физических, а нередко и связанных с ними интеллектуальных пределах. Расплачивалось за это население, государство.
Существуют, однако, не только физические ограничения. По-видимому, не чужда натуре человека, подвергаемого несправедливым ударам, отрешенность от того, что по большому счету происходит вокруг, но уже без его участия. Пусть, мол, Сатана там правит бал и в результате люди гибнут за металл. Плетью обуха, дескать, не перешибешь. Я, к счастью, не принадлежу к тем, кто в подобных условиях опускает руки или замыкается в своем маленьком мирке.
С благодарностью выслушал, но не более, приглашение вернуться на академическую стезю. Не привлекли меня и многочисленные предложения пойти консультантом в различные коммерческие структуры. Отверг предложение выехать за рубеж на дипломатическую работу. Равным образом отнесся и к призывам войти и даже возглавить ряд партий. Но согласился с предложением Ю. М. Лужкова участвовать в выбоpax в Государственную думу во главе центристского, скорее левоцентристского движения, объединяющего ряд организаций.
Вскоре такое движение выстроилось. В него вошли «Отечество», лидером которого был Лужков, «Вся Россия», возглавлявшаяся президентом Татарстана Шаймиевым, тогдашним губернатором Санкт-Петербурга Яковлевым, Аушевым, который тогда был президентом Ингушетии, Аграрная партия во главе с Лапшиным и Куликом, профсоюзные, женские организации.
Не буду описывать всю ту беспрецедентную — можно сравнить только с геббельсовской пропагандой — клевету и грязь, обрушенную на нас с Лужковым теми же лицами, с которыми жизнь развела по разные стороны баррикад, когда я находился в правительстве. Администрация президента дирижировала этой кампанией, считая нас главными противниками. Бесстыдству не было предела. «Апогеем» был показ по телевидению операции в одной из московских клиник, «аналогичной» той, которую мне «еще не раз предстоит сделать». Экраны телевизоров заливало море крови в сопровождении вкрадчивого баритона на всё способного ведущего Доренко, который, уставившись в текст «суфлера», мазохистски «импровизировал» на тему о том, что я стремлюсь в президенты, так как это поможет мне непрерывно лечиться.
Не в последнюю очередь страх наших недругов подогревался тем, что росла популярность ОВР и его лидеров. Это более чем отчетливо проявлялось не только в рейтингах, но и во время многочисленных встреч с избирателями в различных регионах России. В таких условиях и появилась «стратегическая задумка» — за несколько месяцев до выборов создать контролируемое политическое движение «Единство» и с помощью «административного ресурса» обеспечить ему хотя бы второе после КПРФ место в Госдуме. На этой идее сомкнулась администрация президента с кучкой бизнесменов. Из администрации шли прямые указания губернаторам сделать все, чтобы победило «Единство».
Конечно, не все подчинились, но некоторые губернаторы, которые еще накануне превозносили ОВР и прогнозировали его несомненный успех, отводили глаза при встречах с представителями нашего движения или разводили руками: мол, поймите, мы зависим от финансовых трансфертов из Центра. А другие ничего не говорили, но мы-то хорошо понимали, что им не хотелось бы ссориться с правоохранительными органами. Очевидно, не обошлось и без фальсификации.
«Операция» закончилась успехом. ОВР был оттеснен на третье место. Березовский не уставал повторять, что именно он — автор всех этих «гениальных идей», а затем в пылу полемики, теперь уже с президентом Путиным, признал, что он финансировал продвижение «Единства» в парламент. Это «авторское признание» замолчали, оно осталось без ответа.
Работа во главе фракции в Госдуме в это турбулентное время дала мне ощущение того, что ОВР своей деятельностью служит интересам России. Через два года после выборов я уступил пост руководителя фракции В. В. Володину. К этому моменту начала создаваться партия «Единая Россия», опирающаяся в Госдуме на фракции «Единство» и ОВР. В таких условиях руководители этих двух фракций должны были занять высокие места в партийной иерархии, а я для себя твердо решил не принимать участия в партийном строительстве и не становиться членом какой бы то ни было партии. Во фракции ОВР оставался до выборов декабря 2003 года. Одновременно был избран президентом Торгово-промышленной палаты России. Работа в ТПП оказалась очень интересной, но это уже другой жизненный этап.
Великой нацией нас делает не наше богатство, а то, как мы его используем.
Теодор Рузвельт
Разрыв генетической цепочки
31 декабря 1999 года последовало заявление президента Бориса Ельцина о том, что он подает в отставку. В этом же заявлении называлось имя преемника — Владимир Владимирович Путин, который до этого уже был назначен на пост председателя правительства.
Для меня, как и для многих других, все это, преподнесенное публике под Новый год, было неожиданным.
Не было никаких сомнений в том, что и фигура преемника, по замыслу инициаторов досрочного ухода Ельцина, должна была соответствовать основной задаче — продлить курс, проводимый при Ельцине. Иными словами, продолжать движение в направлении, которое уже привело к сказочному обогащению группы людей — и не просто обогащению, а к все большему влиянию этой теневой группы на политику государства, в том числе в вопросах расстановки кадров. И, конечно, создать условия для надежной безопасности Ельцина, «семьи». Я хотел бы подчеркнуть, что преемника выдвигала определенная группа с абсолютно конкретными целями.
Мотивы, по которым был выбран В. В. Путин в качестве преемника Б. Н. Ельцина, были прозрачными: в его лице на посту президента хотели надежно вовлечь в свою орбиту директора ФСБ — одного из наиболее информированных и сильных по своему положению людей в государстве.
Я, как, очевидно, многие, искал ответ и на другой вопрос, может быть, еще более важный для России и остального мира: станет ли новый президент в случае его избрания руководствоваться теми мотивами, по которым его кандидатура была выдвинута? Ведь всенародно избранный президент в конце концов, несомненно, получает свободу рук, которая позволяет ему следовать или не следовать тем «наказам», что давались ему при выдвижении.
В. В. Путин прошел через ряд ступеней государственной и муниципальной службы, проработав в том числе во внешней разведке, но на сравнительно небольших должностях. Я, например, будучи директором СВР, ни его, ни о нем ничего не знал. Перед назначением председателем правительства (тоже неожиданно для многих) за пару месяцев до объявления «наследником» Ельцина Владимир Владимирович Путин в течение нескольких лет работал в мэрии Санкт-Петербурга, кремлевской администрации, а затем в должности директора Федеральной службы безопасности. Этот послужной список был явно недостаточным для того, чтобы охарактеризовать его как политика.
Так думал и я. Но, будучи с ним в одном правительстве — сначала я министр иностранных дел, затем премьер, а Путин — директор ФСБ, я постоянно находил в нем человека умного, определенного, умеющего держать слово. Из ряда бесед с ним можно было сделать
