системный компонент 33
"световых эффектов" в пьесе, предназначенных для вызова "светлого настроения". Свет играет громадную символически-передаточную роль в религиозном культе (свечи, паникадила, благословение светящимися дикириями и трикириями, предшествование свечи выходу жрецов, священников и "религиозных реликвий"); и в повседневной жизни людей. На каждом шагу встречаемся мы с этими проводниками:
начиная с открыток, носящих название "язык цветов", употребляемых влюбленными "барышнями и молодыми людьми" для объяснений ("роза означает пылкую любовь", "лилия -- чистоту и невинность" и т.д.), те же проводники выступают:
в виде красных знамен, выражающих революционные идеи и стремления, в виде государственных флагов, в виде цветных огней трамвая и железнодорожной сигнализации, в виде определенных цветных галунов, указывающих соответствующие ведомства, в виде чернил, красок и карандашей, которыми мы делаем знаки, в форме цветов различных тканей, обычно символизирующих то или иное переживание (например, подвенечное платье полагается белое -- знак чистоты невесты, одежда монаха черная -- знак его отречения от мира) и т.д. и т.д." (Там же. С.133).
Все это чистой воды семиотика, значимость этих наблюдений еще больше возрастает, поскольку речь идет о центральных для функционирования общества понятиях и структурах. П. А.Сорокин рассматривает возможные цепи проводников различных видов, очень интересно показывает, как двигательно-мимические проводники (жесты) меняют типы поведения человека. "Человек, выступающий в определенной общественной роли, например, в роли жреца, вождя, судьи, облачаясь в свою символическую одежду, надевая на себя соответствующие атрибуты (например, судейскую цепь, священное облачение, парадный мундир и т.д.), окруженный предметными проводниками (обстановка храма, судебного зала, парламента и т.д.), часто совершенно трансформируется и перестает походить на самого себя, каким он бывает в частной жизни, вне этих атрибутов. Губернатор, король, жрец, комиссар имеют одно "я" в частной жизни и трансформируются в совершенно нового человека -- и по манерам, и жестам, и голосу, и переживаниям, отличного от первого "я", -- когда они находятся "при исполнении своих служебных обязанностей". В первом случае они бывают просты, вежливы, искренни, сердечны, во втором -- появляется
предыстория семиотики в России 34
важное лицо, властные движения, чопорность, напыщенность; сентиментализм и мягкость заменяются формализмом, сухостью и порой бессердечной жестокостью" (Там же. С.183). И далее: "С этой точки зрения не случайным является факт установления культа, обрядов, слов, форм одежды и т.д., фигурирующих во всех сферах общественной жизни -- в области религии, права, военной, педагогической, политической и т.д." (Там же. С. 183-184).
Семиотика сегодня, как нам кажется, не решила эту проблему влияния контекста на знак, поскольку занята обратным влиянием. П.А.Сорокин подчеркивает: "После сказанного не будет парадоксом положение: перемените у ряда индивидов форму, лишите их внешних символических знаков -- погон, мундира, шпаги, креста, медалей и т.д. -- и вы перемените их психику. Сколько лиц -- политических заключенных -- чувствовали эту перемену переживаний, когда на них надевали арестантский бушлат. Сколько военных генералов, офицеров "мгновенно перерождались", когда с них срывали погоны и одевали их в штатскую одежду. Оголите деспота -- и вы сделаете его жалким и простым смертным. Окружите, оденьте простого смертного пышными знаками достоинства -- и перед вами родится властный, самоуверенный, гордый самодур или властелин. То же применительно и к звуковым символам. Возьмите для примера титулы: "Ваше сиятельство", "Ваше превосходительство" и т.д. Сколько людей "перерождалось духовно", получив титул "Его превосходительства", "графа" или "князя". Как много простых смертных начинали себя чувствовать иначе, после того, как они становились "гофмейстерами" или "губернаторами". Как приятно ласкал слух многих чиновников титул "Ваше превосходительство", почтительно произносимый швейцаром-психологом" (Там же. С. 184-185).
Описав, как символически проводники могут влиять на психологию человека, П.А.Сорокин начинает анализировать явление "фетишизации символических проводников". Он считает, что многократное употребление символического проводника может делать его "чем-то самоценным, святым и самодовлеющим" (Там же. С. 185). Его материальная, реальная сущность заменяется символической. "В психике, людей исчезает мысль, что флаг сам по себе -- ничто, что его ценность -- производная ценность. Эта мысль невольно замещается другой, состоящей в приписывании флагу самоценности.
