Автору этих строк пришлось быть участником первой большой экспедиции на «Витязе» в Тихом океане в 1949 году и присутствовать при подъеме трала с глубины восьми с половиной километров.
Никогда не забыть переживаний, связанных с этим знаменательным событием. Мы находились над одной из глубочайших океанических впадин — Курило-Камчатской, раньше называвшейся Тускаророй, по имени американского промерного корабля «Тускароры», впервые в 1874 году обнаружившего глубинные впадины, превышающие обычные океанические глубины. «Тускарора» определила наибольшую глубину Курило-Камчатской впадины в семь тысяч пятьсот метров. Эти измерения производились простым лотом, тогда эхолотов не существовало. Так на всех географических картах и значилась наибольшая глубина Тускароры — семь тысяч пятьсот метров.
…«Витязь» вышел из Охотского моря и, двигаясь в открытый океан, пересекал Тускарору. Мы не отходили от эхолотов, напряженно следя за стрелкой, показывающей глубину. Вот стрелка перешла 7000 метров, перешагнула 7500 метров, проползла к 8000 метрам, перешагнула и ее и стала подходить к 8500 метрам. Мы не могли перевести дух от волнения и положительно пожирали глазами маленький кусочек металла — перо самописца, равнодушно вычерчивающего на ленте показания этих громадных глубин.
В 1952 году, опять на «Витязе», мы вновь детально обследовали Курило-Камчатскую впадину и на этот раз обнаружили глубину в 10 382 метра. И на этот раз мы часами, сутками не могли оторваться от эхолотов. Но тогда, в 1949 году, и эти 8500 метров были большим событием, и, конечно, нам очень хотелось узнать, а есть ли там жизнь, в глубине Курило-Камчатской впадины?
Тут же мы приступили к спуску глубоководного трала. Он представляет собой тяжелую четырехугольную металлическую раму, к которой прикреплен сетяной мелкоячеистый мешок. Рама ползет по дну и загребает грунт вместе с животными. Грунт промывается через сетку, а животные застревают в ней.
Опускать трал на глубину девяти километров — это большое и сложное дело. Прежде всего нужно для этого иметь на палубе мощную лебедку, которая может вытравить за борт, а потом обратно намотать двенадцать — пятнадцать километров стального троса. Чтобы опустить, протащить по дну трал и поднять его на борт с такой глубины, нужно более полусуток.
Можно представить, с каким волнением мы ожидали появления трала! И вот, наконец, он уже висит над водой, но еще не видно, имеется ли что-нибудь в его мешке, или он пустой. Проходят самые томительные двадцать минут, пока не развязана мотня трала.
Мы просто не могли дышать. К тралу собралось все население «Витязя». И вдруг все зашумели, закричали, замахали руками — в трале были животные. Потом, уже в лаборатории, мы их разбирали дрожащими руками — эти «живые драгоценности», такие невзрачные на вид, но так взволновавшие не только нас, но и ученых всего мира. Ведь с такой глубины еще никто никогда не добывал животных. Значит, и на глубине 8500 метров есть жизнь, наверно она есть и на самых больших глубинах.
Потом, в 1952 году, мы доставали с самых больших глубин Курило-Камчатской впадины, в том числе и с десяти тысяч метров, обильный урожай живых существ, среди которых было немало удивительных, неизвестных науке животных. Но переживания, связанные с тем первым тралом 1949 года, никогда не забудутся.
Прошедшие восемьдесят пять лет со времени опубликования романа Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой» — огромный срок в развитии науки. Далеко шагнули наши познания во всех областях науки об океане. Существенно изменились многие понятия. Но развитие науки не может заставить Жюля Верна «устареть», потому что для всех нас, читателей, главное в его книгах — это вечно не меркнущий пафос пытливой мысли, научных знаний. Главное в произведениях Жюля Верна — утверждение воли, разума и поэзии научного труда, направленного на покорение необъятных сил природы.
Проф. Л. А. Зенкевич
Роман «Двадцать тысяч лье под водой. Кругосветное путешествие в морских глубинах» был написан в 1868 году и впервые опубликован в 1869–1870 годах в «Журнале воспитания и развлечения». В 1870 году книга вышла отдельным изданием.
Журнальную публикацию романа автор сопроводил следующим предисловием, обращенным к юным читателям:
«Читатели «Журнала воспитания и развлечения» поймут, почему, начиная печатать эту новую книгу, я должен прежде всего выразить им благодарность за то, что они составили мне такую хорошую, приятную и верную компанию в разных путешествиях, которые мы совершили в Америку, Австралию, по Тихому океану, вместе с детьми капитана Гранта, и даже к Северному полюсу, по следам капитана Гаттераса.
