Роллан откликнулся сразу, спрашивал о возрасте читателей, о том, как представляет себе Горький книгу о Бетховене. Напомнил, что нужно бы написать и о Сократе. Уэллс и Нансен приняли предложение. Тимирязев готов взяться за книгу с удовольствием. «Я затевал было сам такую библиотеку под заголовком «Представители человечества», — пишет он Горькому и выдвигает ещё одну тему: Фарадей. «Это был бы самый подходящий тип».
Так оказалось, что все, к кому обратился Горький, были готовы ради участия в предложенной им работе изменить свои планы, отложить начатые книги.
Замыслы Горького и в то время не исчерпывались серией биографических книг. К. Чуковский вспоминает о своей первой встрече с Горьким, которая произошла примерно в то же время, когда были отправлены письма Роллану, Тимирязеву, Уэллсу. Чуковский тогда выступил со статьями, в которых резко критиковал самые распространённые в то время детские журналы и повести. Именно для разговора о детской литературе и пригласил Горький Чуковского.
Начал Горький беседу не с литературы, а с тех, для кого она предназначена, — рассказывал о своих встречах с детьми, о своих наблюдениях над ними.
«Тут-то он и заговорил о борьбе за полноценную детскую книгу. Оказалось, что он единственный из всех литераторов, которых я в то время встречал, так же ненавидит всех этих Тумимов, Елачичей, Александров Кругловых, врагов и душителей детства.
— Детскую литературу, — говорил он, — у нас делают ханжи и прохвосты. И разные перезрелые барыни. Вот вы все ругаете Чарскую, Клавдию Лукашевич, «Путеводные огоньки», «Светлячки», но ругательствами делу не поможешь. Представьте себе, что эти мутноглазые уже уничтожены вами, — что же вы дадите ребёнку взамен? Сейчас одна хорошая детская книга сделает больше добра, чем десяток полемических статей. Если вы в самом деле хотите, чтобы эта гниль уничтожилась, не бросайтесь на неё с кулаками, а создайте нечто своё, настоящее художественное, и она сама собою рассыплется. Это будет лучшая полемика — не словом, а творчеством.
… Но этого мало, — сказал он, — тут нужна не одна книга, а по крайней мере триста — четыреста самых лучших, какие только существуют в литературе всех стран, — и сказки, и стихи, и научно-популярные книги, и исторические романы, и Жюль Верн, и Марк Твен, и Миклухо-Маклай… Только таким путём и возможно бороться с этой мерзостью.
… Вскоре я пришел к нему в издательство «Парус», и мы (вместе с Александром Бенуа) стали составлять под его руководством гигантский и, как мне казалось тогда, совершенно нереальный список лучших детских книг всего мира, которые необходимо в ближайшее время издать.
… Казалось бы, все эти планы были сплошной фантастикой. Ведь Горький хорошо сознавал, что детская литература в то время была безлюдной и бесплодной пустыней. И всё же он действовал так, словно в этой пустыне уже существуют десятки деятельных и дружно сплочённых талантов. Да и весь составлявшийся Алексеем Максимовичем план являлся по своему духу, так сказать, прадедом или даже прапрадедом нынешнего детгизовского плана. В нём был тот же широкий охват всех многообразных интересов ребёнка, и даже многие рубрики в нём были такие же, какие имеются в нынешних планах».
Не случайно Горький начал беседу с рассказа о своих наблюдениях над детьми. Мы увидим дальше (и видели в письме конгрессу) — каждая его работа в области литературы для детей начиналась с изучения потребностей читателей. И мысль о том, что критических статей недостаточно для успешной борьбы с плохой литературой, характерна для Горького. Статьи могут в лучшем случае ограничить распространение негодных книг, но этого мало: нужно организовать массовый выпуск хорошей литературы.
Потому Горький и предложил составить план издания сотен книг, привлечь десятки писателей и художников. Литература, которая заставила бы читателей отвернуться от «мутноглазых», должна заполнить прилавки книжных магазинов, а не изредка появляться на них.
