А. Москвин
Из мастерской маэстро
Для поклонников того или иного литературного мэтра нет ничего более желанного, чем открыть новое произведение своего любимца. Жюль Верн и через девять десятилетий после смерти все еще доставляет своим почитателям подобные удовольствия. И с каждым появлением спрятанной во мгле времен, в тишине хранилищ рукописи мы знакомимся с новыми чертами творческой биографии замечательного художника, по-новому оцениваем, казалось бы, давно известные факты, еще на шаг приближаемся к подлинному постижению любимой творческой личности.
В этом томе сочинений Жюля Верна вниманию читателя предлагаются произведения, не публиковавшиеся при жизни их создателя. Они долгие годы хранились в архивах и предстали перед почитателями знаменитого писателя только в последнем десятилетии. Разумеется, к вершинам верновского творчества они не относятся, однако каждое из публикуемых здесь произведений отражает определенный важный этап в судьбе их автора. Именно знакомство с этими недавно явленными миру вещами значительно расширяет наши представления о Жюле Верне, в новом свете показывает его отношение к литературному творчеству и к жизни вообще и в какой-то степени ведет к переоценке его наследия.
Работу над романом «Город будущего» Жюль Верн начал сразу же после триумфального успеха «Пяти недель на воздушном шаре». На этот раз все еще ищущий свою дорогу писатель решил попробовать силы в жанре футурологического произведения. Он намерен предвосхитить эволюцию нации. Тайна этого так и не напечатанного при жизни автора романа почти целый век будет волновать литературоведов. Впервые критики и читающая публика узнали о его существовании из послания сына писателя Мишеля журналисту Эмилю Берру от 30 апреля 1905 года, к которому автор письма приложил список неизданных произведений недавно умершего отца. Этот список перепечатали многотиражные «Фигаро», «Тан», многие другие газеты и журналы. О немедленной публикации футурологического прогноза знаменитого писателя речь и не шла — в распоряжении Мишеля оказались более интересные наработки отца, включая полностью законченные приключенческие романы. А потом рукопись затерялась, и верновский роман о будущем перешел в категорию мифов. Но в середине восьмидесятых затерянная рукопись была обнаружена, и в 1994 году появилось ее первое издание. Книгу выпустило парижское издательство «Ашетт». Теперь о ней сможет судить и русский читатель.
На мой взгляд, с этим произведением непременно должен познакомиться каждый поклонник Жюля Верна хотя бы потому, что оно, по меткому замечанию вице-президента общества имени Жюля Верна Пьеро Гондоло делла Ривы, является подлинной энциклопедией мыслей автора в ранний период его творчества. Другой литературовед, Вероника Беден, считает, что это сказание о будущем дает читателю весьма ценную информацию о веке XIX, являясь, в сущности, самым актуальным для того времени романом. Действительно, в книге упоминается масса деятелей французской культуры — поэтов, драматургов, музыкантов, композиторов, артистов. Многим из них даются характеристики, свидетельствующие прежде всего о литературных, театральных, музыкальных пристрастиях самого автора. Читатель может видеть и личное верновское отношение к писателям, вошедшим в историю французской литературы. Из современников больше всего он ценит литераторов из либерального лагеря, друзей П. Ж. Этцеля или близких к нему людей. Правда, Этцель был весьма уважаемой в творческой среде личностью; он поддерживал дружеские связи с большинством писателей своего времени. Видимо, Ж. Верн был не в курсе всех нюансов этих отношений, однако он судит о деятелях культуры весьма самоуверенно, гиперболически расхваливая тех, кого считал близкими к издателю, и необдуманно казня неприятелей из противного лагеря. И в конце концов молодой автор надоел тем, кого стремился узнать поближе, — о том свидетельствуют пометки известного издателя на полях рукописи.
