– Кто такие? – подозрительно спросил он и прошел прямо в комнату, остановившись у кровати.
– Она заболела, – шепотом ответила опешившая Дина.
Дед вернулся и сел на стул. Запел вдруг какую-то грустную татарскую песню. Дина поняла, что он пьян. Песня оборвалась так же внезапно.
– А ну, пошли отсюда… – старик вскочил, покачнулся. – Я один здесь! Мой дом – я хозяин!
– Она заболела, – повторила Дина в отчаянии.
– Уходи, уходи! Здесь я хозяин! Не больница здесь, – дед рванул в комнату, лопоча по-своему. Дина бросилась за ним.
– Я счас в милицию позвоню! – зашипела она. – Тебе что сказали, а? Сидеть и не высовываться! Все ему расскажу!
Дед вернулся, но продолжал храбриться.
– Не боюсь я никого! Меня вся милиция уважает! – старик подхватил свои сумки и ринулся на двор.
– Иди в сарай свой, спи! – Дина закрыла дверь на засов.
Собака радостно залаяла снаружи, старик стал жаловаться ей по-татарски. Дина села, но он опять засунул голову в окно.
– Русские только уважения не имеют! Берлым татар баласы… – что-то кричал разбушевавшийся дед. – Позор свиноедам!
СТАНЦИЯ КУРОВСКАЯ. УТРО
…Раннее утро, станция еще пустая. По перрону идет обходчик, спускается. Тетка подметает платформу, они о чем-то переговариваются. Несколько ранних старушек ругаются с алкашом. На окошке дымится чай, трещит телефонный звонок.
–Да.
– Палыч? Это Алик.
– Здорово, Алик.
– Как жизнь, Палыч?
– Ничего, спасибо.
– Мне сказали, искал ты меня.
– Я тебя и раньше искал, только ты не нашелся.
– Не мути, Палыч. У тебя девочка?
– В хорошем месте, не волнуйся.
– Ну, давай договариваться.
– Сложно с тобой договариваться, Алик. Жадный ты.
С оглушающим гудком к станции подходит электричка, на платформу высыпают люди…
ПЛОЩАДЬ У СТАНЦИИ КУРОВСКАЯ. УТРО
Дина дождалась за палатками, пока приехавшие пассажиры разойдутся, и тихонько выглянула. Какой-то бомж осматривал овощные ящики на предмет оставшихся плодов. Дина близко подходить не стала, но, поскольку рядом никого больше не было, вежливо спросила:
– А вы не подскажете, где тут аптека?
Бомж вздрогнул, оглянулся и молча показал в сторону.
– Спасибо, – осмотревшись, Дина побежала туда.
АПТЕКА. УТРО
У окошка что-то покупала тетя Зоя. Когда вошла Дина, прореагировала она как-то странно: рассыпала свои таблетки и громко ойкнула.
– Здрасьте, – сказала Дина.
– Здравствуй… А Светочка… где?
– А она заболела.
– Ой, Господи…
– Нервы, наверное… А вам мама не звонила? А то мы никак найти их не можем…
– Нет, – поспешно ответила тетя Зоя и стала быстро собирать таблетки. Дина решила ей помочь, но суеты от этого только прибавилось.
– Если позвонит, – зашептала Дина, оглядываясь на продавщицу, – скажите, мы здесь живем, у старика нерусского, где рыбзавод.
Зоя поднялась и выбежала вон.
Дина подошла к окошку, сунула деньги.
– Пожалуйста, аспирин, анальгин и от нервов что-нибудь.
ДОРОГА К ПОСЕЛКУ
Милицейский «уазик» ехал по пыльной дороге по направлению к поселку. За поворотом у гаражей он потерял управление, запрыгал по ухабам и, чудом не перевернувшись, ткнулся в угольную кучу.
У ЗАБРОШЕННОЙ МТС. ДЕНЬ
На дороге появились четыре человека, один деловито смотал «ежа» и понес его к джипу, остальные спустились к Палычу.
– Не заметил? – с живым интересом спросил нервный, видимо автор изобретения.
Палыч шмыгнул носом, нервный обошел машину кругом, как бы осматривая повреждения.
А самый спокойный сухощавый парень вдруг подобрался и влепил Палычу ногой в голову. Тот закачался, но не упал. Каратист ударил тогда с разворота в живот, потом еще раз, по-другому, но в то же место.
Парень в пиджаке подождал, пока Палыч прохрипится и продышится, и спросил:
– Где ребенок?
– Не знаю я… – не нашел ничего лучше ответить Палыч и получил по яйцам. Тут уже он согнулся и свалился на землю. Правда, потом поднялся на колени.
– Говори быстро уже, – без выражения приказал парень в пиджаке, – отпущу.
Палыч смотрел в землю и молчал. Парень еще подождал, каратист врезал еще разок. Палыч громко стукнулся головой о дверцу, но все же потихоньку стал подниматься.
– Сколько тебе Алик обещал, только честно? А? Он же жадный! Я тебе вдвое больше положу, не глядя.
Палыч молчал.
– Вот уперся, мент! – удивился парень, оглянувшись на товарищей. – Ты че уперся? У тебя денег много? Или здоровья?
