Впрочем, нерасположение к «Отечественным запискам» литературного люда имеет еще и другую не менее важную причину: эти господа чувствуют, что истина рано или поздно берет свое – и успех «Отечественных записок» служит им слишком жестоким доказательством этой истины. Эти господа, браня «Отечественные записки» и стараясь выказывать им всевозможное негодование свое, тем с неменьшим вниманием и постоянством прочитывают каждую книжку страшного и ненавистного им журнала и прочитывают ее, как говорится, от доски до доски: отчего же иначе им так твердо помнить все опечатки в «Отечественных записках»? Откуда же бы иначе могли они узнавать о существовании неслыханных ими ученых слов и новых идей об изящном и литературе, – идей, которые сами собою никак не могли бы забрести в их почтенные головы: ведь идеи ходят не с закрытыми глазами и не заходят куда попало?.. Некоторые из господ, ратующих против «Отечественных записок» и явно и тайно, и литературно и не литературно, даже невольно подчиняются их духу, и смешно видеть, как они мало-помалу начинают употреблять те самые непонятные слова, которые им столь ненавистны в «Отечественных записках», и еще смешнее видеть, как они, вооружаясь против них гусиным орудием{35}, повторяют их мысли, стараясь уверить и «почтеннейшую публику» и самих себя, что это – их собственные мысли!.. Разумеется, что они первые видят всю тщету своих усилий и тем более сердятся на «Отечественные записки». В самом деле, презатруднительное положение: хотят потчевать публику своим – своего нет ничего, потому что все уже было сказано и пересказано лет двадцать пять назад тому; хотят подделаться под современность и попотчевать публику чужим, подслушанным, – не то выходит, вместо Блюхера является Брюхов… Иной «любимец публики», лет тридцать читая свое имя на обертке и внутри издаваемых им книжонок и литературных сплетней, вместо журналов и газеты, и других успел в это время уверить, что он литератор, и сам от полноты сердца поверил этому, – и вдруг… о ужас! ему доказывают, ясно и неопровержимо, что его литературная известность составлена им на кредит, что он ничего не знает, ничему не учился, что все его сочинения сшиты из чужих лоскутьев, что в них видны только терпение и рутина, но ни искры светлого ума, ни тени таланта!.. Каково ему?.. Поневоле придется употреблять против страшного врага всевозможные средства… Такие проделки смешны, конечно, но и простительны: ведь у страха глаза велики, а смерть на носу придает храбрость и зайцу; по крайней мере это факт, что баран, встретившись с волком, прехрабро бьет о землю передними копытами…
Мы не без умысла распространились об «Отечественных записках». Статья наша должна быть обозрением литературы русской за прошлый 1840 год, в литературе же журналистика играет у нас первую роль; а в области журналистики «Отечественные записки» играют роль какого-то центра, куда направляются удары всех прочих повременных изданий и откуда новые слова и новые мысли переходят, хотя и в искаженном виде, в прочие повременные издания. Кроме того, «Отечественные записки» были центром современной журналистики еще и потому, что только в них слышан был светский голос живой современности, а не повторение старого и всем давно наскучившего; только в них принимали деятельное участие и люди, уже давно стяжавшие себе славные имена, и люди молодых поколений, еще только выходящие на поприще литературы. Мы не думаем сказать о себе слишком много, сказав, что история современной журналистики и, частию, современной литературы русской есть история «Отечественных записок»: ведь журнал есть не одно то, что издается по подписке и выходит книжками в определенное время, но и то, в чем, при этих условиях, есть жизнь, движение, новость, разнообразие, свежесть, известное направление, известный взгляд на вещи, словом – характер и дух. А где же все эти условия выполнены, если не в «Отечественных записках»? – По крайней мере самые ожесточенные враги их печатно сознаются в том, что за них можно заступаться и на них можно нападать, как на нечто определенно и действительно существующее… Боже мой! каких средств не было перепробовано против них! Не только тайно посылались в провинции, но и в самом Петербурге сколько раз распространялись слухи, что «Отечественные записки» прекратятся то на третьей, то на пятой, то на седьмой книжке; а они шли себе да шли, с верностию хронометра являясь каждое пятнадцатое число месяца, увесистые и плотные от богатства материалов и – уж тоже не от бедности в материальных средствах… Вот вам и басня Крылова о «Слоне и Моське» в лицах…
