Книга Сандерса напоминает нам, что Америка – отнюдь не только конвейер и ширпотреб. Отступление от стандарта в романе о Джошуа Бигге – не прихоть автора: выбор героя запрограммирован спецификой предполагаемой аудитории. Поразительно точная, иногда буквально «точечная» адресность того или иного детективного романа не вызывает сомнений. Каждый микросоциум, структурированный или даже вполне аморфный, обязан получить произведение, максимально отвечающее его вкусам и отражающее его интересы. Существуют детективы, априори предназначенные для темнокожих, нацменьшинств, женщин, геев, военнослужащих, инвалидов, бейсболистов, близоруких, любителей пиццы и т. д. – практически для всех, кто в состоянии отдать за покетбук доллар-другой. Ошибки здесь должны быть минимальны: феминистки, например, не станут читать Картера Брауна, полицейские – Дональда Уэстлейка, домохозяйки – Ван Гулика и тому подобное. (Известен ведь случай неадекватной реакции ветеранов Вьетнама на экранизацию известного романа Алистера Маклина «Пушки острова Наварон», когда вдруг обнаружилась невольная самоидентификация зрителей с совершенно отрицательными персонажами.) Лоуренс Сандерс сознательно выбрал свою аудиторию, и можно себе представить, что книга пользуется успехом отнюдь не у последователей Шварценеггера. Очевидно, что тысячи низкорослых американцев прочтут данный детективный роман с дополнительным удовольствием.
Наш книжный рынок, увы, пока не чувствует таких тонкостей, а наши издатели по-прежнему представляют любителей детектива этакой однородной массой, удивляясь только, почему в стране падает спрос на спиллейновского Майка Хаммера или брауновского Эла Уиллера. В то время как мимо книжных развалов потерянно проходят наши собственные феминистки, близорукие, футболисты и коротышки. Нетипичная книга Лоуренса Сандерса проскользнула в печать, очевидно, случайно и понимающей аудиторией не будет замечена: любого нормального коротышку-интеллектуала отпугнет изображенный на обложке стандартный мордоворот на фоне соплеменных небоскребов.
1994
Лоуренс Сандерс. Личное удовольствие. М.: Новости («Мировой бестселлер»)
В мировом кинематографе место гнилого буржуазного пацифиста с некоторых пор зарезервировано за нашим соотечественником – мультипликационным котом Леопольдом. Над ним на протяжении целого сериала последовательно издеваются два мышастых ультра, а он мучительно долго морщит усатую физиономию, подставляет левую лапку после того, как наступят на правую, и с упорством сладкого страдальца (достойным его тезки Захер-Мазоха) интеллигентно тянет: «Ребя-а-а-та, дава-аай-те жить... дружно...». Впрочем, и гнилые бурж. пацифисты – если их раздразнить до определенного состояния – изменяют своим жизненным правилам. Как мы помним, в одной из серий упомянутый Леопольд, отчаявшись тянуть лямку всекошачьего Ганди, покупает в аптеке химический стимулятор агрессивности «озверин», глотает всю упаковку и начинает охоту за охотниками. К счастью для двух серых экстремистов, действие снадобья в самый критический момент заканчивается – и наш котяра превращается в привычную тряпку, готовую подписать любое мюнхенское соглашение с парой маленьких зубастых наци, лишь бы его оставили в покое.
Судя по книге американского беллетриста Лоуренса Сандерса, душераздирающая история русского кота Леопольда пришлась и американцу по вкусу и даже подвигла на написание ремейка. Роль кота исполнил тридцатидевятилетний химик Грегори Бэрроу, ведущий научный сотрудник химической фирмы «Макхортл инк.», а вакансии наглых микки-маусов распределились между десятком прочих персонажей романа «Личное удовольствие», в числе которых оказались жена Грегори, его сын, его начальник, подруга жены, друг жены, друг подруги жены, шеф друга подруги жены и множество иных охотников испытать терпение нашего героя.
