Ознакомительная версия.
Нет болезни мучительнее тоски.
Хрен, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь.
Если не сказать всего, значит, не сказать ничего.
Талант – как бородавка – либо он есть, либо его нет.
Женщины умирают позже мужчин, потому что вечно опаздывают.
Когда у попрыгуньи болят ноги, она прыгает сидя.
Писать о себе плохо – не хочется. Хорошо – неприлично. Значит, надо молчать.
Если женщина говорит мужчине, что он самый умный, значит, она понимает, что второго такого дурака она не найдет.
Новый год – это грустное расставание со старыми иллюзиями и радостная встреча с новыми…
Если есть выбор между приятным и полезным, в большинстве случаев выигрывает приятное.
Раневскую как-то спросили…
На вопрос: «Вы заболели, Фаина Георгиевна?» – она обычно отвечала: «Нет, я просто так выгляжу».
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
– Фаина Георгиевна, как ваши дела?
– Вы знаете, что такое дерьмо? Так оно по сравнению с моей жизнью – повидло.
– Как жизнь, Фаина Георгиевна?
– Я вам еще в прошлом году говорила, что дерьмо. Так тогда это был марципанчик.
Ответ на вопрос, кто умнее – мужчины или женщины:
– Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только оттого, что у мужчины красивые ноги?
Сколько раз краснеет в жизни женщина, спросили Раневскую.
– Четыре раза: в первую брачную ночь, когда в первый раз изменяет мужу, когда в первый раз берет деньги, когда в первый раз дает деньги.
А мужчина?
– Два раза: первый раз – когда не может второй, второй – когда не может первый.
Как-то Раневской позвонили справиться о здоровье.
– Дорогой мой, – жалуется она, – такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок – все ноет! Суставы ломит, еле хожу. Слава богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная железа!
На литературно-театральном вечере Раневской задала вопрос девушка лет шестнадцати:
– Фаина Георгиевна, что такое любовь?
Раневская подумала и сказала:
– Забыла. – А через секунду добавила: – Но помню, что это что-то очень приятное.
Однажды Раневскую спросили:
– Почему красивые женщины пользуются бо́льшим успехом, чем умные?
– Это же очевидно – ведь слепых мужчин совсем мало, а глупых пруд пруди.
– Вы не поверите, Фаина Георгиевна, но меня еще не целовал никто, кроме жениха.
– Это вы хвастаете, милочка, или жалуетесь?
Как-то Раневскую спросили, была ли она когда-нибудь влюблена.
– А как же, – ответила Раневская, – когда мне исполнилось девятнадцать лет, я поступила в провинциальную труппу и сразу же влюбилась в первого героя-любовника! Такой красавец был! А я была страшна как смертный грех. Я его глазами ела, но он не обращал на меня внимания. Но однажды вдруг подошел и сказал шикарным своим баритоном: «Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду у вас в семь часов».
Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина купила, еды всякой, оделась, накрасилась – сижу жду. В семь нету, в восемь нету, в девятом часу приходит… Пьяный и с бабой!
«Деточка, – говорит, – погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!»
С тех пор не то что влюбляться – смотреть на мужиков не могу: гады и мерзавцы!
– Вы слышали, как не повезло писателю N.? – спросили у Раневской.
– Нет, а что с ним случилось?
– Он упал и сломал правую ногу.
– Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать? – посочувствовала Фаина Георгиевна.
У Раневской спросили, не знает ли она причины развода знакомой пары. Фаина Георгиевна ответила:
– У них были разные вкусы: она любила мужчин, а он – женщин.
– Фаина Георгиевна, какого вы мнения о режиссере Л.?
– Это уцененный Мейерхольд.
После премьеры спектакля «Дальше – тишина» Раневскую спросили, как складывались ее взаимоотношения с режиссером спектакля.
– Мы изображали любовь слонихи и воробья.
– Фаина Георгиевна, почему вы так часто переходили из театра в театр?
– Вы знаете, я пережила со многими театрами, но ни с одним из них не получила удовольствия.
– Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?
– Ну, это еще мягко сказано. Я вчера позвонила в кассу и спросила, когда начало представления.
– И что?
– Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»
Журналист спрашивает у Раневской:
– Как вы считаете, в чем разница между умным человеком и дураком?
– Дело в том, молодой человек, что умный знает, в чем эта разница, но никогда об этом не спрашивает.
– Какие, по вашему мнению, женщины склонны к большей верности – брюнетки или блондинки?
Не задумываясь, Раневская ответила:
– Седые!
Поклонница просит домашний телефон Раневской.
– Дорогая, откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не звоню.
У Раневской спросили: что для нее самое трудное?
– О, самое трудное я делаю до завтрака, – сообщила она.
– И что же это?
– Встаю с постели.
Расставляя точки над i, собеседница спрашивает у Раневской:
– То есть вы хотите сказать, Фаина Георгиевна, что Н. и Р. живут как муж и жена?
– Нет. Гораздо лучше, – ответила та.
– Почему, Фаина Георгиевна, вы не ставите и свою подпись под этой пьесой? Вы же ее почти заново переписали.
– А меня это устраивает. Я играю роль яиц: участвую, но не вхожу.
– Кем была ваша мать до замужества?
– У меня не было матери до ее замужества, – пресекла Фаина Георгиевна дальнейшие вопросы.
Как-то Раневскую спросили, почему у Марецкой все звания и награды, а у нее намного меньше? На что Раневская ответила:
– Дорогие мои! Чтобы получить все это, мне нужно сыграть как минимум Чапаева!
Раневскую о чем-то попросили и добавили:
– Вы ведь добрый человек, вы не откажете.
– Во мне два человека, – ответила Фаина Георгиевна. – Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.
– Посмотрите, Фаина Георгиевна! В вашем пиве плавает муха!
– Всего одна, милочка. Ну сколько она может выпить?!
– Сударыня, не могли бы вы разменять мне сто рублей?
– Увы! Но благодарю за комплимент!
– Фаина Георгиевна, на что похожа женщина, если ее поставить вверх ногами?
– На копилку.
– А мужчина?
– На вешалку.
– Фаина, – спрашивала ее старая подруга, – как ты считаешь, медицина делает успехи?
– А как же. В молодости у врача мне каждый раз приходилось раздеваться, а теперь достаточно язык показать.
– Ну-с, Фаина Георгиевна, и чем же вам не понравился финал моей последней пьесы?
– Он находится слишком далеко от начала.
– Фаина Георгиевна, вы опять захворали? А какая у вас температура?
– Нормальная, комнатная, плюс восемнадцать градусов.
– Что это у вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены?
– Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от сережки в ее ухе.
– А вы куда хотели бы попасть, Фаина Георгиевна, – в рай или ад? – спросили у Раневской.
Ознакомительная версия.