Тут он, видимо, уже сам разозлился и пнул его, довольно сильно. Но Палыч как-то прикрылся и вдруг, несмотря на грузность, юркнул змейкой вдоль машины. Каратист подпрыгнул, но Палыч поднырнул, ушел от удара и, пригнувшись, неожиданно ломанулся в сторону гаражей. Пока подхватились, он с невероятной легкостью перемахнул забор и завилял между угольными кучами. Нервного, который оказался быстрее всех и стал его догонять, Палыч коротко рубанул с ног – тот улетел в угольную пыль. Дистанция не сокращалась, тогда парень в пиджаке остановился, прицелился из длинного ствола, беззвучно выстрелил. Палыч споткнулся, его догнали, сначала один, потом второй, каратист, повалили. Подскочил разъяренный парень в пиджаке, остановил их, но сам врезал ногой пару раз.
– Где ребенок, мусор? Где ребенок?
Тот упрямо полз на четвереньках, капая кровью. Потом поднялся и опять рванулся вперед, к невидимой цели, которая оказалась деревянной изгородью. Жизненные силы не хотели оставлять Палыча в его последнем бою. И пока они думали, из забора, как меч из ножен, он мгновенно выдернул здоровый кол и обрушил его на голову каратисту. Вторым холостым взмахом он очертил невидимый круг, и тут уже близко подходить никто не стал. Палыча обложили. Он получил вторую и третью пули в живот, его еще попинали, но дальше было не рассмотреть, начался ветер, поднял угольную пыль…
ДВОР ТАТАРИНА. ДЕНЬ
Порыв ветра взметнул пыль, девочки и старик, которые сидели на плоских камнях посреди двора, зажмурились и отвернулись. Они играли в кости, рядом лежали монетки, а Дина записывала счет мелом.
Когда пыль улеглась, она посмотрела на кубики и возмутилась:
– Не было тройки! Двойка была!
– Как не было, как не было, зачем говоришь не было! – закричал Сейфуллин.
Света не видела, поэтому ничего сказать не могла, а собака вскочила с места и обеспокоенно сунула морду к фишкам.
– Я видела, видела, двойка была! Он жулик! Свет, он врет!
Старик принял оскорбленный вид.
– Жулик! Я все Александру Палычу расскажу!
– Пиши. Пиши двойка. Аллах все видит. Пиши что хочешь.
Дина записала и взяла кубики.
У КОСТИ. ДЕНЬ
Алик вошел в комнату, кивнул, сел на низкую табуретку. Костя смотрел в сторону, все молчали. Алик достал сигарету, помял.
– Не курим здесь, Алик, – тихо сказал кто-то.
Он сунул сигарету обратно в пачку, спрятал в карман.
– А ты зачем пришел-то? – без интереса спросил Костя. – Ты деньги принес? – Костя повернулся, чтобы поискать глазами чемоданчик.
– Костя, ты мне одно скажи. Ты мне веришь или ментам?
– Я верю, что за кассу кто-то ответить должен.
– Если хочешь слышать, слушай, – побелел Алик. – Я кассу не брал, клянусь ребенком! И не ты меня за нее спросишь!
Костя сдержанно выразил удивление, как бы подчеркивая опасную несдержанность собеседника.
– Я к тебе сам пришел, Костя. Ты же не пес, а я не волк. Ребенка оставь. Я от тебя бегать не буду.
– А ты мне и не нужен. Мне деньги нужны. А стоит твой ребенок теперь два лимона.
Алик затих, наконец произнес:
– Нету у меня. Сейчас…
– Ну, будешь по частям выплачивать. По сотке за палец.
Костя встал, встали Алик и остальные. Все вышли. Комната опустела.
ПУСТЫРЬ. УТРО
…Утро. На большой пустырь за гаражами выезжает джип и останавливается посередине. Двигатель заглушается. Слышны гудки тонального набора.
–Да.
– Скажи Косте, на месте я, – говорит Алик безжизненным голосом.
– Все привез?
–Да.
Через некоторое время с противоположной стороны медленно подъезжает другой джип и останавливается рядом. С минуту ничего не происходит. Наконец тонированное стекло подъехавшей машины опускается, и человек с нервным лицом, который дежурил у Алика во дворе, напряженно вглядывается в затемненный салон джипа. Проходит еще секунд пятнадцать.
Неожиданно он высовывает автомат и, спрятав голову, начинает палить без остановки. Открывается задняя дверь, и к нему присоединяется второй. Вылетают стекла, машина раскачивается, оседает, наконец стрельба прекращается. Оба выходят. Второй дает еще короткую очередь спереди. Они осторожно обходят расстрелянную машину и заглядывают внутрь. Салон пуст. Но мы видим, что задняя дверь чуть приоткрыта, а внизу, под машиной, кажется, кто-то есть… В эту же секунду раздаются выстрелы откуда-то снизу, по ногам. Оба падают как подкошенные, один, схватившись за раздробленную ступню, начинает истошно, по-бабьи, орать, другой, быстро извиваясь, уползает в сторону. Раздаются еще выстрелы, крик обрывается, и все стихает. Из-под своей машины, отряхиваясь от масла и осколков стекла, вылезает Алик. Он осматривается, открывает изрешеченную дверь, забирает у себя из бардачка какие-то мелочи, диски и кассеты. Потом быстро садится в другой джип и уезжает.
