Песен, содержащих только эпический элемент, в славянской поэзии сравнительно мало, наблюдается их незначительная распространенность в сравнении с более сложными композиционными структурами125.
В большинстве лирических песен, содержащих лишь повествовательный элемент, эмоциональная выразительность создается, главным образом, благодаря стремительности развития действий персонажа, хотя они и заключены в пределы одного единственного события из жизни, что, вообще, характерно для лирики. Однако этим не ограничивается содержательность данной формы. Эпический элемент может содержать не рассказ о любовном событии и чувствах, порожденных им, а рассуждения или размышления о любви. Правда, в любовной лирике славян это наблюдается редко и более характерно для немецкой народной песни. В одной из песен мы находим такое рассуждение:
Кто с любовью незнаком,
Тот счастливый человек;
Кто милого не имеет,
Без печали век живет126
Подобные рассуждения не случайно .воплощаются в форму повествовательного элемента, так как они носят обобщенный характер. Очень убедительно это демонстрирует начало одной из болгарских песен:
Тот несчастен трижды,
Кто двух милых любит127.
Другой разновидностью эпического элемента в славянской лирике является описание.
Описания в песнях-рассказах встречаются значительно реже, чем в более сложных песнях. Обычно повествование и описание очень тесно переплетаются. Так, в болгарской песне это видно особенно ярко. Парень в лесу на охоте увидел девушку:
Да какую, загляденье.
Словно маков цвет махровые,
Словно перышко павлинье (144)
Взял ее за белы руки,
Взял за руки, за браслеты,
Посадил в седло находку
И увез в свое селенье128.
Такие "описательно-повествовательные картинки" (по определению С. Г. Лазутина) встречаются и в русских, и в польских, и в сербских песнях129.
Далее следует отметить, что если в повествовательных песнях рассказ строится на развитии последовательных действий, расположенных во времени, то описание двойственно: с одной стороны, оно отображает пространство, его внешний вид и формы, с другой стороны, описание в любовной лирике создает иллюзию динамики, так как повествователь переходит от характеристики одной детали к другой и сами эти перемещения внимания повествователя расположены во времени, поскольку подчиняются общему закону словесного творчества. Эта особенность описания выявляется на многих примерах песен разных народов. В одной из русских песен молодой Федорушка увидел девушку. Его влюбленность чувствуется в описании ее внешнего вида:
Хорошо она убрана,
Хорошо снаряжена:
На ней шуба нова,
Опушка боброва,
Сама девка черноброва,
В косе лента ала.
Сама девка брава,
В косе лента голуба...130
Следовательно, динамика описания в бытовых песнях создается за счет перечисления признаков и качеств предмета.
Наконец, следует остановиться на функции эпического элемента в повествовательной песне и в песне-монологе. Как уже отмечалось, функция эпического элемента в повествовательных и монологических песнях одна и та же: рассказ о любви. И хотя функция в обоих случаях аналогична - разница огромная. Для (145) сравнения объективного и субъективного плана приведем два варианта известной русской песни:
1. Рассыпался сырой дуб на четыре грани.
Кто полюбит старых баб, - того ноне драли;
Кто молодых вдов полюбит, - для души спасенье;
Красных девушек полюбит, - для поцелованья.
2. Раскололся сырой дуб на четыре грани.
А кто любит мужних жен, - того душа в аде;
А кто вдову полюбит, - вечное спасенье;
Кто же любит девушку, - всем грехам прощенье.
Люблю, люблю девушку, люблю молодую,
А которую люблю, ту и поцелую131.
Первый вариант - отвлеченное рассуждение, которое аналогично рассказу, построенному на повторе (полюбит), и которое отвечает всем признакам повествовательного элемента: рассказ-рассуждение информативен, логичен, краток, носит созерцательный и отвлеченный характер.
Второй вариант интересен переходом умозрительно-отвлеченного объективного плана в субъективный, где глагол третьего лица "полюбит" заменяется глаголом первого лица "люблю", четырехкратное повторение которого создает впечатление экспрессии. Для наблюдения смены двух планов можно привести и другие песни с их вариантами132.
