Среди персонажей пьесы была также портниха, которая то надевала на актеров что-либо, то снимала с них что-то и всем давала советы. Роль портнихи играла Ф. Раневская. В руках у нее все время была авоська, в которой лежали лук и новые галоши. Когда она что-то советовала Татьяне Окуневской (героине), та ей отвечала:
– Не надо мне ничего говорить! Это меня уводит! – Актерское словечко: уводит от роли.
Наконец опять все готово, на сцене вспыхивает яркий транспарант: «Тише! Идет съемка!» – и плотники на авансцене начинают яростно вбивать в пол огромные гвозди. Михоэлс и Толстой были так правдоподобны и прекрасны, что зрители полюбили этих работяг и ждали все время их появления.
В дальнейшем, когда по ходу действия «снимали» сцены с Гитлером (его играл С. Мартинсон), – плотники не хотели верить, что это артист и пытались пристукнуть его молотками, то сами влезая в кадр и останавливая съемку, то заставляя С. Мартинсона уползать из кадра от страха перед ними. (Много лет потом рассказывали об этом спектакле.)
Днем все заняты. Репетиции шли по ночам. Людмила Ильинична Толстая приносила из дому буханку черного хлеба и большим кухонным ножом, который мог одновременно служить средством защиты от хулиганов на уже темных в это время улицах, нарезала ломти, которые тут же съедались всеми голодными участниками.
В день спектакля «дамы-патронессы» – Надежда Алексеевна Пешкова, Людмила Ильинична Толстая, Тамара Ханум, Тамара Владимировна (жена Всеволода Иванова) и Настасья Павловна Потоцкая (жена Михоэлса) – перед началом и в антрактах, как хозяйки вечера, принимали гостей. К. Пугачева ходила среди публики с лотком, продавая конфеты.
Во всех уголках театра, как на ярмарке, – бойкая торговля: ларьки со сластями, лотерейные киоски, продажа книг с автографами писателей. За буфетными стойками чарующие улыбки хозяек делают сладким чай без сахара.
Сбор от этого вечера превысил все ожидания, и в фонд помощи детям поступила большая сумма. Деньги были так нужны.
«За что я люблю Рину Зеленую»
Хотя я могу спокойно писать о себе и самое хорошее, и самое плохое, рассматривая себя как совершенно постороннего человека, все-таки сама не скажешь так ловко и красиво, как другой про тебя расскажет. Я очень хочу, дорогой читатель, чтобы ты прочел, что обо мне другие пишут. Вот этот Зиновий Гердт, о котором я писала, не побоялся, что он мой друг и его могут обвинить в пристрастии, и написал в журнале «Экран» статью и рассказал, за что он меня любит:
«В доме отдыха почти каждый вечер нам показывали старые фильмы. И каждый из нас клялся, что ни за что не променяет два часа прогулки на это старье. Но в указанный на афише час все мы встречались на скамейках маленького зала, где места уже пестрели бумажками и носовыми платками: занято. Для многих эти сеансы были путешествием в собственную молодость. Встречались картины знаменитые, сделавшие историю советского кино. Мы видели в главных ролях молодого Черкасова, Андреева, очаровательную Любовь Орлову, неповторимую Раневскую.
Появлялась на экране и Рина Зеленая. В зале ее узнавали, приветствовали как добрую знакомую. Я тоже бесконечно радовался этим встречам и как зритель, и как старый друг Рины Зеленой, актрисы, которую очень люблю. Люблю за первосортное чувство юмора, за щедрый талант, за беспощадный профессионализм. Этот человек не прощает ни себе, ни другим небрежности в деле, которому мы служим. Люблю ее за то, что она всегда моложе всех: никто никогда не слышал от нее жалоб на усталость. Ее рабочий день начинается в семь утра. Она пишет статью, учит текст роли, возится с чьей-то рукописью, расхваливает кому-то кого-то по телефону…»
(Вот тут Гердт становится явно пристрастным ко мне. Но я ему за это очень благодарна: хоть кто-то подтвердит, что я человек немного хороший.)
«Вот единственное, за что я ее терпеть не могу: всю жизнь она служит укором моей собственной лени и нежной снисходительности к себе.
Я не имею возможности затронуть тему тончайшей области ее работы по исследованию детской души. Десятилетия, отданные этой сложнейшей из психологических наук, вероятно, еще послужат темой диссертации. Как же нужно любить маленьких людей, чтобы отдавать им столько сил и времени! А так как ничто доброе не пропадает, видно, за это платят ей любовью люди».
