Или заглушенными призывами жизни:
Живите, живите — мне страшно
Живите скорей.
Прерывистые строки Бальмонта будто бы несколько противоречат изысканности его стиха. Но это только видимость. Изысканность сохраняет свое обаяние над лирикой Бальмонта, внося в самые причудливые сочетания ритмов строгость строфичности и богатство рифмы. У Бальмонта почти нет белых стихов, и русская поэзия давно уже не знала рифмы богаче, при всей ее свободной изящности.
Беру примеры на выбор:
болото — кто-то; осока — широко;
камыши — тиши; навсегда — следа;
изумрудом — чудом; говорят — взгляд;
распахнет — гнет.[324]
Рифма Бальмонта ровно настолько богата, чтобы не дать почувствовать за нею вычурности, вымученности.
Чтобы заключить сказанное мною о поэзии Бальмонта и в виде запоздалого motto[325] к моему очерку — вот недавно сказанные слова Анри Альбера.
Он говорил их о Ницше, я скажу о Бальмонте, как лучшем представителе новой поэзии.
Henri Albert (Frederic Nitzche).
Son influence sur notre jeune litterature a deja ete considerable. Elle ira tous les jours grandissante. Salutaire? Nefaste? Qu'importe! Elle nous apporte de nouvelles matieres a penser, de nouveaux motifs de vivre…[326]
В настоящий том входит значительная часть литературно-критических работ И. Анненского. Кроме «Книг отражений», подготовленных к печати самим Анненским (они составляют основной корпус тома), в настоящем издании впервые собраны воедино его статьи, разновременно опубликованные в педагогических и литературнохудожественных журналах конца XIX-начала XX в. Они помещены в разделе «Дополнения». В этот же раздел входят избранные письма Анненского, большая часть которых ранее не публиковалась.
Основной принцип отбора с гатей, помимо входящих в «Книги отражений», подчинен задаче показать круг интересов и эволюцию Анненского-критика — его путь от литературно-педагогических статей к высочайшим образцам художественной критики, становление его философских, эстетических и литературных взглядов.
Вне тома остались педагогические статьи Анненского, статьи о литературе с ярко выраженным педагогическим уклоном, рецензии, а также статьи, посвященные античной литературе и театру Еврипида. В настоящее издание включена лишь одна из наиболее характерных статей об Еврипиде, а вместе с тем и наиболее близкая по структуре к общим принципам критической прозы Анненского.
Расположение материала (за исключением «Книг отражений») обусловлено не только хронологией, но и тематикой статей. Так, раздел «Дополнения» открывается теоретической статьей 1903 г. «Что такое поэзия?». Это одна из ключевых статей Анненского, не только отражающая его философско-эстетические взгляды, но и дающая обоснование критического метода Анненского второго периода его творчества. Статьи разных лет о Гоголе и Достоевском собраны в тематические «гнезда», внутри которых действует хронологический принцип. Это позволяет проследить за эволюцией отношения Анненского к Гоголю и Достоевскому. Хронологическому принципу подчинено расположение остальных статей о русской и зарубежной литературе. В хронологической последовательности публикуются и письма Анненского. Даты писем приводятся по старому стилю. Для публикации отобраны письма Анненского, имеющие литературный и биографический интерес.
Статьи проверены при перепечатке по сохранившимся автографам. В разделе «Варианты» приведены лишь наиболее существенные текстологические разночтения. В отдельных случаях сохранено характерное для Анненского написание слов («моторен» — муторен, «индейский» — индийский).
Курсив во всех цитатах, кроме особо оговоренных случаев, принадлежит Анненскому.
Переводы французских писем к Е. М. Мухиной принадлежат Л. Я. Гинзбург. Все остальные переводы выполнены авторами примечаний.
Примечания к циклам и статьям «Проблема гоголевского юмора», «Умирающий Тургенев», «Три социальных драмы», «Драма настроения», «Бальмонт-лирик», «Белый экстаз», «Иуда», «Гейне прикованный», «Гамлет», «Бранд-Ибсен», «О формах фантастического у Гоголя», «Художественный идеализм Гоголя», «Эстетика „Мертвых душ“ и ее наследье», «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе», «Гончаров и его Обломов», «Генрих Гейне и мы», «Пушкин и Царское Село», а также к автобиографии и письмам написаны И. И. Подольской.
Примечания к циклам и статьям «Достоевский до катастрофы», «Изнанка поэзии», «Искусство мысли», «Что такое поэзия?», «Речь о Достоевском», «Достоевский», «Театр Леонида Андреева», «О современном лиризме» принадлежат Н. Т. Ашимбаевой.
