Ознакомительная версия.
Большая часть построек дворца создавалась из диабаза – магматической горной породы красивого зеленовато-серого тона. Камень брали из естественных россыпей, коих в окрестностях Алупки имелось огромное количество. Из диабазовых скал сооружались основания некоторых корпусов. Эта порода вдвое тверже гранита и плохо поддается обработке. Многодневный труд могло испортить одно неверное движение. Потомственные каменотесы, камнерезы, столяры и паркетчики владели уникальным искусством, которое чаще использовалось в культовых постройках. Секреты обработки поверхностей и создания рельефных изображений при строительстве храмов передавались из поколения в поколение. Мастера превращали большие бесформенные глыбы в прямолинейные блоки, часто с затейливым, сложным узором. Дальнейшая шлифовка, непременно вручную, с помощью примитивного инструмента, применялась при создании гладких плит для отделки внутренних помещений.
Алупкинский дворец. Часовая башня
Алупкинский дворец. «Рычащие львы», скульптура Винченцо Боннани
Колоссальный объем работ осуществили солдаты саперного батальона, которым поручили устройство террас парка перед южным фасадом главного здания. В 1848 году из мастерской Боннани были доставлены каменные львы, установленные на лестнице главного входа. Великолепная скульптура Львиной террасы ознаменовала завершение строительства Алупкинского дворцового ансамбля.
Замечательный парк располагался на вертикальной поверхности, поднимаясь уступами от моря на высоту до полукилометра. По стилистическим признакам он делился на две части. Регулярный сад находился на ближайшем к дворцу участке и южных террасах. Отдаленные земли усадьбы занимал пейзажный парк английского стиля.
Воронцовы отмечали торжественный день завершения строительства дворца без главы семейства. Михаил Семёнович в то время находился далеко от дома, оставаясь на должности наместника и главнокомандующего кавказских войск до 1854 года. Губернатор Новороссии считался одним из самых богатых людей в России. Кроме военных заслуг, его ценили за либеральные взгляды и деятельность по благоустройству городов Крыма и Северного Причерноморья. Последние годы жизни он провел в Одессе, где скончался 7 ноября 1856 года и был похоронен в кафедральном Преображенском соборе.
Дворец в Алупке находился во владении трех поколений Воронцовых до Октябрьского переворота 1917 года. Новая жизнь уникального комплекса связана с историей музея, возникшего вскоре после окончания национализации. Отдавая дань немногим добрым делам большевиков, можно утверждать, что своим спасением дворец обязан Ленину. В одной из телеграмм вождь призвал крымчан к принятию «решительных мер к охране художественных ценностей, картин, фарфора, бронзы, мрамора и т. д., находящихся в ялтинских дворцах и частных зданиях, ныне отводимых под санатории Наркомздрава».
Итогом «решительных мер» стало создание музеев в большинстве дворцов южного побережья Крыма, в число которых одной из первых вошла экспроприированная усадьба Воронцовых. Работами по восстановлению здания и формированием экспозиции руководил А. Г. Коренев, назначенный главным хранителем Алупкинского дворца. Неутомимый энтузиаст музейного дела, знаток западноевропейского искусства, он собрал группу местной интеллигенции, принявшую на себя ответственность по учету ценностей из бывших дворянских усадеб. Внушительное собрание составили произведения живописи, предметы убранства и старинная мебель, доставленная из летних резиденций Романовых, Юсуповых, Строгановых, к тому моменту обращенных в пролетарские санатории.
Во время немецкой оккупации комплекс едва не погиб от запланированного подрыва и сильно пострадал от мародерства захватчиков. Фашисты вывезли многие редкостные предметы, в том числе 537 живописных и графических произведений.
Музей вторично открылся лишь в 1956 году, когда удалось если не восстановить, то хотя бы приблизиться к довоенной численности экспонатов. В начале нового века Алупкинский дворец-музей может гордиться обширным собранием ценностей, к сожалению уже не принадлежащим России. В коллекции находится более 700 картин, около 6000 гравюр русских и европейских мастеров XVI–XIX веков, собрание карт XVII–XVIII веков, проекты и чертежи Блора, Гунта, зарисовки Ковшарова.