(Удивительно, как правильно понял это Гердт. Я даже не посмею привести здесь тех ласковых слов, которые мне говорят люди на улицах, в троллейбусе. Я принимаю их как ответ на то, что я угадала тему, нужную людям, что я по крупинкам собирала словечки детей, их чувства, их неожиданное восприятие мира взрослых. И люди платят мне за это своим признанием, своей лаской.)
«Сегодня я говорю о другой грани ее таланта: Рина Зеленая – актриса кино. С этого я и начал. Стоит только закрыть глаза – и передо мной проходит галерея самых разных Рин Зеленых. Вот молоденькая секретарша в “Светлом пути” с телеграммой в руках.
– Морозова, вам почему-то телеграмма из Москвы, – говорит она подобострастно героине, которую до сих пор не удостаивала даже взглядом.
…Я иногда не помню названий фильмов, последовательности их появления на экране, но вот помню глаза старой женщины. Она стоит в очереди за прекрасными тюльпанами в киоске. А молодой нарядный нахал на глазах у всех, взяв из вазы все цветы, осыпает женщину оскорблениями. Она ничего не отвечает ему, но в глазах ее можно прочесть все – негодование, недоумение, боль.
“Встреча на Эльбе”. В советскую комендатуру в немецком городке входит немка. Она ведет свой велосипед: к багажнику привязано несколько полешек дров, а на них лежит крохотный букетик фиалок. Она в очках, в клетчатой куртке, в старых спортивных брюках.
– Что вам угодно, фрау? – спрашивает комендант.
– О, ничего, – поясняет она свой приход. – Я только хотела спросить вас: там бомба, неразорвавшаяся, лежит у меня под кроватью. Нет-нет, она мне совсем не мешает. Я только хотела узнать, можно ли ее мыть мылом.
Я прямо вздрогнул от точности этого образа, этого актерского перевоплощения».
(Эпизод этот был настоящей импровизацией. Режиссер сказал мне:
– Вот вы пришли в комендатуру и что-то говорите коменданту. Быстро придумайте что. – И я быстро придумала, потому что только что была в Германии и видела их, этих немок, воочию. И действительно, мой разговор с советским комендантом (М.И. Жаровым) попал в точку и запомнился зрителям надолго. Совсем недавно мой милый знакомый, журналист, по какому-то поводу сказал в разговоре:
– Это прямо как бомба под кроватью во «Встрече на Эльбе», – и начал пересказывать мне эту сценку.
Я смотрела на него и, не выдержав, спросила:
– Вы кому рассказываете? Это же я играла эту немку! – Он страшно смутился и стал оправдываться, а я, как актриса, обрадовалась: значит, он запомнил немку, а не меня.)
«А вот самодовольная бюрократка, директор ателье, в фильме “Девушка без адреса”. Как смеется над ней зал!
– Иванова, почему вы разговариваете? Вы же не член правления.
А “заколдованная” девчонка в “Сказке о потерянном времени” Е. Шварца! Она даже во время бешеной погони успевает пропрыгать по всем нарисованным на тротуаре классам и снова бежит со всех ног дальше от злых волшебников.
Дамы и домработницы, важная гувернантка в “Каине XVIII” и уборщица в короткометражке “Зонтик”, поэтесса-декадентка в фильме “Поэт” и крохотная кукла на ладони у Тарапуньки, поющая грустную песенку в “Веселых звездах”. Всё это Рина Зеленая. Я не перечисляю ее работ: их много. Но вот в фильме “Дайте жалобную книгу” мы увидели ее в совершенно неожиданной роли. Поет немолодая джазовая певица, которую выгоняют с работы за устаревший репертуар. Зал хохочет, но смех смешан с грустью. Это чаплиновский персонаж. Все продумано до мельчайших деталей, даже “Бюллетень по обмену жилплощади” в руках этой женщины как бы говорит о ее неустроенности.
С. Маршак как-то сказал: “В редакции меня просят написать маленькое стихотворение, очевидно, чтобы отнять у меня меньше времени. Как будто часовщику легче сделать маленькие часики, чем большие…”
Все точно так же и с ролями. Есть люди, которые думают, будто маленькую роль создать легче, чем большую. Как бы не так! Надо быть таким мастером, такой волшебницей, как Рина Зеленая, чтобы в считаных кадрах сделать жизнь персонажа гораздо объемнее, чем время его пребывания на экране. А особенность ее комедийного дарования дает глубину каждой сыгранной ею роли.
Меня предупредили: статья должна быть «такого-то» размера. Размер кончается, а я еще ничего не успел сказать об этом человеке. Но если мне еще когда-нибудь позволят, я расскажу о Рине Зеленой все, что знаю, и это будет очень интересно».
