Ревностный хранитель многогранного уральского устно-поэтического наследия, Бирюков вел собирательскую работу беспрерывно и всюду — на улице, вокзале, в поезде, в доме отдыха. Длительные поездки по самым отдаленным и глухим уголкам родного края, где сохранились еще нетронутыми жемчужины народного творчества, были обычными в его жизни. Он участник бесчисленных экспедиций, проводимых различными научными учреждениями Урала.
Я был свидетелем одной из поездок краеведа в старинный город Сибири Тобольск и наблюдал Владимира Павловича непосредственно в его живой работе: беседах с людьми, в поисках старины, в страстной и всегда удачной охоте за самобытным выражением или словом.
Меня поразила замечательная способность краеведа — извлекать материал всюду, иногда при самых коротких встречах с людьми. Он удивительно быстро умел располагать к себе. Пока мы переплывали через Тобол, Владимир Павлович успел разговориться со старым паромщиком и занести в свою книжку несколько записей, связанных с названиями проезжаемых сел. Они многое могли подсказать краеведу, изучающему историю заселения здешних мест.
От него не ускользало меткое словцо или образное выражение, отрывок или пересказ песни, он тут же брал их «на карандаш». Владимир Павлович буквально преображался на глазах, когда встречал интересного для себя человека. Тот не сразу догадывался, кто перед ним: интеллигент-ученый, знающий иностранные языки и окончивший два высших учебных заведения, или веселый старичок, балагур и шутник. Прежде чем услышать или выведать что-либо, Бирюков частенько рассказывал сам присказку или занятную побасенку, а потом уже был сполна вознагражден собеседником.
Известный уральский археолог М. О. Клер в свое время очень метко охарактеризовал деятельность Бирюкова:
«Владимир Павлович является исключительно сильной, самобытной, активной личностью в истории краеведения на Урале, он плоть от плоти, кровь от крови Шадринского края. Он здесь родился, он здесь работал. И здесь он продолжает сейчас создавать широкое, новое дело изучения фольклора и местной истории»{115}.
И хотя эти слова сказаны были давно, они не утратили своей остроты и значения до последних дней жизни Бирюкова. Краевед оставался неутомимым и неистовым. Он выступал с докладами о своей работе по фольклору на ответственнейших научных заседаниях, то в Свердловском филиале Академии наук СССР, то в Институте мировой литературы в Москве. Без него не проходила ни одна научная конференция, посвященная фольклору и народному творчеству.
В Свердловске состоялось Всесоюзное совещание по рабочему устному поэтическому творчеству, организованное Академией наук СССР совместно с Уральским государственным университетом им. А. М. Горького. Сюда собрались работники Академии наук СССР и уральские фольклористы. В нем приняли участие представители Российской Федерации, Украины, Белоруссии, Казахстана, Грузии, Молдавии, республик Прибалтики. Это был форум фольклористов нашей страны. С докладом о рабочем фольклоре Урала выступил В. П. Бирюков.
Ему было что сказать любой аудитории, студенческой ли, рабочей или научной. Почти полвека В. П. Бирюков изучал и записывал фольклорные тексты на Урале, встречался с краеведами, сказителями, писателями, учеными.
До последних дней жизни все так же молода была в нем мысль исследователя родного края. Краевед умел всегда заинтересовать собеседника чем-то новым.
Он был природный педагог и воспитатель. Неудивительно, что лекции его по методике сбора фольклорных текстов, говоров и слов студенты слушали с огромнейшим вниманием, и сказанное им сразу «западало в сердце». Часто учеба со студентами не ограничивалась лекциями в аудитории института, а продолжалась на дому краеведа за длинным столом. Тут студенты проводили свои практические занятия по изучению тех или иных текстов, документов, редких древних письмен и писем наших современников.
К этим часам занятий со студентами Владимир Павлович совместно со своей женой, незаменимым «ассистентом» Ларисой Николаевной вели большую подготовку. Они вдвоем подбирали нужные тексты и документы.
Лариса Николаевна, в прошлом учительница, окончившая в Казани Высшие женские курсы, позднее училась в Московском археологическом институте и окончила его, получив звание ученого археолога.
Однажды мне потребовалось точно расшифровать бумаги конца XVIII века, прочитанные неполностью. То были интересные письма, присланные с Курильских островов в Иркутск великому землепроходцу Григорию Шелехову его приказчиками.
