Из ученых статей «Отечественных записок» прошлого года читателями, вероятно, были особенно замечены: «О философии» М. Бакунина; «Общественная и частная жизнь китайцев» О. Иакинфа; «О возобновлении афинских памятников древности в конце 1836 и начале 1837 года»; «О пище» Я. А. Чаруковского; «Звездное небо» Д. М. Перевощикова и пр. В переводных ученых статьях «Отечественные записки» имели в виду преимущественно ознакомление публики с представителями европейских литератур и художников вообще, и читателям, верно, известны статьи: «Э. Т. А. Гоффман, как музыкант», «Обзор главнейших мнений о Шекспире, высказанных европейскими писателями в XVIII и XIX столетиях», «Четыре новые драмы, приписываемые Шекспиру», соч. Рётшера{43}; «Лессинг, его жизнь и творения». Сверх того, были напечатаны статьи исторического содержания: «О литературной взаимности между племенами и наречиями славянскими»{44}, «О сочинениях Венелина по славянской истории», «Письмо князя Пожарского к императору Максимилиану», «Исторические известия о Нижнем-Новгороде», «Записки князя Долгорукого» и пр.[14].
В отделе критики рассмотрены: «Горе от ума», комедия Грибоедова; «Полное собрание сочинений Марлинского»; «Подарок на новый год, две сказки Гоффмана»; «Детские сказки дедушки Иринея»{45}, «История древней русской словесности», соч. М. Максимовича; «О жизни литературной, или ответ на рецензии Терапевтического журнала и статей «О жизни», соч. Ив. Зацепина; «О Ганеманне и гомеопатии, практическое сочинение Семена Вольского»{46}; «Герой нашего времени, соч. Лермонтова»{47}; «Путешествие барона Врангеля вдоль северного берега Сибири и в Ледовитом море в 1820–1824 годах»; «Сочинения графини Сарры Толстой»{48}; «Сочинения в стихах и прозе Дениса Давыдова, второе издание»{49}; «Влахо-болгарские или дако-славянские грамоты».
В Библиографической хронике постоянно были разбираемы все книги, издававшиеся в России на русском и иностранных языках, тотчас по их выходе, – так что библиографическая хроника «Отечественных записок» есть самая полная и отчетливая летопись современной русской литературы. Известия о замечательных явлениях современной французской, немецкой и английской литературы составляли постоянную статью почти в каждой книжке «Отечественных записок». Материалы для истории, статистики, целые переводные повести, особо от помещаемых в отделе словесности, постоянные отчеты о русском и французском, а иногда и английском театрах, новости по части наук, открытий, литератур в Европе и у нас, в России, – вот содержание Смеси «Отечественных записок».
В прошлом году начал издаваться драматический альманах – журнал «Пантеон русского и всех европейских театров». Успех этого повременного издания, при существовании «Репертуара», показал, что и у нас драма становится тем, чем недавно был роман, – исключительно любимым родом поэзии. В то время как «Репертуар» потчевал свою публику невинными водевилями, частию переведенными, частию переделанными с французского, и чувствительными драмами домашнего печения, «Пантеон» подарил своих читателей «Бурею» и «Цимбелином» Шекспира и несколькими, более или менее, примечательными драмами, переведенными с немецкого, английского и французского; из них особенно примечательны: «Двадцать четвертое февраля», драма Вернера, превосходно переведенная с подлинника г. Струговщиковым, и «Норман, морской капитан», драма Больвера, переведенная с английского прозою; а из оригинальных – «Торжество добродетели», драматический очерк канцелярской жизни г. Меншикова, «Благородные люди», комедия в двух действиях его же, г. Меншикова, и «Петербургские квартиры», комедия-водевиль г. Кони, примечательная в целом как веселая и оригинальная шутка и превосходная своим четвертым актом, составляющим как бы особую комедию в комедии{50}. Если справедливы слухи, то на будущий год «Пантеон» подарит русскую публику драмою Шекспира «Ромео и Юлия», которая превосходно переведена с подлинника стихами{51}. «Пантеон» возбудил соревнование и в «Репертуаре», который подарил публику очень хорошим переводом в прозе «Антония и Клеопатры», выдав эту драму Шекспира в виде особого приложения к одной из своих книжек.
