Другие прилетают, рассказывают о боях, и у механика с мотористом хорошее настроение, будто сами слетали. А наш лётчик прилетит и молча уйдёт на КП, слова не скажет.
– А мне нравится наш лётчик, – сказал Адам Иванович, – немногословен, а воюет не хуже других. Может он считает, что не сбив вражеский самолёт, хвалиться нечем, а сбив – незачем.
– Что ж, учтём ваше пожелание, – сказал Егор Александру Андрееву, – придумаем что-нибудь.
Егор подошёл к следующему самолёту и встретился с Борисом Копьёвым.
– Борис, – сказал Егор, – есть для тебя комсомольское поручение.
– Какое?
– Побеседовать с комсомольцами на тему – как мы воюем.
– Такого ещё не было, а когда?
– В первый нелётный день, – ответил Егор.
– Постараюсь, – пообещал Борис.
И вот этот нелётный день наступил. В просторную брезентовую палатку собрались младшие авиаспециалисты, мотористы, оружейники, электрики, прибористы и укладчик парашютов комсомолец Писклов. Пришли свободные от дежурства техники и лётчики. Пришёл комиссар Павел Васильевич Крутов.
Копьёв посмотрел на присутствующих комсомольцев. Они сидели молча, согнувшись по-стариковски, в спецкуртках, пропитанных бензином и маслом. Лица истощённые, бледные от бессонных ночей и недоедания, носы заострённые, глаза озадаченные.
– Что им сказать, – думал Борис, – как поднять настроение, как приободрить, чтобы улыбнулись?
– Что ж, начнём, пожалуй, – сказал Борис скороговоркой, присущей только ему. – Есть у меня прекрасный фронтовой друг, который успел побывать у чёрта в лапах. Вы его знаете, это Иван Гореликов. Тихий такой, застенчивый, никому плохого не сделает. Вечно в хорошем настроении, точно наследство богатое получил. Часто мы летаем вместе, и вот тут-то от его тихого характера ничего не остаётся. Становится Иван, словно лев рыкающий. Расскажу вам такой случай.
Наш аэродром находится поблизости от немцев, всякий переполох на линии фронта нам известен. Сидим мы с Иваном в самолётах и ожидаем вылета. Солнышко пригревает, облачка по небу плавают, ветерок приятные мысли навевает. Хорошо в тишине посидеть, помечтать. Всё бы хорошо, только вот фашистские разведчики покоя не дают, мешают помечтать, подремать. Иногда гул мотора маслозаправщика примешь за гудение в воздухе «юнкерса». Откроешь один глаз и прислушаешься, где же этот фашист, сукин сын, топает? Увидишь маслозаправщик, успокоишься. Стараешься подремать, но не получается. Очень надоел всем разведчик. Решили мы с Иваном намять ему бока, чтобы он гнусным шумом своим не беспокоил окружающих. И вот, когда сам Господь радовался хорошей погоде, нам с Иваном дали вылет, чтобы догнать и уничтожить этого нахала. Взлетели, пристроились друг к другу. Ходим, ходим, нет фрица. Мы туда, мы сюда – не можем найти.
Не зря же нас подняли в воздух, – думали мы с Иваном. Опять ходим, опять ищем. Нет фрица. Если гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе. Пошли мы с Иваном ближе к фронту посмотреть, что там делается. Только мы развернулись, как увидели долгожданного, он пылил вдоль берега чуть ниже нас и горя не знал. Мечтал, наверно, заработать шнапсу и хоть на время забыть свою собачью жизнь.
Мы оба увидели «гостя», Ваня качнул мне крыльями, дескать, приготовься. Я посмотрел на светило, потом на фрица, и зашёл к нему в хвост. Он не смотрел по сторонам, наверно, был гордый. После моей «порции» он опомнился, стал драпать домой. Задний стрелок замолк, от моих пуль, наверно, взгрустнул. Я бил фрица в хвост, а Ваня наседал сверху. Тогда и лётчик взгрустнул, забыл и думать о шнапсе, прибавил газ, нажал на все железки, спешил укрыться возле своих зениток, но поздно. Я был у него в хвосте в 50-ти метрах, Иван бил сверху по мотору. Фашист выпустил какой-то ядовитый дым. [3] Я обошёл этот дым и снова к хвосту. Иван, не унимаясь, бил по кабине.
– Пошёл вон, грязный фашист, не будешь больше пачкать наше небо, наводить свою банду отнимать хлеб у голодных детей Ленинграда!
Фашист ушёл в спасительное облачко, но долго не продержался, отдал свою бандитскую душу, камнем шлёпнулся у самой границы фронта. Мы с Иваном подравнялись и в обнимку потопали домой. По-прежнему ласково светило солнце, тихо плыли добродушные облака. Наверно, ангелы радовались такому благополучному исходу. Этими словами Борис закончил свой рассказ. Он дал тон всей беседе. После него рассказали свои истории ещё несколько лётчиков. Комсомольцы остались очень довольны таким комсомольским собранием.
Мастерство лётчика, рождённое войной
Лётчик 12-й КОИАЭ Виталий Илларионович Корнилов
Комсомолец Виталий Корнилов, лётчик 12-й КОИАЭ, сидел в кабине самолёта МиГ-3, выполняя дежурство на аэродроме Новой Ладоги.
Время шло медленно, мысли набегали цепочкой, воспоминания сменяли друг друга.
Виталий вспомнил свою деревню Остров Колпянского района Орловской области. Казалось, совсем недавно он сидел в повозке, покидая родную деревню, родное полесье с речушкой и овражками, с чистым воздухом леса и малинника. Он уезжал продолжать учёбу. Вспомнил, как он учился в средней школе, как впервые прочитал лозунг на плакате: «Молодёжь, на самолёты!»
Он тогда и не предполагал, что ему доведётся когда-нибудь учиться в лётном училище, закончить его и стать настоящим лётчиком.
Это сбылось в мае месяце 1941 года, перед самой войной. Он закончил Военно-морское авиационное училище имени Сталина в городе Ейске, по разнарядке попал на Балтику, успел встретиться с воздушными пиратами и в августе сбить вражеский самолёт. Здесь, в Новой Ладоге выполняет полёты на сопровождение штурмовиков ИЛ-2, летающих на передовую линию уничтожать фашистов. Иногда посылают на воздушную разведку.
Вспомнил, как он летел над передним краем обороны с целью разведки фашистских войск. Под крыльями мелькал густой лес, а дальше серебристой ленточкой текла река. Промелькнула полоса извилистой дороги, а по ней двигалась вереница повозок, шли колонны немецких солдат. Чувство гнева охватило лётчика, без промедления он налетел на врагов, с бреющего полёта расстреливал повозки и убегающих в лес фашистских солдат. Их серые туши падали от метких пуль и устилали дорогу, по которой они шли убивать мирных жителей.
С каждым днём, обогащая свои знания боевым мастерством, Корнилов становился опытным отважным лётчиком. С каждым боем умножалось боевая готовность, смелость и мгновенная реакция. Виталий вспомнил, как вместе с группой истребителей летели на сопровождение бомбардировщиков, шедших бомбить вражеские корабли. В низкой облачности подошли самолёты к месту боя и прямо с ходу обрушили на врага свой смертоносный груз. Облегчённые бомбардировщики легли на обратный курс. В огромном просторе туманного неба Корнилов ждал встречи с врагом, и она состоялась.
Встречным курсом, считая себя вне опасности, летел фашист на «мессершмитте». Заметив советский ястребок, он прямо пошёл в атаку. Это немного удивило Виталия.
