"She loved me for the dangers I had pass'd // And I loved her that she did pity them"
Все рассмотренные переводы этого фрагмента можно разделить на три типа:
1) К первому типу относятся следующие переводы: "Она меня за муки полюбила, //А я ее - за состраданье к ним" (П. Вейнберг). Сострадание ближе к жалости, чем к сочувствию. Эквиваленты "жалость" и "сострадание" относят к первому ряду значений, а "сочуствие" и "участие" - ко второму. (Задорнова 1984: 88). "...ты полюбила // Меня за горе, добрая душа. - // Я полюбил тебя за сострадание" (В. Лазаревский); "...Она полюбила меня за те бедствия, которые я пережил, // а я ее - за сострадание к ним" (М. Морозов).
2) Ко второму типу можно отнести переводы М. Лозинского и Б. Пастернака, стремящихся приблизиться к смысловой емкости оригинала: "Я стал ей дорог тем, что жил в тревогах, // А мне она - сочувствием своим" (М. Лозинский); "Я ей тревожной жизнью полюбился, // Она же мне - горячностью души" (Б. Пастернак).
3) Остальные же переводы относятся к "смешанному" типу: "Я дорог стал ей вынесенным горем, // А мне она - сочувствием к нему" (А. Соколовский); "Меня ты за страданья полюбила, // А я твоим участьем покорен" (Б. Лейтин); "Она за бранный труд мой полюбила, // А я за жалость полюбил ее" (А. Радлова).
Наиболее близкими к шекспировскому оригиналу оказываются переводы Лозинского и Пастернака, которые интуитивно восприняли его смысловую емкость. Несомненно, оба указанных переводчика были знакомы с предшествующими переводами, которые явно или неявно способствовали совершенствованию последующих переводов.
Представляется, что при переводе поэтической коммуникации с одного языка на другой действует принцип слабой эквивалентности, в отличии от непоэтической коммуникации, где действует принцип эквивалентности сильной. Возьмем две последние строчки из сонета (LIX) Шекспира в переводе В. Брюсова:
O, sure I am, the wits of former days // To subjects worse have given admiring praise.
Но нет! Поэты в прежние года // Таких как ты, не знали никогда!
Перевод Брюсова носит характер слабой эквивалентности, так как между ними нет изоморфного соответствия и они имеют разновекторный смысловой характер.
Возможен другой перевод:
Уверен я, умы давно минувших лет, // Восторженно хвалу воздали творениям и худшим. (перевод наш)
Как видно, наш перевод наиболее влизок к шекспировскому оригиналу и соответствует сильной эквивалентности.
Приведем примеры перевода научного текста с русского языка на английский. Русский текст представлен отрывком из научных изысканий М. М. Бахтина:
Нет ни первого, ни последнего слова, и нет границ диалогическому контексту (он уходит в безграничное прошлое и безграничное будущее). Даже прошлые, то есть рожденные в диалоге прошедших веков, смыслы никогда не могут быть стабильны (раз и навсегда завершенными, конченными). Они всегда будут меняться (обновляясь) в процессе последующего, будущего развития диалога. В любой момент развития диалога существует огромная, неограниченная масса забытых смыслов, но в определенные моменты дальнейшего развития диалога, по ходу его они снова вспомнятся и оживут в обновленном (в новом контексте) виде. Нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения.(Бахтин)
Приводим английский перевод:
There is neither a first word nor a last word. The contexts of dialogue are without limit. They extend into the deepest past and the most distant future. Even meanings born in dialogues of the remotest past will never be finally grasped once and for all, for they will always be renewed in later dialogue. At any present moment of the dialogue there are great masses of forgotten meanings, but these will be recalled again at a given moment in the dialogue's later course when it will be given new life. For nothing is absolutely dead: every meaning will some day have its homecoming festival.(Clark & Holquist)
Из анализа перевода видно, что авторам не составляло большого труда перевести данный фрагмент. Возможно, что некоторую трудность представлял перевод метафоры "праздник возрождения", с которым они блестяще справились, подыскав эквивалентную метафору 'homecoming festival', хотя напрашивается и другая метафора типа 'renaissance festival'.
Из приведенных текстов видно, что перевод научного текста принципиально отличается от перевода текста поэтического с точки зрения адекватности и эквивалентности. При научном переводе действует принцип сильной эквивалентности. Сильная эквивалентность при переводе научного текста позволяет разнимать его на части и, по частям, подвергать его не только элементарному лингво-стилистическому, но всем другим процессам, связанным с сокращением его объема, популяризации стиля изложения и т. п. Иначе говоря, научный текст, в отличие от произведений художественной литературы, остается именно сложением и принципиально отличается от произведений словесно-художественного творчества, где основной функцией является эстетическое воздействие. (Чаковская 1986: 84)
3. 5. 3. Диалогика текста с потенциальной обратной связью.