В конце прошлого года журнальное движение проявилось еще сильнее. Возобновляется старый журнал «Русский вестник», издававшийся известным литературным ветераном и патриотом, С. Н. Глинкою, который будет иметь сотрудниками целых три действующих лица: г. Греч, бывший некогда владельцем и редактором «Сына отечества» и издавший в прошлом году, вместо обещанных 12 книжек, только одну книжку «Детского собеседника», г. Полевой, бывший редактор «Сына отечества» и недокончивший его, г. Кукольник – бывший редактор «Художественной газеты», не издавший ни одного нумера ее в 1839 году[15]. Странное явление – журнал с четырьмя редакторами! Дай бог, чтобы на нем не сбылась пословица: у семи нянек дитя без глазу!.. Какое будет его направление, что скажет он нам нового – можно предвидеть по именам редакторов, которые еще так недавно и с таким блеском выказали свои журнальные способности. Г. Булгарин, не участвующий в «Русском вестнике», нынешний год делается редактором хозяйственного журнала «Эконом», который издается г. Песоцким, издателем «Репертуара».
Итак, журналов стало у нас больше прежнего; но это только видимый выигрыш со стороны литературы, а в сущности дело остается все тем же, чем и было: имя не составляет вещи, и если один и тот же человек издает хоть десять журналов – эти десять равны единице, разделенной на десять частей и в десять раз разделившей силы и деятельность редактора. Одно и то же направление, один и тот же образ мыслей и взгляд на вещи только надоедают, если повторяются в нескольких изданиях. И потому к помянутым нами новым журналам очень идет этот старый стих:
Ни что не ново под луною!
До 1831 года в одной Москве было больше журналов в сущности, чем теперь в обеих столицах по числу. Не говоря уже о «Телеграфе», которого важная заслуга единодушно признана теперь и друзьями и недругами покойника; не говоря о «Московском вестнике», знакомившем нашу публику с германскою литературою и германским воззрением на жизнь, науку и искусство, – самый «Вестник Европы», доживавший тогда свои последние годы, был явлением примечательным и интересным. Это была умирающая мысль, отстаивающая себя в отчаянной схватке против враждебной новизны… Какое характеристическое издание было в начале и в конце своем – «Телескоп»! Да, тогда имя было вместе – делом, а теперь – только новые имена журналов, а сущность остается все та же, все старая же…
Кстати о московских журналах с направлением и характером: в Москве издается с нынешнего года новый журнал «Москвитянин». Главный редактор его г. Погодин, главный сотрудник г. Шевырев. Не беремся пророчить о судьбе нового издания, но смело можем поручиться, что он есть предприятие честное, добросовестное, благонамеренное, чисто литературное и нисколько не меркантильное; что у него будет своя мысль, свое мнение, с которыми можно будет соглашаться и не соглашаться, но которых нельзя будет не уважать, – против которых можно будет спорить, но с которыми нельзя будет браниться{52}.
От журналистики обратимся собственно к литературе 1840 года и посмотрим, чем-то обогатила она нас. Нельзя сказать, чтоб по изящной литературе в прошлом году не вышло нескольких примечательных книг. «Римские элегии» Гёте, переведенные размером подлинника г. Струговщиковым, «Кот Мурр», роман Гоффмана, и «Путеводитель в пустыне» Купера – суть важные приобретения, или, лучше сказать, усвоения нашей литературы из сокровищницы литератур немецкой и английской, особенно первое, как переведенное стихами, достойными стихов подлинника. К числу этих приобретений должно отнести и «Подарок на Новый год», две сказки Гоффмана («Неизвестное дитя» и «Человек-щелкушка»), очень хорошо переведенные, тогда как первый перевод их (в «Серапионовых братьях») очень дурен. Кстати о переводах вообще, то есть и отдельно вышедших, и помещенных в журналах, и даже нигде не напечатанных: наша литература принялась за Шекспира, несмотря на то, что публика еще не думает серьезно приняться за него. Мы уже упоминали о «Буре», «Цимбелине», помещенных в «Пантеоне», и «Антонии и Клеопатре», вышедшей при «Репертуаре» особенною книжкою; теперь упомянем о другом (в стихах) переводе «Бури» – г. Сатина, только что вышедшем в Москве; сверх того, как слышно, печатаются два перевода «Сна в летнюю ночь» – г. Вельтмана и г. Сатина; приготовлены к печати (хотя и неизвестно наверное, будут ли напечатаны): «Король Иоанн», «Ричард II» и «Генрих IV», переведенные в прозе, с подлинника, г. Кетчером; «Ричард II», «Двенадцатая ночь, или Что угодно» и «Гамлет», переведенные с подлинника стихами г. Кронебергом; «Ромео и Юлия», переведенная с подлинника, стихами, г. Катковым. Кроме того, говорят, переведены: «Кориолан», «Много шума из пустяков», и пр. Мы слышали даже, что один молодой человек, посвятивший себя изучению Шекспира, и собственно для него изучивший английский язык, перевел стихами – страшно вымолвить! – всего Шекспира Итак, важность вопроса о Шекспире теперь состоит не в том, как и кому переводить его, а в том – для кого, а следовательно, как и кому печатать его{53}… Воля ваша, а странна наша литература!..
