Характерным для социальной философии Чехова переходного периода является рассказ "Припадок". Писатель здесь выступает страстным обличителем проституции как социального зла. Проституция у Чехова ассоциируется с невольническим рынком, где продают и покупают рабов. Чехов протестует против этого узаконенного буржуазным обществом института, но не указывает конкретных путей к освобождению человека от ярма капиталистического рабства. Чехов против насильственного уничтожения эксплуататорского строя.
* * *
Для Чехова второй половины 80-х годов характерен повышенный интерес к этической проблематике. В этом сказалось "знамение времени". После разгрома революционного народничества происходит "смена вех" в идеологической жизни русской интеллигенции; отказ от революционной борьбы привел многих интеллигентов к замене социальных проблем вопросами этики, к проповеди оппортунистической теории "малых дел", к культуртрегерству. Этика стала злобой дня. Этические проблемы разрабатывали в 80-х годах, кроме Л. Толстого, К. Кавелин ("Задачи этики", 1884), В. Гольцев ("Задачам метод современной этики", 1887), проявлял большой интерес к этической философии Н. Шелгунов и др. Ко'Гда работа Гольцева была опубликована (журн. "Русская мысль". Кн. 8, 1887 г.), то Шелгунов писал Гольцеву: "Сейчас только прочел Вашу статью о нравственности. Если бы Вы, при Ваших познаниях, захотели отвести себе отдел общественной этики да давали бы постоянные популярные статьи, господи, как бы поблагодарил Вас читатель. Ведь он, бедняга, стоит с разинутым ртом и только и просит моральной пищи".
Это письмо - ценное свидетельство современника об актуальности этической философии в 80-х годах. Дальше в своем письме Шелгунов выражает отрицательное отношение к философии Достоевского и Толстого и считает необходимым противодействовать "моральным воздействиям" этих писателей разработкой проблем общественной этики. (Сб. "Памяти В. А. Гольцева". М-, 1910, стр. 173.)
Толстой был убежден, что "политического изменения социального строя не может быть. Изменение только одно нравственное, внутреннее человека" (Л. Н. Толстой. Дневник. Т. 50, стр. 41-42). По мысли Толстого, без внутреннего совершенствования людей невозможно улучшение внешних форм общественной жизни. Задача каждого человека в том, чтобы быть в любви и согласии со всеми людьми. Только тогда, когда люди будут любить друг - друга, наступит братство между людьми. "Братство - это любовь". Толстой выступал и против насилия правительственной власти и против насилия революции. По его мнению, уничтожение социальной несправедливости возможно не путем борьбы, а путем всеобщей любви.
Большое распространение пассивной философии Толстого в 80-х годах было обусловлено политической и общественной реакцией эпохи. Гнетущая атмосфера реакции проявилась "в понижении общественной активности, в распространении упадочнических идей и настроений, в растерянности значительной части даже и демократической среды". ("История русской литературы". Т. IX. Ч. 1. 1956, стр. 54.) Толстовское учение о непротивлении злу насилием отвечало настроениям тех кругов интеллигенции, которые отказывались от революционной борьбы.
Передовая часть демократической интеллигенции активно выступала против толстовства. Шелгунов в своих "Очерках русской жизни" (1887-1891) часто выступал против учения Толстого и противопоставлял его этическим рецептам необходимость борьбы с общественным злом общественными средствами.
Чехов не смог осмыслить до конца сущность отдельных социальных противоречий действительности, найти в собственническом строе жизни основную причину несчастий человека, а в революции - единственный путь освобождения человека и народа. Это обусловило сильное влияние на Чехова в годы перелома этической философии Толстого. Сам Чехов признавался, что толстовская мораль владела им лет шесть-семь. Это происходило главным образом во второй половине 80-х годов. Чехов под влиянием Толстого уверовал в возможность решения социальных вопросов при помощи моральных рецептов.
Чехов, так же как и Толстой, пытался в области этических отношений найти решение неразрешенных классовых противоречий. Особенно наглядно эта тенденция проявилась в пьесе "Леший", где слышатся отзвуки толстовской идеи всеобщей любви. В пьесе находим сентенции в морализаторском стиле Толстого, вроде: "Жить бы... в мире и согласии, но, кажется, скоро все съедят друг друга". "Мир погибает не от разбойников и не от воров, а от скрытой ненависти,, от вражды между хорошими людьми".
Любопытно отметить, что и в письме к Суворину от 18 октября 1888 г., где говорится о "Лешем", звучит тот же морализаторский тон, так не свойственный Чехову вообще: "Беда ведь не в том, что мы ненавидим врагов, которых у нас мало?, а в том, что недостаточно любим ближних, которых у нас много, хоть пруд пруди" (Т. 14, стр. 199).
