После нескольких неудач с поступлением Маре решил подойти к желаемой профессии с другой стороны – попробовать себя в кино. Он разузнал адрес одного из режиссеров и заявился в гости с просьбой устроить ему прослушивание. Режиссеру, видимо, понравилась внешность юного красавца, и он дал Маре несколько эпизодических ролей в своих фильмах. Дал бы и главную, если бы тот согласился лечь с ним в постель, но Маре отказался. В конце концов он устроился на актерские курсы Шарля Дюллена. У него не было денег, чтобы их оплачивать, поэтому он подрабатывал у Дюллена статистом. Однажды удача по-настоящему ему улыбнулась, летом 1937 года к Дюллену пришла девушка с других курсов: труппа молодых актеров собиралась ставить «Царя Эдипа» по пьесе Жана Кокто, но им не хватало исполнителей мужских ролей. Маре, узнав о предложении, тут же за него ухватился: он уже слышал, что Кокто ставит новую пьесу, и главную роль в ней будет играть актер, имеющий однотипную с Маре внешность. Поэтому надеялся, что Кокто даст ему роль дублера, но не мог найти с автором пьесы никаких контактов. И тут – такая возможность.
На прослушивании Жан так приглянулся Кокто, что тот дал ему главную роль – царя Эдипа. Остальным это не понравилось – все-таки Маре был не из их труппы. Они попросили Кокто поменять решение, и в итоге Жану досталась маленькая роль в хоре, но он все равно был рад, ведь знакомство с Кокто состоялось. Потом, правда, он долгое время не мог решиться попросить заветную роль дублера, пока сам Кокто не подошел к нему и не сказал, что актер, который должен был исполнять главную роль в его новой пьесе, играть не может – из-за контрактов в кино. В итоге Маре получил то, на что даже не смел и надеяться: главную роль рыцаря Галаада в пьесе прославленного драматурга.
Три раза он приходил на прослушивание пьесы к Кокто домой – точнее, в отель «Кастилия», где тот тогда жил; и каждый раз опасался, что повторится история с режиссером, требовавшим за главные роли интимных услуг. Но опасения его не оправдываются – Кокто не требует от него ничего сверх актерской игры. Прошла премьера «Царя Эдипа» – не слишком удачно, несмотря на хорошую игру молодежной труппы: спектакль был, как и многие другие постановки Кокто, слишком смелым и новаторским, чтобы публика сразу его приняла. После этого Кокто исчезает на два месяца – Маре уже начал переживать за судьбу своей роли Галаада. И тут – телефонный звонок. «Приходите немедленно, произошла катастрофа!» Маре прибежал в отель, боясь, что спектакль, в котором он должен играть, отменили или роль пришлось отдать кому-то другому. Но катастрофа заключалась совсем в другом. «Катастрофа… Я люблю вас», – признается ему Кокто. Маре оказывается перед серьезным выбором. Он уважал Кокто и восхищался им – но не любил. Однако ему очень хотелось сделать карьеру. К тому же ситуация была совсем не такая, как с тем режиссером, – в этом случае, соглашаясь на роль возлюбленного, он понимал, что может подарить счастье великому человеку. И он солгал – сказал, что тоже любит. Впрочем, играть роль ему пришлось недолго: «Каждый, кто приближался к Жану, не мог его не полюбить», – напишет он позже.
Невозможно переоценить роль, которую Кокто сыграл в жизни Маре. Причем не только в его актерской карьере. Маре на тот момент был человеком малообразованным: в школе серьезно не занимался, а в шестнадцать лет и вовсе перестал учиться. Кокто же был гением, причем в самых разных областях: выдающийся поэт, писатель, драматург, художник, режиссер, декоратор, – он ошеломлял Францию новаторством и яркостью своего творчества еще со времен первых дягилевских сезонов, когда Сергей Дягилев попросил его:
«Жан, удиви меня». Кроме того, это был разносторонне развитый, очень эрудированный и начитанный человек, который знал обо всем на свете, а если чего не знал, мог мгновенно овладеть новой информацией. Маре в автобиографии вспоминает один связанный с этим эпизод: они как-то поехали на гастроли в Турцию, о которой Кокто знал так мало, что спросил, почему они едут в Стамбул, а не в Константинополь. Но во время первого же своего выступления перед турецкой аудиторией он так пора зил всех объемом своих знаний о турецких обычаях, культуре, системе образования, что ему устроили бешеную овацию. Когда изумленный Маре спросил, откуда тот взял все эти сведения, Кокто ответил, что успел с утра посетить местную библиотеку.