системный компонент 35
Короче говоря, флаг, как и всякий символический проводник, при частом фигурировании в роли эмблемы, становится самодостаточным и самодовольным фетишем. В такой роли он гипнотизирует людей, решительным образом деформирует их психику. Люди готовы и умирать, и убивать за флаг. И это наблюдается не только среди диких народов, но и среди современных. Пойдите для опыта в заседание Петроградского Совета Депутатов и попробуйте, ничего не говоря, сорвать флаг и начать его разрывать, и вы убедитесь в правильности сказанного: если вас самих не разорвут, то можно ручаться, что вы попадете в руки "чрезвычайки" и не скоро из этих рук выйдете (а может быть, и совсем не выйдете)" (Там же. С.185-186).
К фетишизированным звукам П.Л. Сорокин относит заклинания, заговоры и молитвы. И сразу же добавляет примеры из жизни современной: "Произнесение звуков "долой царя!" -- в прошлом, а теперь: "долой советскую власть!" навлекало и навлекает весьма тяжкие кары, вплоть до расстрела" (Там же).
Возможна и фетишизация людей. Не только "непогрешимость папы", не только культ императоров. П.А.Сорокин цитирует современную ему газету за 1919 год: "Вот что мы там читаем по поводу приезда Ленина в Петроград. "Вождь вождей, духовный отец и действенный основатель Третьего Интернационала -- среди нас... Товарищ Ленин! Кто может спокойно произнести это имя? Одни дрожат в бессильной злобе и ненависти. Другие в безграничной любви и преданности" и т.д. Стоит прочесть множество коммунистических приветствий вождям, -- Ленину, Троцкому, Зиновьеву, -- чтобы воочию увидеть, как совершается на наших глазах фетишизация людей самыми крайними социалистами" (Там же. С.192).
Еще одной важной элементарной единицей, которую полагает в основание своей социологии П.А.Сорокин, являются коллективные единства. Часто они образуются вне воли участников. Например, преступник и правосудие. Или "постылые" друг другу жених и невеста, объединяемые в супружеский союз волею родителей, могут служить примером нежелательного, длительного "общества". Соединение в одной камере члена союза русского народа и социалиста, считаемого "контрреволюционером", соединение в наше время весьма частое, может служить вторым примером тако
предыстория семиотики в России 36
го "общества" (Там же. С.273). Принудительными также являются армейские коллективы.
Коллективные единства, конечно, могут возникать и из потребности к сближению. Разделение труда, характерное для современного человека, приводит к образованию таких единств. К сближению ведет и "социально-психологический мономорфизм" (Там же. С.277): "Люди, однородные с нами по языку, по мировоззрению, по идеалам, по внешнему виду, говоря коротко, сходные с нами и по внешнему облику и по внутренним свойствам, близки к нам. Это сходство служит как бы притягательной силой, влекущей нас к социально-сходным индивидам. Дети ищут общества себе подобных детей. Люди ищут общества подобных себе людей. Между двумя европейцами взаимно-притягательная сила гораздо больше, чем между европейцем и варваром. Люди одного социального положения понимают друг друга лучше, чем индивиды различных социальных классов, групп, сословий, профессий и т.д." (Там же).
Детально разработана классификация факторов, способствующих длительному сохранению коллективных единств. В том числе единство этого коллектива создают различные символические проводники: "связь многих индивидов с одним и тем же символом связывает их друг с другом" (Там же. С. 323). Сходство проводников может реализоваться в сходстве по имени: "Коллективное единство эпохи Грозного и коллективное единство 1919 г. -- называются одним именем "Россия". Это тождество имени гипнотизирует. Две величины, порознь носящие одно имя, невольно начинают считаться тождественными" (Там же. С.329).
Однотипно П.А.Сорокин анализирует процессы разрушения коллективных единств. И здесь снова на первое место выходят символические проводники: "Всякое, малейшее ухудшение в сфере символических проводников -самым чувствительным образом отражается на существовании и жизни процессов взаимодействия" (Там же. С.353). Одна из последних сносок в книге показывает реализацию этого процесса в России: "Мы возвращаемся к средним векам. Научные и др. общества фактически умерли. Аудитории лекций пустуют. Книг нет. Общение людей механически атрофируется. Сколько процессов взаимодействия не может реализоваться благодаря тому, что нельзя послать телеграмму, нельзя переслать письмо, нельзя поехать; сколько коллективных