Примечания к статье «Трагедия Ипполита и Федры» написаны М. Л. Гаспаровым; к статье «Леконт де Лиль и его „Эриннии“» — О. Д. Айзенштат; к статье «А. Н. Майков и педагогическое значение его поэзии» — Л. С. Гейро. Письма к С. К. Маковскому подготовлены к печати и прокомментированы А. В. Лавровым и Р. Д. Тименчиком; письма к М. А. Волошину — А. В. Лавровым; «„Аutopsia“ и другие стихотворения в прозе» — А. В. Федоровым; «Речь» — А. В. Орловым.
Статьи «Господин Прохарчин», «Речь о Достоевском», «Достоевский», «О современном лиризме» подготовлены к печати Н. Т. Ашимбаевой. Все остальные статьи и письма. а также раздел «Варианты» подготовлены к печати И. И. Подольской. Ею написана и заметка «Книги отражений».
Раздел «Основные даты жизни и творчества И. Ф. Анненского» составлен по материалам А. В. Орлова и И. И. Подольской.
Составители приносят глубокую благодарность Л. Я. Гинзбург и Д. Е. Максимову за постоянную консультативную помощь в работе, а также выражают искреннюю признательность за полезные советы, предоставление неопубликованных документов и иконографических материалов Н. И. Балашову, С. А. Богданович, М. А. Бородиной, Я. М. Боровскому, М. Л. Гаспарову, В. М. Глинке, Э. Е. Зайденшнур, А. М. Конечному, К. А. Кумпан, А. В. Лаврову, Л. А. Науменко, Л. В. Овчинниковой, А. В. Орлову, Р. Д. Тименчику и В. Н. Топорову.
«Книга отражений» вышла в начале 1906 г. (СПб., 1906). 17.11. 1906 г. Анненский посылает ее с дарственной надписью Брюсову (см.: «Литературное наследство», Валерий Брюсов, т. 85. М., 1976, с. 207). Критика отмечала, что мысли Анненского о русских писателях фрагментарны, а оценки крайне субъективны (см., например: Чуковский К. Об эстетическом нигилизме. — Весы, 1906, № 3–4). Год спустя о книге упомянул Е. Ляцкий в статье «Вопросы искусства в современных его отражениях» («Вестник Европы», 1907, кн. 4).
В начале 1909 г. была подготовлена к изданию «Вторая книга отражений». 13 января 1909 г. Анненский писал М. К. Лемке: «…К. И. Чуковский посоветовал мне обратиться к Вам с одним литературным предложением. Вот в чем дело. Я написал книгу „Вторая книга отражении“. Может быть. Вы знаете „первую“, которую издал Думнов. В „Весах“ (К. Чук) и в „В Евр“ (Евг. Ляцк) — ей были посвящены статьи. Содержание „Второй книги отражений“ такое:
Если Вы познакомитесь с текстом книги, то увидите, что это менее всего Сборник. Проблема творчества — вот что меня занимает. Как и в первой книге, „отражения“ лишь внешне разрозненны. Эзотерически — книга является не только единой, но и расчлененной.
Впрочем, автор — последний из собственных судий». Согласие М. К. Лемке было получено 15. I 1909 (письмо Лемке к Анненскому: ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 341); 15.11 1909 г. Анненский проект его поторопиться с печатанием.
19 апреля 1909 г. Анненский пишет Лемке: «…Благодарю Вас за присылку мне экземпляров моей книги» (ИРЛИ, ф. 6661, М. К. Лемке, ед. хр. 89; тексты писем сообщены А. В. Лавровым).
В «Предисловии» ко «Второй книге отражений» Анненский, по-видимому, в косвенной форме отвечал рецензентам своей первой книги, прежде всего Чуковскому. Так, в одном из черновых набросков «Предисловия» он писал: «Что для меня было и здесь менее интересно, чем как, потому что — мысли, это частью наше общее достояние, а частью они столь субъективны и до такой степени составляют человека, что искусство редко может иметь с ними дело непосредственно» (ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 155). Сознавая, что первая книга его осталась непонятой, Анненский в «Предисловии» ко второй дал ключ к своим «отражениям», сказав, что книга его — «одно в себе». Однако этим ключом почти никто не воспользовался.
Вторую книгу Анненского пытались объяснить, исходя из его метода, называя его то импрессионистическим (см.: Эрберг К. О воздушных мостах критики. — Аполлон, 1909, № 2), то интуитивным (А. Бурнакин, Д. Крючков). Но это объясняло только частности, приводя в целом к очевидным заблуждениям. Так, А. Бурнакин, приняв за основу критической прозы Анненского интуитивное начало, решил, что именно в нем и заключается принципиальный отказ от каких бы то ни было критериев оценки (Бурнакин А. Мученик красоты. — Искра, 1909, № 3). Пять лет спустя почти то же самое повторил Д. Крючков (Крючков Д. Критик-интуит. — Очарованный странник, вып. 3. Пг., 1914).