Но это только одна сторона дела. Другая, которую Горький хотя и не высказал, но, вероятно, имел в виду, заключается в том, что большая литература, как всякое искусство, не может создаваться усилиями малого отряда писателей. Литература не состоит из одних вершин, она словно горная цепь. Книги вековой жизни окружены поддерживающими их произведениями меньшего масштаба, в какой-то мере близкими по идейной направленности, по художественным задачам. Чем больше даровитых писателей удастся увлечь работой в детской литературе, тем быстрее и решительнее повысится её качество.
В какой мере мог осуществиться тогда огромный план Горького? Очевидно, лишь в очень небольшой — ни политические, ни экономические условия не благоприятствовали выполнению такого широкого замысла. И Горький, вероятно, понимал, что он планирует для будущего.
Это было примерно за год до революции.
Молодая Советская республика боролась с разрухой, вызванной мировой войной, с интервентами и белогвардейцами. В эту страдную пору Горький организует первый советский журнал для детей — «Северное сияние» (1919).
«В предлагаемом журнале мы — по мере сил наших — будем стремиться воспитать в детях дух активности, интерес и уважение к силе разума, к поискам науки, к великой задаче искусства — сделать человека сильным и красивым», — пишет Горький в редакционном вступлении к первому номеру «Северного сияния».
Цели, которые он ставит перед журналом, как видим, ещё прежние, близкие к его предреволюционным высказываниям. Сравнительно скромные задачи Горький намечает потому, что большего от авторов журнала пока нельзя было ждать. Очевидно, просмотрев материалы, собранные для первых номеров «Северного сияния», он убедился, что писатели ещё недостаточно глубоко и верно поняли революционную действительность и вызванные ею новые требования к детской литературе.
Даже ограниченных целей, поставленных Горьким, было ещё трудно достичь. Он был не очень доволен тем, что дали авторы. «Мы знаем, что первые номера журнала не выдержаны в направлении, взятом нами. Но просим понять, что для успешного построения журнала в духе сказанного выше, необходимо, чтобы сотрудники его умели отрешиться от некоторых навыков и симпатий, глубоко вкоренённых в душе каждого из нас и отнюдь не украшавших его».
Иными словами, детскую литературу, отвечающую потребностям социалистического общества, нужно создавать заново, и процесс это длительный. Приниматься за работу необходимо сразу же, не теряя времени.
Ленин в 1920 году требовал, «чтобы всё дело воспитания, образования и учения современной молодежи было воспитанием в ней коммунистической морали». XI съезд партии в 1922 году отметил необходимость создания литературы для рабоче-крестьянской молодежи, которая противостояла бы влиянию на юношество со стороны нарождающейся бульварной литературы и содействовала коммунистическому воспитанию юношеских масс. Через два года XIII съезд партии снова отметил, что «необходимо приступить к созданию литературы для детей под тщательным контролем и руководством партии, с целью усиления в этой литературе моментов классового, интернационального, трудового воспитания».
Очевидно, что выполнить эти требования можно было только в художественных формах, пригодных для выражения новых тем и в то же время интересных, доступных детям. Поиски таких форм были особенно трудны потому, что опереться на дореволюционную детскую литературу оказалось невозможным. Она, за редкими исключениями, не отражала реальной жизни, избегала сложных и острых тем. Её связи с классической и современной «взрослой» литературой были очень слабы, а художественные средства однообразны и чрезвычайно упрощены.
Те, кто пытались раскрыть социальные и политические темы, говорить с детьми о современности, пользуясь примитивными художественными средствами прежней детской литературы, естественно, терпели неудачу. Таких попыток и неудач было много. Примеры читатель найдёт в следующих статьях.
А писатели, восстанавливавшие связи детской литературы с классикой, с фольклором, внимательно изучавшие особенности восприятия детьми художественных произведений, ещё неуверенно и не часто выходили за пределы традиционных для детской литературы тем.
Они совершали предварительную работу, необходимую, чтобы подойти к современной теме без вульгаризации и чрезмерных упрощений. Поиски новых форм, новой тональности литературного общения с детьми были плодотворными. Многие произведения, написанные в ту пору, живы и теперь.
К. Чуковский создавал динамичные, остросюжетные стихотворные сказки, которые самые маленькие дети запоминают наизусть с одного-двух прослушиваний. Работу над стихами он подкреплял изучением психики малышей, особенностей их восприятия, отношения к слову, к стиху.