В письме к Суворину от 4 мая 1889 г. Чехов характеризует пьесу "Леший" как "ужасно странную" и выражает удивление, что из-под его пера выходят такие веши. Не потому ли пьеса получилась "ужасно странной", что она не "чеховская", а "толстовская", что она построена на основе этической философии Толстого? А через десять лет, в письме к Урусову от 16 октября 1899 г., Чехов резко осудил своего "Лешего": "Эту пьесу я ненавижу и стараюсь забыть о .ней. Сама ли она виновата, или те обстоятельства, при которых она писалась и шла на сцене, - не знаю, но только для меня было бы истинным ударом, если бы какие-нибудь силы извлекли ее из-под спуда и заставили жить. Вот Вам яркий пример извращения родительского чувства". (Т. 14, стр. 244-245.)
Думается, что основная причина "извращения родительского чувства" заключается в том, что зрелый Чехов, порвавший с моралью Толстого, осудил свою пьесу как "толстовскую", пронизанную толстовской идеологией.
И в другой пьесе - "Иванов" - также ощущается толстовская манера подменять социальное моральным. Толстовская мораль нашла отражение - в той или иной мере - во многих произведениях Чехова переходного периода ("На пути", "Сапожник и нечистая сила", "Пари" и др.). Морализаторская тенденция ограничила реализм отдельных произведений Чехова той поры.
И в то же время надо подчеркнуть примечательную для Чехова-писателя особенность: он не был правоверным, последовательным толстовцем даже в годы перелома. В таких произведениях, как "Припадок", "Именины", Чехов, отдавая дань философии Толстого, выражает собственные идеи, полемизирующие с Толстым. Так, постановка "женского вопроса", культ науки, идея общественного прогресса в произведениях Чехова противостоят толстовской философии.
Реалистический талант Чехова пробивал себе дорогу сквозь ограничивавшие его рамки этической философии, навеянной Толстым, и часто в противовес своим субъективно-моральным замыслам Чехов давал такой художественно-познавательный материал, который заставлял читателя связывать этические вопросы с социальными причинами, их породившими, и подсказывал читателю правильное решение социально-этических проблем.
Чехов в лучших своих произведениях второй половины 80-х годов ("Степь", "Огни", "Житейская мелочь" и др.) обличал буржуазную лицемерную мораль и противопоставлял ей высокий этический идеал, наполненный большим гуманистическим содержанием. Чехов в этот период особенно ополчается против лжи, этой характернейшей черты буржуазной морали, показывает ее в различных проявлениях общественных отношений. Чехов считал разоблачение лжи "направлением" своего творчества, но он не сознавал тогда, что обличает один из основных пороков социально-политического уклада современного ему общества.
Годы творческой зрелости Чехова, после поездки на Сахалин, знаменуются острой критикой учения Толстого. 30 августа 1891 г. Чехов пишет Суворину: "У меня в сарае холодно, я бы хотел теперь ковров, камина, бронзы и ученых разговоров. Увы, никогда я не буду толстовцем! В женщинах я прежде всего люблю красоту, а в истории человечества - культуру, выражающуюся в коврах, рессорных экипажах и остроте мысли".1 Т. 15, стр. 238-239.
А в письме 27 марта 1894 г. сообщает Суворину: "Толстовская мораль перестала меня трогать" (Т. 16, стр. 132.)
В 90-х годах Чехов выступает уже как активный противник философии Толстого ("Палата № 6", "Моя жизнь", "Крыжовник" и др.).
Если говорить о философских основах миросозерцания Чехова, то надо прежде всего указать на стихийный материализм писателя. Чехов, не поднявшись до идей диалектического материализма, оставаясь на позициях естественно-научного материализма, часто выступал против идеалистических представлений современников. Особенно характерной для материалистической позиции Чехова является его полемика с философией романа Бурже "Ученик".
В письме к Суворину от 7 мая 1889 г. Чехов дает высокую общую оценку Бурже: французский писатель, по его мнению,- "талантливый, очень умный и образованный человек", "полно знаком с методом естественных наук". Но у Бурже, автора "Ученика", есть недостатки, и главный из них - "это претенциозный поход против материалистического направления". И тут же Чехов высказывает свою точку зрения "а материализм: "Материалистическое направление - не школа и не направление в узком газетном смысле; оно не есть нечто случайное, преходящее; оно необходимо и неизбежно и не во власти человека. Все. что живет на земле, материалистично по необходимости... Существа высшего порядка, мыслящие люди - материалисты тоже по необходимости... Воспретить человеку материалистическое направление равносильно запрещению искать истину. Вне материи нет ни опыта, ни знаний, значит, нет и истины... Я думаю, что когда вскрываешь труп, даже у самого заядлого спиритуалиста необходимо явится вопрос: где тут душа? А если знаешь, как велико сходство между телесными и душевными болезнями, и когда знаешь, что те и другие болезни лечатся одними и теми же лекарствами, поневоле захочешь не отделять душу от тела" 1 Т. 14, стр. 360.. Чехов материалистически решал основной вопрос философии, признавая материальный субстрат высшей психической деятельности человека.