Тема маленького человека и прежде была не чужда Лоуренсу Сандерсу, но если в романе «Десятая заповедь» автор подошел к этой теме чисто механически и обыграл понятие «маленький» буквально (герой-коротышка), то в «Личном удовольствии» окружение Леопольда-Грегори уже вплотную приближает героя к классическому порогу страданий (его не понимают, не слушают, едва ли не льют на голову холодную воду). По сюжетным правилам ремейка нашему герою остается только одна забава: в финале отправиться в аптеку и накупить на все жалованье побольше упаковок «озверина». И не делает этого наш бедный Грегори лишь по единственной причине: подобного препарата ни в какой аптеке нет. Более того – в реальном американском мире, где проживает герой вместе со своей компанией мучителей, целебное средство для мямлей-леопольдов вообще не производится здешними фармакологическими монстрами. Оказывается, в условиях гнилой буржуазной демократии такие стимуляторы считаются психотропными, а их распространение – нежелательным. Ситуация патовая. То, что русский Леопольд может свободно приобрести в любой аптеке, американскому аналогу формально недоступно. Хорошо еще, в мире Грегори существует такая организация, как Пентагон, для которого вопросы повышения обороноспособности родных Штатов превыше формальных ограничений. Это пятиугольное ведомство очень вовремя заказывает химической фирме «Макхортл инк.» некую секретную разработку, долженствующую повысить агрессивность пятнистых джи-ай. «Пусть ваши ребята изобретают таблетку, которая сделает каждого американского солдата цепным псом, защищающим свое добро», – цинично требует от химиков Пентагон в лице полковника Генри Кнекера. Само собой, разработку поручают безотказному Грегори. Тот быстро смекает, что все дело в тестостероне, и опытным путем получает искомый состав: нюхнешь – и превращаешься в Рэмбо. (Впрочем, чтобы не слишком отклоняться от мультипликационной канвы, где «озверин» существует в виде пилюль, химик Грегори изготавливает и соответствующие таблетки; глотнул парочку – и эффект тот же.)
Общеизвестно, что именно Пентагон сыграл важную роль в деле формирования и становления американской сайенс-фикшн. Не будь в природе этого грозного ведомства с широкими полномочиями, без опоры остались бы целые гроздья перспективных научно-фантастических тем. Некому было бы плести заговоры против демократии (см. «Семь дней в мае» Ф. Нибела и Ч. Бейли), некому было бы финансировать кроненберговских сканеров и стивенкинговских психокинетиков; освоение космоса оказалось бы под угрозой (кому, извините, нужен космос в сугубо мирных целях?), да и путешествия во времени удавалось вписывать в национальный бюджет лишь благодаря пентагоновским лоббистам. Потому-то и в данном случае оборонное ведомство становится главным спонсором фантастического сюжета книги Л. Сандерса.
Кстати, по справедливым законам беллетристики, Пентагон искомого снадобья так и не получает из рук химика (в НФ вообще очень редко эта организация пользуется плодами своих финансовых вложений; вечно ей что-то мешает – в основном необходимость хеппи-эндов). В критический момент, когда злоумышленники присовокупляют к обычным неприятностям химика Грегори еще и похищение его чада, главный герой все-таки принимает «озверин» собственного изготовления – и в один абзац сводит к нулю все конфликты. После чего решает слишком эффективный состав, под воздействием которого он забил голыми руками двух профессиональных громил, ни полковникам, ни генералам не отдавать. Счастливый конец.
В книге, однако, присутствует одна побочная сюжетная линия, которая делает финал романа не столь уж показательно приторным. Коллега химика Генри, работающая на другом этаже той же лаборатории, изобретает другое снадобье – на основе духов: «Тот, кто однажды вдохнул их, стал бы эмоционально богаче, душевно теплее и заботливее». Но если желающих заполучить изобретение Грегори пруд пруди (военные, дельцы, громилы), то вышеупомянутые духи оказываются вовсе никому не нужны. Нет спроса.
1996
Между волкодавом и людоедом
Стивен Кинг. Долорес Клэйборн. М.: Мир («Зарубежный триллер»)
Зловещее Кладбище домашних любимцев, малышки-пирокинетички, отели-убийцы, стиральные машины-мстительницы, автомобили-безумцы и автомобили-ревнивцы, картофелечистка-потрошительница, томминокеры-лангольеры, а также кровожадные чудовища из тумана, клоуны из канализации, псы из «поляроида», полицейские из библиотеки и прочие байки из склепа... Все эти рукотворные страхи были на самом деле только генеральной репетицией, осторожным подступом к главному, лишь предвосхищением подлинного ужаса. Два десятилетия плодотворной работы Стивена Кинга на ниве хоррора не прошли даром: к 1993 году писатель наконец-то понял, что такое настоящий кошмар.
Дорогая бутафория, голливудская электроника и компьютерная мультипликация теперь не понадобились. Услуги парапсихологов со степенями и экзорсистов не пригодились. Все оказалось проще. И страшней.