К наибольшему достижению сотрудников музея относится сохранение первоначальных интерьеров, декора стен, деревянной обшивки оконных рам, панелей, дверей и потолков. Весьма редкая для Крыма первозданность убранства позволила выстроить экспозицию в соответствии со вкусами эпохи основателя дворца. Во времена М. С. Воронцова в моду проникала эклектика, постепенно вытеснявшая строгость классического стиля. Художественное соединение несоединимого выразилось в архитектуре корпусов, явивших собой синтез романского стиля, готики, ренессанса и восточного зодчества. В интерьерах господствующим стал тюдоровский стиль, хотя и с включением чужеродных элементов. Блор проявил истинно английский такт, создав единую композицию из ярко индивидуализированных помещений.
Крымские резиденции русской аристократии, в сущности, не являлись дворцами. Буйство красок южной природы, море, пляжи, пышная зелень не располагали к парадности, которой сопутствовало строгое следование одному стилю. При создании удаленных от Петербурга усадеб владельцы не ограничивали свою фантазию рамками принятой манеры. На смену анфиладам и подчеркнуто торжественным залам пришли свободно скомпонованные комнаты, часто небольших размеров. Обособленные по убранству помещения отвечали требованиям уюта и комфорта, а не холодного этикета, как полагалось в столице.
Принципиально новый подход касался расстановки мебели. Легко передвигавшиеся столики, кресла, диваны с пестрой обивкой устанавливали уголками, располагающими к доверительной беседе. Среди форм стала доминировать визуальная и действительная мягкость, округлость линий, часто дополненная сложным декором. В дачном убранстве допускалось разнообразие материалов; приветствовалась экзотика в виде редких вещей, добытых во дворцах татарских владык. Восточные предметы доставлялись в Крым из стран Ближнего Востока и обычно украшали кабинет главы семейства. Для дам устраивались китайские или европейские будуары. Осмотр такого жилища походил на путешествие: из английского парадного зала гости попадали в турецкий кабинет, уютную китайскую гостиную, восхищались спальней с тюдоровской кроватью и завершали турне в классическом зимнем саду.
Большое помещение, отделяющее вход от внутренних комнат, в любом жилище называется вестибюлем. Однако в монументальных зданиях это место наделено дополнительным содержанием. Просторный вестибюль Алупкинского дворца дает представление о стиле оформления интерьера, одновременно соединяя две зоны различного назначения. Двери с восточной стороны ведут в деловые апартаменты: в парадные кабинеты и библиотеку. С противоположной стороны находятся помещения для отдыха, в том числе несколько гостиных, зимний сад, столовая, бильярдная.
Британские черты отделки можно представить уже по экстерьеру, входя в здание через северный вход. Тюдоровская архитектура корпуса продолжается во внутреннем оформлении, прежде всего в декоративной резьбе деревянных панелей. Готический мотив ощутим в остроконечной форме арок и обрамлении каминов. Тяжеловесный дубовый потолок разделен тягами на геометрические фигуры и напоминает готический свод.
Уподобленный английскому холлу вестибюль лишен традиционной британской лестницы. Проходы на верхний этаж и антресоли (полуэтажи) расположены в отдельном помещении, с тем чтобы не нарушать задуманного ритма. Педантично расставленные кресла и столики с канделябрами вместе со строго симметричным размещением портретов и бра придают помещению торжественность, переходящую в суровость при слабом вечернем свете.
Парадный вестибюль
Электричество пришло во дворец только в 1915 году, а до того владельцы пользовались свечами. Наряду с бытовым, осветительная арматура имела декоративное значение, повторяя стиль убранства каждого помещения. Украшавшие вестибюль высокие канделябры из патинированной бронзы были доставлены из Франции. Выполненные в форме кариатид, с ответвлениями золотых подсвечников, они превосходно сочетались с бра и цветным фонарем псевдоготической формы, изготовленными российскими мастерами середины XIX века.
Выполняя отделку нижнего этажа, зодчий применил принцип контрастов, в единой мере повлиявший на планировку и цветовое решение интерьера. Свободное пространство вестибюля противопоставляется малым размерам соседних комнат. Антитезой колорита выступает сочетание темного дерева в обшивке со светлыми тонами бумажных обоев. Камины выполнены из серо-зеленого диабаза. Отшлифованная до блеска, их мерцающая поверхность украшена острыми гранями арок и резным орнаментом.
Ознакомительная версия.