И вот такой человек берет под свое покровительство начинающего актера. «Благодаря ему я открывал красоты, о которых даже не подозревал, которых сам никогда бы не заметил. <…> Его восхищение всем прекрасным, необычным так много мне дало! и при этом ни разу он не пытался преподать мне урок. Я мог смело задавать ему вопросы, выдающие мою ужасную необразованность. Он отвечал на них терпеливо, без удивления. Я был счастлив». Чутко и ненавязчиво руководил Кокто расширением кругозора своего возлюбленного Жанно, давал ему читать свои любимые книги, помогал раскрыться его актерскому дарованию.
А еще Кокто писал ему прекрасные стихи, листочки с которыми просовывал по ночам в щель под дверью в комнату Маре в квартире на площади Мадлен, где они поселились вместе вскоре после знакомства. Уже после смерти Кокто Маре издал эти стихи сборником, написав в предисловии: «Я долго предполагал, что буду тайно хранить эти стихи. Но теперь я думаю, что нехорошо из эгоизма утаивать такое богатство».
О солнце любви твоей обжигаюсь,
Но бегу от защиты любой,
Ибо если я чем опьяняюсь,
То вовсе не опиумом, а тобой.
Опиум был одним из камней преткновения в их отношениях. Маре хотел, чтобы Кокто избавился от этой зависимости, но долгое время был бессилен. Только в начале войны, когда опиум раздобыть становилось все труднее, он уговорил Кокто пройти лечение в клинике. Позже тот снова вернулся к своей привычке – но уже после того, как они расстались. Самому же Маре удалось избежать манящего соблазна – он понимал, что это может плохо сказаться на его карьере. Он вообще не был подвержен столь характерным для богемы порокам: пил мало, причем крепкие напитки вообще не любил; курить начал крайне неохотно и только для того, чтобы его голос стал ниже и приобрел благородную хрипотцу.
Актерская слава Маре началась со спектакля «Трудные родители» – эту пьесу Кокто написал специально для него, отчасти вдохновляясь отношениями Маре с матерью. Роль была сложная – Маре даже сначала испугался, что никогда не сможет сыграть такой многогранный характер. Но справился, причем блестяще. Кокто собирался экранизировать пьесу, но помешала война, – в итоге фильм был снят уже в конце 1940-х годов.
Первый год войны, до капитуляции Франции, Маре отслужил шофером – как раз кстати при нехватке автомобилей оказалась машина Кокто, которую Маре предложил в распоряжение воинской части. Потом его поставили наблюдателем – высматривать с высокой башни немецкие самолеты, причем сам он не был уверен, отличит ли их от французских: имея очень слабое зрение, носить очки он отказывался, считая, что они подпортят его мужественный имидж. В итоге в настоящих военных действиях Маре так и не поучаствовал, зато во время отступления подобрал в лесах Прованса привязанную к дереву собаку. Как он сам потом говорил, это была взаимная любовь с первого взгляда.
Пес, которому он дал кличку Мулук, верно следовал за хозяином всюду – даже ездил один на метро к нему в театр и снялся с ним в фильме «Вечное возвращение», который режиссер Жан Деллануа поставил по пьесе Кокто, написанной по мотивам истории Тристана и Изольды. Фильм оказался настоящим прорывом. До него Маре уже успел сняться в нескольких картинах, но именно «Вечное возвращение» сделало из актера суперзвезду. Поклонницы начали забрасывать его письмами – их приходило по триста штук каждый день. Отвечать взялась Розалин: она подделывала почерк сына и даже составила картотеку поклонниц, чтобы не посылать им одинаковые фотографии.
С обожанием поклонниц в жизни Маре было множество курьезных случаев. Одна попросила его в письме «подарить ей мальчика», затем выследила актера, когда тот шел по парку, и начала преследовать, пока он не пообещал ей принести на следующий день пробирку с тем, что требуется для зачатия мальчика. После такого предложения поклонницу как ветром сдуло. Другая поклонница упала в обморок, когда простуженный Маре, раздавая автографы, высморкался, – она не ожидала такого от звезды экрана.
Несмотря на войну, актерская карьера Маре активно развивалась. Он снимался в кино, играл в театре, сам ставил спектакли, причем постановка им расиновской «Андромахи» показалась коллаборационистам настолько революционной, что они попытались сорвать спектакль, забросав сцену бомбами со слезоточивым газом, а сам Маре удостоился в вишистской прессе утверждения, что представляет для Франции большую опасность, чем английские бомбы. После этого прошел слух, что его собираются арестовать: каждое утро он просыпался около пяти и прислушивался, не идут ли за ним.