Я надеюсь, что и это путешествие под волнами океана обогатит и заинтересует читателей так же, как и предшествующие, если не больше. Пусть читатели ничего не боятся. Я уверен, что и на этот раз благополучно выведу их из нового своеобразного путешествия. Недра океана, которые мы первые должны будем обозреть на разных глубинах, нам не покажутся столь ужасными, как многим морякам, которые погибли там вместе со своими кораблями.
К тому же мы довольно быстро покроем эти двадцать тысяч лье. Не пройдет и года, как мы завершим наше путешествие, если, конечно, между экипажем и пассажирами установится полное согласие. Я, со своей стороны, сделал все, чтобы это согласие установилось. Ведь мои читатели и являются моими пассажирами, и моя обязанность — позаботиться о том, чтобы с ними возможно лучше обращались в пути и чтобы они возвратились из плавания довольными…
Желание во что бы то ни стало открыть этот любопытный, причудливый, почти неведомый мир стоило мне особенно больших трудностей и усилий.
Читатели получат возможность судить об этом, когда они попадут на последнюю страницу моей книги — на последнюю станцию этого путешествия в двадцать тысяч лье под водами морей» («Журнал воспитания и развлечения», т. XI, стр. 1).
Возлагая на замысел этого романа особенно большие надежды, автор справедливо полагал, что «Двадцать тысяч лье под водой» будет одним из лучших его произведений.
Идея кругосветного подводного плавания многим современникам Жюля Верна казалась совершенно несбыточной, так как многолетние усилия изобретателей подводных лодок в то время еще не привели к сколько-нибудь ощутимым практическим результатам. Но Жюль Верн никогда не сомневался в том, что вековая мечта человечества о завоевании подводных глубин рано или поздно воплотится в жизнь и что его идеальный подводный корабль отнюдь не является плодом беспочвенной фантазии.
«Я уже писал тебе однажды, — сообщал он своему отцу незадолго до выхода романа, — что мне приходят в голову самые неправдоподобные идеи. Но на самом деле это не так. Все, что человек способен представить в своем воображении, другие сумеют претворить в жизнь».
Такие же мотивы звучат и в письмах Жюля Верна к издателю, которому идея романа о кругосветном путешествии в глубинах Мирового океана показалась сначала необузданно-фантастической.
«Трудность заключается в том, — писал ему Жюль Верн летом 1868 года, — чтобы сделать правдоподобными вещи очень неправдоподобные. Но, кажется, мне это удалось; теперь остается только тщательная работа над стилем. Некоторые места потребовали бы красноречия г-жи Занд».
Подготовив к печати первый том романа, который в основном был им написан на борту яхты «Сен-Мишель», курсировавшей вдоль берегов Ламанша, Жюль Верн осенью 1868 года поднялся вверх по Сене и прибыл на яхте в Париж, чтобы вручить рукопись издателю. Незадолго до этого писатель уведомил его о своем предстоящем приезде: «Я буду в Париже 1 октября, дорогой Этцель, и если вы окажетесь на месте, то немедленно
прочтете первый том «Двадцати тысяч лье под водой». Мне думается, книга получилась. Все это, должно быть, очень любопытно и неожиданно, и, разумеется, ничего подобного еще никогда не писали… Я уверен, что вещь вполне оригинальная, и надеюсь, что она хороша. Вот и все. Впрочем, об этом вы сможете судить сами. Здесь имеются и некоторые чувствительные нотки, как вы того требуете, и еще приготовлены куски, которые можно будет вставить, если этого вам покажется недостаточно. Я постараюсь снабдить вас слезами в таком количестве, какое вам потребуется».
Последние строки цитированного письма лишний раз подтверждают, что Жюлю Верну в угоду издателю иногда приходилось вводить в свои романы эпизоды, противоречащие его творческим принципам. Этцель, сам писавший для детей под псевдонимом Сталь, полагал, что произведения детской литературы должны не только поучать и развлекать, но и воздействовать на чувствительность юных читателей. Поэтому Этцель в своих детских книгах в отличие от Жюля Верна был не в меру сентиментален. Повидимому, Жюлю Верну удалось отстоять свой роман, так как в «Двадцати тысячах лье под водой» пет никакой сентиментальности.
