга обладать миром и стать для человечества религиозно-научным оракулом была просто потрясающей, хотя он продвигался не так быстро, как хотел, а изнурительная внутренняя работа мозга порой доводила его до исступления. Постепенно он становился нетерпимым к инакомыслию и со временем потерял многих сильных приверженцев своего направления. Слишком сильный, чтобы принять какого-либо учителя, Бога или признать чей-либо авторитет, Юнг предпочитал быть непоследовательным в проведении своей идеи, чем наступить на горло яростной гидре собственного тщеславия. В этом состояло одно из самых главных противоречий юнговской натуры, которое не позволяло ему двигаться без потерь. Бесспорно, он был крейсером, грациозно скользящим по волнам жизни и легко преодолевающим преграды, непосильные более мелким судам, но именно это исключало маневрирование Юнга и замедляло его исторический ход. Хотя, с другой стороны, до конца жизни ему удалось сохранить умение носить несколько масок, меняя их попеременно.