Потенциальная обратная связь включает специфические диалогические конфигурации.
3. 5. 3. 1. Создание диалогического эффекта в научной коммуникации.
Любое научное произведение, как и реплика диалога, установлено на понимание адресата, под влиянием которого осуществляется отбор и аранжировка языковых средств адресантом. В письменной речи нет конкретного адресата, но автор должен представить своего потенциального читателя. Вот что пишет по этому поводу М. Бахтин: "Говоря, я всегда учитываю апперцептивный фон восприятия моей речи адресатом: насколько он осведомлен в ситуации, обладает ли он специальными знаниями данной культурной области общения, его взгляды и убеждения, ... его симпатии и антипатии - ведь все это будет определять активное ответное понимание им моего высказывания. Этот учет определит и выбор жанра высказывания, и выбор композиционных приемов, и, наконец, выбор языковых средств, то есть стиль высказывания." (Бахтин 1979: 276)
О большой роли адресата и адресованности в построении филологической работы говорит С. Аверинцев: "... Я не могу ни говорить, ни писать в пустое пространство. Мне помогает то, что я вижу предмет как бы одновременно моими собственными глазами и глазами моих читателей и слушателей; от столкновения того и другого приходят мысли, которые во внутренней изоляции от собеседника не явились бы." (Аверинцев 1988: 13)
На диалогический характер научного общения указывают многие исследователи (Глазман 1969: 222; Славгородская 1982: 3-14; Зотов 1991: 5-14). О необходимости разработки теории диалогов всех видов говорит Ю. Рождественский (1988: 216). Ниже описываются способы и средства создания диалогического эффекта в научной коммуникации.
Материалом для исследования послужила работа известного английского лингвиста Д. Кристала "Linguistics" (D. Crystal 1977).
Можно выделить три типа средств и способов создания диалогического эффекта:
I. Стилистические средства.
Используя стилистические средства с их необычной дистрибуцией, автор стремится привлечь внимание читателя к наиболее важным моментам текста, достичь наиболее эффективного восприятия его.
Самым распространенным стилистическим приемом является метафора: 1) "живая метафора":
The whole tenor of argument over recent years has been to show that this is not so;
Any of these books would put flesh on structural ideas about language...
2) традиционная метафора, которая теряет в какой то степени свою экспрессивность, но в новом контексте как бы "оживает" и привлекает внимание читателя:
And many authors paid only lip-service to the existence of the spoken language.
The last chapter very clearly demonstrates that the hunt for satisfactory linguistic theory is still on.
3) комбинация метафор:
Linguistics, by providing a systematic method for analysing and describing languages, is of value in that it aims to plug these gaps and provide a well-defined basis for attacking these problems.
Комбинация метафор производит двойной эффект: создает эффект "напряжения" и способствует лучшему пониманию текста;
4) сравнение:
Firstly, semantics is no longer viewed as the 'Cinderella of the linguistic sciences'.
To talk about linguistic analysis without reference to meaning would be like describing reconstruction of ships without any reference to the sea.
Сравнение предполагает у читателя элемент воображения, метафорическое мышление и помогает образно воспринимать информацию;
5) эпитет:
But, as always, we must remember that an application is but the tip of a theoretical iceberg.
This has been very much a skeleton study and present state of major linguistic themes.
Используя эпитет, автор рассчитывает на эмоциональную реакцию адресата
6) ирония:
There are many elaborate 'proofs' proposed for this...
In my view it is particulary important for people to have some historical perspective in linguistics. It helps the researcher or a teacher to avoid unreal generalization or silly claims about modern 'innovations'.
Стремление к совместному ироническому отношению к той или иной точке зрения в большой степени способствует диалогизации между автором и адресатом;
7) оксюморон:
The negative flavour of early linguistics was, as we have seen, an essential preliminary to the development of a more constructive and open-minded state of mind on the part of the language scholar.
...there seems little likelihood at present of the idea of a 'best' description becoming anything more than useful fiction.
Оксюморонный контраст легко привлекает внимание читателя и формирует отношение к описываемым явлениям;
8) градация:
We are referring to an ideal, hopeful, but fictitious set of circumstances.
There can be - indeed, there has to be, and always has been 'pure' interest in language study also.
