Виссарион Белинский - Очерки жизни и избранные сочинения Александра Петровича Сумарокова, изданные Сергеем Глинкою… Части вторая и третья

Ознакомительная версия.

Здесь Сумароков, в отношении развития волнения душевного, превосходнее того, что Шекспир предъявлял в своем «Макбете». В сердце этого властолюбца чары ведьм пересилили жажду владычества; следственно, альбионский поэт как будто оправдывает неистовства Макбета, приписывая их вдохновению силы посторонней. Но ад Самозванца и возник и свирепствовал в душе его собственными его вдохновениями. Он был жертвою самого себя и он разительно высказал тайну Суда Божия, казнившего его им самим.

Совершенно справедливо! в вящее доказательство этого выписываем следующий анекдот о Сумарокове:

После первого представления Димитрия Самозванца па московском театре, одна барыня из того тогдашнего круга, в котором «Скапиновы плутни» называли трагедией, приехала к Анне Петровне, родной сестре Александра Петровича, и, разохавшись от восторга и удивления, восклицал: «Ну, уж! как же весело было, матушка! вашему братцу! В театре так-то хлопали, что мне кажется все руки пообколотили себе!»

А тут, как сон в руку, шасть в гостиную и сам торжествующий поэт! Лицо его сияло удовольствием; от порывистых взлетов головы подпудренной рыжеватый парик перекалился на один висок; по кружевным манжетам струились густые полосы испанского табаку. Спеша подарить счастливого поэта радостным приветом, Анна Петровна сказала: «Ну, братец! вот эта госпожа говорит, что хлопанье восхищенных зрителей оглушало весь театр». Сумароков подлетел к гостье, уселся подле нее и, ожидая новых пальмов (пальм?), спросил со всею уклончивостию увенчанного поэта: «Скажите, сударыня! Что более всего вам понравилось?» – «А как стали плясать, мой батюшка!» – отвечала гостья. Закипев досадою, Сумароков вскочил со стула, вскрикнул па сестру: «Охота тебе принимать к себе таких дур!», схватил шляпу и – убежал.

Это была лучшая трагедия, сочиненная Сумароковым!

В заключение, мы хотим привести мнение Пушкина о некоторых старинных наших стихотворцах. Почему же и не так: Сумароков великий пиита, господин С.Н. Глинка великий критик, а Пушкин – ну, хоть порядочный стихотворец и не глупый человек; следовательно, и его скромное мнение может иметь место и вес даже при глубоких «предъявлениях» и «огромлениях» г-на Глинки. Вот что предъявляет Пушкин в статье своей «Ломоносов»:[7]

В Ломоносове нет ни чувства, ни воображения. Оды его, писанные по образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой Германии, утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное, и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности – вот следы, оставленные Ломоносовым. Ломоносов сам не дорожил своею поэзиею и гораздо более заботился о своих химических опытах, нежели о должностных одах па высокоторжественный день тезоименитства л проч. С каким презрением говорит он о Сумарокове, страстном к своему искусству, об этом человеке, который ни о чем, кроме как о бедном своем рифмотворчестве не думает. Зато с каким жаром говорит он о науках, о просвещении. Смотрите письма его к Шувалову, к Воронцову и проч.

Вообще, изучение Тредьяковского приносит более пользы, нежели изучение прочих наших старых писателей. Сумароков и Херасков верно не стоят Тредьяковского. (Том XI, стр. 22 и 34)

Рецензию на I часть этого издания см.: наст. т., с. 457–461.

См. примеч. 1 к рецензии на I часть этого издания.

Наиболее плодотворным периодом в творчестве С. Н. Глинки являлась первая четверть XIX в. В это время им были написаны «героические драмы» («Наталья, боярская дочь», по мотивам повести Н. М. Карамзина; «Осада города Полтавы»; «Антонио Гамбо» и др.), трагедии («Сумбека, или Падение Казанского ханства»; «Михаил Черниговский» и др.), повести («Царица Наталья Кирилловна» и др.). Его перу принадлежат также «Русская история», «Записки о войне 1812 года», «Русские анекдоты, военные, гражданские, исторические».

Цитата из письма Ломоносова И. И. Шувалову от 19 января 1761 г. приведена в рецензии на I часть (см. наст. т., с. 460).

Критик вольно цитирует начальные строки «Оды XIX. Сочиненной в первые лета моего во стихотворении упражнения». (Эта ода входит в состав «Разных од».)

Имеется в виду опыт переложения «Гамлета», принадлежащий А. П. Сумарокову (1748, драматург опирался на французский текст трагедии).

Название «Ломоносов» было дано главе из статьи «Путешествие из Москвы в Петербург» при первой ее публикации в посмертном собрании сочинений Пушкина (т. IX. СПб., 1841). Курсив в цитатах принадлежит Белинскому.

Ознакомительная версия.