Что же делали в это время другие журналы?.. Какие другие журналы? Что такое журнал? – издание, не выдающее в срок обещанных книжек? – Ну, если так, то они делали свое дело очень исправно, кроме, впрочем, «Пчелы», которая всегда выходила в срок, с известиями уже напечатанными в других газетах. Вообще, она с прежним усердием и прежним успехом занималась своим делом и, как всегда, при начале подписки была в больших хлопотах. Некоторые из старых толстых журналов, отставая книжками, «раздирательно» острили{36}, и этот новый род остроумия уже никого не забавлял: sic transit gloria mundi![12] «Галатея» после неудачного дебюта без вести пропала, в то самое время, как ее вздумал было оживлять в Москве какой-то досужий «любимец публики»{37}. Спасибо «Галатее» хоть за то, что о ней есть что сказать благодаря ее salto mortale[13]… В «Библиотеке для чтения» печатались преимущественно стихотворения гг. Кукольника и Губера. Первый напечатал в ней две драмы исторические и две какие-то исторические же повести: первые – очень хороши, но сухи и скучны, а вторые – просто анекдоты, довольно неудачно рассказанные на нескольких страницах. В «Сыне отечества» было напечатано три стихотворения Пушкина, из которых два интересны как произведения его детской музы. В «Современнике», как и прежде, было много интересных оригинальных статей, из которых особенно замечательны статьи о Финляндии г. Грота. Талантливый Основьяненко напечатал в «Современнике» несколько интересных повестей и живую, остроумную журнальную статью «Званые гости». В стихотворном отделении «Современника» были прекрасные стихотворения гр-ни Р-ной{38}; из них особенно замечательно по теплоте чувства и прелести выражения называющееся «В Москву!»
С именем «Отечественных записок» неразрывно соединяется мысль о большей части замечательнейших новостей по изящной литературе, потому что все новое и интересное или напечатано, или рассмотрено в них, в отделении критики и библиографии.
В отделении словесности помещено два стихотворения Пушкина; почти в каждой книжке печатались стихотворения Лермонтова, Кольцова, Красова; между ими являлись стихотворения кн. Вяземского, Баратынского, г-ни Р-ной; – вой{39}, Глинки (Ф. Н.), Ознобишина, Полежаева; переводы из Гёте, Гейне и Рюкерта – Струговщикова, Каткова, Аксакова; читатели, верно, заметили также некоторые из стихотворений –Ѳ–, Огарева и других. Из оригинальных повестей: «Косморама» кн. Одоевского, отрывок из нового романа Лажечникова «Колдун на Сухаревой башне», «Тамань» Лермонтова, «Большой свет» и семь глав из «Тарантаса» гр. Соллогуба; «Раздел имения», «Белая горячка» и «Прекрасный человек» Панаева; «Верное лекарство» Гребенки; «Недоумение» А. Н.{40} – составляли почти единственные живые и интересные новости литературы прошлого года. Не говоря о множестве переведенных повестей, «Отечественные записки» с гордостию могут указать на «Путеводителя в пустыне», новый роман Купера, переведенный с английского как еще не был переведен по-русски ни один роман Вальтера Скотта или Купера. «Путеводитель» на-днях вышел отдельною книгою и потому представляет собою важную литературную новость и на 1841 год{41}. В последней книжке «Отечественных записок» была напечатана переведенная с немецкого фантастическая повесть Гоффмана – «Мейстер Фло»{42}.
Из ученых статей «Отечественных записок» прошлого года читателями, вероятно, были особенно замечены: «О философии» М. Бакунина; «Общественная и частная жизнь китайцев» О. Иакинфа; «О возобновлении афинских памятников древности в конце 1836 и начале 1837 года»; «О пище» Я. А. Чаруковского; «Звездное небо» Д. М. Перевощикова и пр. В переводных ученых статьях «Отечественные записки» имели в виду преимущественно ознакомление публики с представителями европейских литератур и художников вообще, и читателям, верно, известны статьи: «Э. Т. А. Гоффман, как музыкант», «Обзор главнейших мнений о Шекспире, высказанных европейскими писателями в XVIII и XIX столетиях», «Четыре новые драмы, приписываемые Шекспиру», соч. Рётшера{43}; «Лессинг, его жизнь и творения». Сверх того, были напечатаны статьи исторического содержания: «О литературной взаимности между племенами и наречиями славянскими»{44}, «О сочинениях Венелина по славянской истории», «Письмо князя Пожарского к императору Максимилиану», «Исторические известия о Нижнем-Новгороде», «Записки князя Долгорукого» и пр.[14].