Следует отметить, что, хотя монолог и не сухо информативен, и не созерцателен, он является формообразующим началом, он обладает повествовательной функцией, как и эпический элемент, так как строится на рассказе о поступках, настроениях и чувствах героев песни. Здесь чувствуется взволнованность, а впечатление последовательности создается благодаря переходам от лирического рассказа к передаче чувств и настроений. В качестве примера приведем очень характерную в этом смысле польскую песню:
Сеяла я руту,
Руту зеленую,
Мать, отец не знают,
О ком я тоскую.
Я грущу по Ясю,
Грущу молодая;
Знала бы дорожку,
К Ясю бы пошла я. (146)
Но пути не знаю,
А спросить стыжусь я;
Не увидеть Яся
Целый день боюсь я.
Выйду на крылечко,
Облака высоко.
О, боже, мой боже,
Мил мне мир широкий133.
Если в повествовательной песне наблюдается строгая последовательность в передаче событий, то в монологе она заменяется сменой настроений: тоскую грущу; знала бы - пошла бы (сомнение); стыжусь, боюсь (борьба чувств), выйду на крылечко (ощущение красоты мира и своей свободы). Итак: тоска-сомнения-борьба чувств-решения; в этом есть своя внутренняя логика, притом наблюдается неожиданная смена времени: сеяла-грущу-выйду. Действительно, в данном случае дело не в картине, а в попытке выразить борьбу чувств. Бытовая реалия: "сеяла я руту" - не связана с чувствами девушки и ни в коей мере не может быть ни поводом, ни тем более причиной этих чувств.
Конечно, существуют и такие монологи, в которых повествовательный элемент ощущаются более определенно. Это такие рассказы-воспоминания, когда внимание лирической героини сосредоточено на прошлом:
Не дождавшись поры-времени,
Я сама тебя, сад, садила,
Я сама тебя поливала,
Живот-сердце надрывала;
Я не для ково иново,
Для своего ли друга милова.
Или:
Я вечер, вечер, молоденька,
Долго вечера просидела,
Я до самого до рассвету,
Всю лучинушку пропалила,
Всех подружек утомила,
Все тебя, мой друг, дожидалась...134 (147)
Монологи подобного склада более эпичны. О функциональной близости повествовательного элемента в песнях-рассказах и монологах говорит тот факт, что певцы часто смешивают эти два плана, стихийно переходят от рассказа в третьем лице (объективный план) к рассказу от первого лица (субъективный план).
В болгарских песнях после повествования монолог представляет собою речь лирического героя от первого лица135, а для польских песен монолог, следующий за повествованием, вообще не характерен, поэтому проследим это интереснейшее явление на примерах русских народных песен. Смещение объективного план" в субъективный характерно для многих песен, приводим лишь один подобный пример:
Под окошечком сироточка сидит,
Против ясного окошечка глядит.
В чистом поле цветет аленький цветок,
Он алеется, голубеется;
Цветок этот - миленький, возлюбленный дружок,
Часто ходит мимо моего двора.
Понравилась мне походочка твоя...136
Это явление можно назвать лиризацией песни. Действительно, девушка поет о себе вначале в третьем лице, называя себя сироточкой, а затем переходит к более интимному тону монолога, хотя функция обеих частей одна и та же: песенный рассказ.
Приведем еще более интересный случай, когда монолог как бы врывается в повествовательную канву лирического рассказа. Именно в этой песне, записанной П. Якушкиным на Пинеге, очень ясно проявляется основная функция эпического элемента в повествовательной и монологической части:
Ваня Катеньку любил,
Ей подарок подарил,
Подарочек дорогой
Перстенечек золотой.
Объективный план, рассказ Катеньки о себе в третьем лице, со стороны.
Перстенечек буду носить,
Станет маменька бранить;
Запродать - променять
Будет Ванюшка пенять.
Пойду-выйду на Двину,
И на саму глубину;
Субъективный план, лирическая героиня говорит о себе в первом лице (148)
На воде перстень не тонет,
У Катюши сердце ноет,
Сердце ноет и болит,
Ванюшку любить велит137.
Снова рассказ от третьего лица. Рассказчик - сама Катюша.
В этой песне рассказ и в объективной и в субъективной форме последовательно раскрывает душевное состояние героини: ее любовь и сомнения, ее поступки, руководимые этими чувствами. Это и рассказ о прошлом, это и рассуждения о перстне как о символе любви, это и решение бросить его в речку. Если исключить монолог, то песня станет непонятной. Из этого ясно, что монолог, как и в каждой песне, наряду с повествовательной формой является формообразующим элементом.