Писатель вовсю старается стать предсказателем будущего, причем предсказателем как можно более точным. Его задача, как он считает, состоит не в выдумывании оригинальных технических диковинок, а в угадывании наиболее перспективных предложений среди тех реальных проектов, которые в большом количестве поставляли на рынок идей одержимые изобретатели. И надо признаться, что Жюль обнаружил недюжинную интуицию. Из массы проектов он отбирал воистину самые перспективные. Иные из них осуществились через четверть века (скажем, мотор конструкции Ленуара был применен в автомобиле Даймлера в 1889 году), иные — только в наши дни (бесшумный рельсовый транспорт), некоторые оказываются слишком смелыми и для нашего времени (морской канал до Парижа). Возьмем в качестве примера вопрос об уличном освещении. Возможность применения электричества в этой области была принципиально доказана еще в начале XIX века опытами Хамфри Дэви, однако осуществилась эта техническая идея только в конце века, после изобретения Томасом Эдисоном электрической лампочки накаливания. В Париже в 1861 году перед воротами Пале-Руаяль была установлена экспериментальная дуговая лампочка, питавшаяся током от мотора мощностью в три лошадиных силы. Для Верна и такой малости было достаточно, чтобы убедиться в потенциале нового вида освещения. Уже в 1867 году прожектора с дуговыми лампами стали в качестве эксперимента применяться для ночных работ на строительстве Парижской выставки и «Отель-дю-Лувр». Регулярное уличное освещение появилось в Париже в 1885 году.
Но если в технике Жюля можно считать пророком, то в области общественных отношений, политики, культуры его мрачные предвидения не сбылись. Один из критиков назвал их «отражением делячества Второй империи»[1]. К счастью, романист преувеличил силу денег, ошибся с определением положения классической культуры в нашем обществе и самого типа людей, хотя отдельные положения его мрачных предсказаний осуществлялись в той или иной мере в процессе развития современного общества, да и в нашей жизни при желании можно отыскать параллели верновским пророчествам.
Это странное и вместе с тем сильное произведение в значительной мере меняет наше представление о Верне как человеке и писателе. Футурологом писатель, по существу, и был-то только в этом романе. Он дает красочное описание метрополии будущего. Но в этом городе права гражданства имеют только деньги да механические науки, культура находится под полным контролем государства, и только несколько деклассированных маргиналов еще сохраняют память о классической культуре — их безжалостно давят сарказм и безразличие, убивают голод и нищета. Такое контрастное видение городской цивилизации, восхищающей своими техническими достижениями, но абсолютно обескультуренной, и составляет основной мотив «Города будущего».
Полностью проявился в футурологической фантазии и романический талант Верна. «Здесь пробивается стиль Жюля Верна, со своими недостатками и оплошностями, разумеется, но и со своими достоинствами. Здесь уже появляется любовь к перечислению (общественных учреждений, писателей, поэтов, ученых и музыкантов), которая так знатно заявит о себе в реестрах рыб, насекомых или растений, через которые иные молодые читатели "Необыкновенных путешествий" порой будут пытаться перескочить, зато другие станут ценить их поэтические качества. Повсюду на страницах романа рассыпан юмор. А в особенности здесь уже есть эта способность раскрыть сегодняшние реалии, чтобы увидеть в них мечту»[2].
Неясной остается дата написания романа. Когда-то его считали предшественником «Пяти недель на воздушном шаре», но он, видимо, все же написан позже. До 1863 года, как утверждает Гондоло делла Рива, «Город будущего», во всяком случае, не мог быть написан. Кроме того, содержание письма Этцеля, приложенного к возвращенной рукописи, дает основание утверждать, что самый замысел романа появился после знакомства Жюля со своим будущим издателем, а его осуществление, вероятнее всего, произошло непосредственно после окончания знаменитых «Пяти недель на воздушном шаре».
Пьер Жюль Этцель отклонил рукопись, вернув ее автору со своими замечаниями в конце 1863 или начале 1864 года. «Дорогой друг, — начинает издатель свое сопроводительное письмо, — все эти обширные диалоги не являются тем, о чем вы думаете. Они выглядят нарочитыми, не вытекающими из обстоятельств. Такой прием хорош под рукой Дюма, в изобилующей приключениями книге, здесь же он утомляет… Это — всего лишь мелкий журнализм, вот и все. Это ниже вашего замысла»[3]. А всю содержащуюся в романе критику общества, «все эти гипотезы» Этцель посчитал неинтересными. «Нет, нет, — убеждает он молодого автора, — это не получится. Подождите с такой книгой лет эдак двадцать»[4]. Вся рукопись пестрит пометками Этцеля: «развить», «детализировать», а иногда встречаются и более резкие суждения, как, например: «Сегодня в ваше пророчество не поверят».