— Прочитаем! — заверил меня Владимир Павлович, а позднее я узнал, что письма эти Бирюковы расшифровывали вместе.
Лариса Николаевна прекрасно знала не только археологию, но и литературу с древнейших времен до наших дней. Совместно они обсуждали планы фольклорных походов по Уралу, вдвоем занимались поисками живого слова. Лариса Николаевна систематически просматривала десятки получаемых газет и журналов, отбирала наиболее важные материалы, как бы предварительно библиографировала их, чтобы затем Владимир Павлович смог их занести на карточки.
И если говорить о накопленном собрании, то значительная доля в его систематизировании легла на плечи трудолюбивой и заботливой Ларисы Николаевны.
83 года прожито писателем-краеведом, книголюбом, педагогом. Оглядываясь, он мог с полным правом сказать: за плечами — большая и интересная жизнь. Да, это так! Жизнь прожита не зря. Она целиком отдана Родине, любимому Уралу. Какую бы сторону многогранной деятельности этого человека мы ни взяли, она подчинена одному — изучению жизни народа, его прошлого и настоящего, его культуры, искусства, языка.
Страстность и трудолюбие Владимира Павловича вызывали восхищение и добрую зависть. Хотелось подражать ему, так же вкладывать душу в свой труд, верно служить народу, как это делал уральский краевед.
Вторым изданием в большой серии библиотеки поэта, основанной А. М. Горьким, вышла книга «Песни русских рабочих» (XVIII — начало XX века). Сколько удивительных песен уральцев, записанных в свое время В. П. Бирюковым, вошло в этот интереснейший сборник, представляющий своеобразную поэтическую летопись героического прошлого Урала.
Кстати, об этих песнях, особенно военно-исторических, начиная с XVI века и кончая нашими днями. Долгое время считалось, что историческая песня, как жанр, «изжила себя». И заслуга краеведа состояла в том, что, собрав песни разных эпох и опубликовав их в едином сборнике, он как бы расширил наше представление о жанре исторических песен, показал его эволюцию в XIX—XX веках.
Многие записанные краеведом песни, вошедшие в книгу, продолжают жить в народе, их поют и теперь. Отдельные из этих песен исполняют хоровые коллективы. Так, «Песня о Пугачеве», записанная В. Бирюковым в Челябинской области, включена в репертуар Уральского народного хора. Песня о прощании партизана с сыном, записанная от рабочего Белорецкого завода, полна глубокого лиризма. Музыку к ней написал композитор В. Захаров. Песня вновь ожила, ее часто передают по Всесоюзному радио.
В Челябинском государственном педагогическом институте проходила межвузовская научная конференция, посвященная проблемам изучения литературы и устного народного творчества Урала. Непременным участником ее был Владимир Павлович. Он выступил с удивительно интересным сообщением об антирелигиозных частушках и песнях, созданных народом, острых и едких, направленных против церковников. Содержание текстов, когда их читал Бирюков, вызвало оживление среди участников конференции.
— А на какой мотив их пели? — вдруг послышался голос из зала.
— На мотив известных народных песен и даже церковного богослужения, — ответил Бирюков.
— Интересно было бы послушать, но нет ведь записей мелодий, — высказали сожаление в президиуме.
Владимир Павлович лихо встряхнул седовласой головой и срывающимся голосом с хрипотцой затянул одну из песен. Певец он был, как говорят в народе, неважнецкий. Но мотив отчетливо улавливался.
Мне припомнился давний, совершенно случайный разговор с Бирюковым о русских композиторах.
— Глинка мне ближе всех, — сказал он.
Владимир Павлович — хороший знаток народной музыки и тонкий ценитель классического музыкального наследства. Некогда он сам с Ларисой Николаевной «поигрывали» на фисгармонии, занимающей почетный угол в бирюковском доме. Не беда, что вот уже многие годы этот вышедший из моды инструмент молчал и за него никто из хозяев не садился. Он бережно хранился здесь, как и другие предметы старины, утратившие свое практическое назначение.
Однажды я обратил внимание на черепки какого-то глиняного сосуда отдаленной эпохи и спросил, где они найдены. Владимир Павлович помедлил с ответом, а потом в шутливом тоне, слегка посмеиваясь над тем, что так было в молодости, сказал:
