Вера Булич - Чужая весна

Судьба свой замысел не спеша
Высекает из камня резцом.
В гранитной глыбе томится душа,
Но спит она каменным сном.

Для сомкнутых глаз лишь мир темноты,
Тоски громоздкой слепой.
Но все яснее спящей черты
Выступают под твердой рукой.

Не знает слепая душа, почему,
За что ей удары судьбы,
Не знает, что нужно выдержать тьму
И вынести тяжесть борьбы.

Недаром ложатся за следом след,
И ранит за взмахом взмах.
…Очнулась душа, и забрезжил свет
В прозревших глазах.

Над черной оградою сквера
Сплетения черных ветвей.
Весь город сиренево-серый
В штрихах предвечерних теней.

Намечены мелом перила
И крыши крутые домов,
И тщательно тушь выводила
Решетки прибрежных садов.

Еще у моста серебрится
Свободной воды чешуя,
Но изморозь дымом ложится,
И меркнет живая струя.

Ни красок, ни линии четкой,
Всё смыто грузною мглой,
И мост не мостом, а лодкой
В тумане плывет над водой.

Погаснет за тучами скоро
Беспомощная заря…
Проходит северный город
Сквозь темный туннель ноября.

Из мира смутных сновидений,
Из тусклой теплой глубины,
Где полузвуки, полутени…
Но здесь оборван бег волны.

Разбиты сомкнутые створки
Непрочной раковины сна.
Еще глаза твои не зорки,
В них дымкой дремлет глубина,

А мир другой, предметно-резкий,
Уж обступил тебя кругом.
Ты поднимаешь занавески:
Что в этом мире за окном?

Над угольным квадратом дома
Край неба в розовом огне,
Совсем прозрачный, невесомый
Ущербный месяц в вышине.

Он тает, синью окруженный,
Обломок бледно-золотой,
И лиловатые колонны
Над крышей строит дым витой.

И ты уносишь в день рабочий
Все эти чистые тона
И хрупкое наследье ночи —
Осколки матового сна.

Они бесследно канут в память,
Забвеньем порастут глухим,
Но временами будут ранить
Неясным острием своим.

Пока опять волна с разбега
Со дна не выплеснет на свет
Те звезды снившегося неба,
Которых на надземном нет.

Перемешав цвета и тени,
Два разных неба вместе слив,
Тебе несет в дрожащей пене
Виденья новые прилив.

О графика, о музыка ветвей!
Не тех, что шелестят листвой в истоме
Июльской ночи, в сумраке аллей,
Скрывая месяц в лиственном затоне,

И не осенним днем, когда закат
Их листьям краски пламенные роздал,
И не тогда, когда на них летят
Кристаллов ледяных сквозные звезды.

Как счастья опрометчивый залог,
Очарованья нежные покровы.
Их прелести дается краткий срок,
И выступает черный ствол основы.

О угольная графика ветвей,
Нагих, в изломах, без листвы и снега!
Их музыка безмолвная слышней,
Когда сквозь них просвечивает небо.

Все утончающихся линий хор
Уводит мысли в вышину из праха,
И голоса сплетаются в узор,
Как в стройной фуге Себастьяна Баха.

Из века в век в полях синели
Цветы посеянного льна,
Кружилось облачко кудели
На острие веретена.

Натянутые словно струны
Дрожали нити на станке,
И песня «ночь, лучина, думы…»
Сквозь них плыла на челноке.

……………………………………

Мой сон к дневному восприимчив,
И много значит для меня
Вот это купленная нынче
Здесь на чужбине простыня.

В ней дышит поле голубое,
В ней русский воздух заключен.
Я сплю, не сплю… а надо мною
Колышется прохладный лен.

Мы говорим на разных языках.
Неодинаковые держат корни
Два разных дерева. Но в их ветвях
Шумит один и тот же ветер горний.

И в вашем голосе я узнаю
— сквозь шелест листьев, слов чередованье —
Мое волнение, печаль мою
И дуновенья горнюю струю —
Соединяющее нас дыханье.

Нет у меня детей. Мой взгляд и голос
Ни в ком не оживут. Не передам
Зерна земле, как полный спелый колос,
Не завещаю ничего годам.

И даже дерева ни одного
Своей рукою я не посадила.
И роста видела бы торжество,
Как зреет многолиственная сила…

Весна. Цветут в садах чужие вишни,
Играют дети солнечным песком,
И солнце светит всем. Никто не лишний
Под всеобъемлющим его лучом.

Живая жизнь в окно кивает мне,
А день мой отдан тщательным заботам
В библиотечной пыльной тишине
О жизни, спрятанной под переплетом.

По улице с сказочной палицей
Прошелся полночный мороз.
Оставив на черном асфальте
Кристальный рисунок звезд.

Как в легкой снежинке, в инее,
В них четкий узор заключен:
От сердца истоки линий,
Сияния вечный закон.

От сердца лучи расходятся,
Но тускл и черен их блеск.
А в улицу — в темный колодец —
Сияют звезды с небес.

Как тени их, звезды замерзшие
Чернеют на мостовой.
И нет их участи горше —
Быть стертыми жизнью дневной.

Но замысел непроницаемый
В творении каждом живет.
Мы смотрим, не понимаем…
Помедли, ночной пешеход.

Как в мире многообразия
Беспомощна и чиста
Вот эта из уличной грязи
Возникшая красота!

Быть может, жизнь была
задумана иначе,
прозрачна и тепла,
как летний день на даче…
Не так она прошла.

В руке дрожит смычок,
и жалуется скрипка.
Какой от жизни прок? —
Ошибка за ошибкой.
А летний день далек.

Плывет, плывет волна
звенящего прибоя.
Не всё его вина,
он побежден судьбою,
судьба была темна.

Пустеет ресторан,
и свет полупотушен.
Кругом густой туман,
туман табачный душен.
Ну что ж, он снова пьян.

У темного стола
он, отвернувшись, плачет.
А голубая мгла
еще поет: иначе
задумана была…

Правда режет острым ножом до кости,
Оглушает тяжелым камнем,
Толщей земли обрушивается и душит.
Она безжалостна и враждебна,
Она запирает все двери,
Она отнимает надежду,
Она затмевает свет.
Стой, исходи тоскою и кровью.

Я знаю другую правду.
Она говорит о том же иначе.
Она говорит: смирись.
Всё в этой жизни проходит,
Всё в этой жизни дается
Взаймы, на короткий срок,
И время придет отдавать.

Уносят осенние реки
Поломанные деревья,
Когда-то веселые ветви,
Когда-то зеленые листья,
В них жили ветер и свет.
Покорно отдайся теченью.
Впадают мутные реки
В глубокое, ясное море,
И вечные звезды сияют
Над устьем твоей судьбы.