Эротическим фотографиям детей противопоставлены изображения чад, любимых своими родителями. В «Лолите» сыну касбимского парикмахера, чья фотография напечатана в газете, также тридцать лет, но любовь отца к своему умершему сыну сохраняет его память от увядания. Здесь отеческая любовь снова противопоставляется преступной и извращенной страсти. Гумберт, исследуя происхождение своей нимфетки, обнаруживает сходство Лолиты с детской фотографией ее матери, сделанной тридцать лет назад.
Прослеженная нами цепь ассоциаций связывает пушкинские «ножки» с кладовыми в домах судьи Гольдсворта и Шарлотты Гейз. Идея сохранения на протяжении тридцати лет снимка любимого ребенка и ее извращенная сексуальная пародия соединяются в третьей кладовой, которая находится в Зембле. Кинбот прячет свой драгоценный конверт под девичьими ботиками в стенном шкафу, «из которого, — говорит он, — я вышел, как будто это был конец тайного прохода, который вывел меня из моего зачарованного замка, прямо из Зембли, в эту Аркадию» (279, примеч. к строке 1000). Пробираясь в ночь побега по тайному коридору, соединяющему дворец с театром, Кинбот видит «тридцатилетний отпечаток узорной подошвы Олегова башмака, столь же бессмертный, как след ручной газели египетского ребенка, оставленный тридцать столетий назад на голубых нильских кирпичах, сохнувших на солнце» (127, примеч. к строке 130). Олег, возлюбленный Кинбота в пору, когда оба были подростками, «настоящий фавненок» (117, примеч. к строке 130) — гомосексуальный эквивалент Гумбертовой Аннабелы. Объекты обеих детских влюбленностей (подобно набоковской Колетт и кузену Юрию) умирают юными.
В подземном туннеле находится также «треснувший кратер с двумя черными фигурами, играющими в кости под черной пальмой» (127, примеч. к строке 130). Черная египетская пальма происходит из Северной Африки; черная «пальмовая ветвь» связывает бессмертные пушкинские стихи с поддельным бессмертием, которое Гумберт надеется разделить с Лолитой и которое Кинбот жаждет увидеть воплощенным в поэме Шейда. Египетская пальма, изображенная на стенке сосуда, кратера, мановением руки художника идентифицируется с пушкинским черным эфиопским предком через негритянский мотив, задающий еще одно пересечение «Лолиты» и «Бледного огня».
В «Лолите» и «Бледном огне» четверо чернокожих играют важную роль: коридорный и Лесли Томсон в первом романе, Кингсли и садовник Кинбота — во втором. На цвета сепии ладонь (ладонь по-английски — palm, равно как и пальма) нефа-коридорного, «дяди Тома» из «Зачарованных охотников», ложится ключ от номера 342; Гумберта в дом Гейзов по адресу Лоун-стрит, 342, привозит Лесли Томсон, чернокожий шофер. Именно он сообщает по телефону о смерти Шарлотты, тем самым отдавая Лолиту в руки Гумберта. Кинбота в его первое американское обиталище привозит Кингсли, шофер-негр. В «Лолите» Лесли — шофер и садовник мисс Визави; в «Бледном огне» его обязанности по саду переходят к Кинботову садовнику-негру, который, оглушив Градуса ударом лопаты, дает Кинботу возможность схватить и спрятать поэму Шейда.
Вторая из четырех вероятных обладательниц «ножек» в набоковском списке — «Эльвина», «поэтический синоним „Мальвины“, „Эльвиры“ и „Эльмины“» (Комм., 170). В специальном примечании к этому имени Набоков говорит, что Эльвина — «родная дочь Макферсоновой Мальвины. Имя возникает во французских подражаниях Оссиану…» (Комм., 156. — Пер. Н. Д. Муриной). В «Бледном огне» Эльвина Круммхольц — мать Гордона, нимфетоподобного мальчика, чьи метаморфозы очаровывают Кинбота. Следовательно, имя Эльвина, о котором мы говорили в главе 8 в связи с карликовым сосняком, или эльфовым лесом (elfinwood), связывает Пушкина, «Евгения Онегина», «Оссиана» и французских переводчиков с двухсторонним германским мотивом. Именно в Эльфинстоне лесной царь Куильти опережает Гумберта и умыкает трепещущую Лолиту. Этот городок расположен в долине на высоте 7000 футов над уровнем моря, так что, когда Гумберт на горной тропе над Эльфинстоном собирает для Лолиты букет полевых цветов, он несомненно находится среди карликовых сосен. Так Эльвина, одно из непрерывно меняющихся имен в русской и европейской литературах, перебегает легкой поступью нимфетки из жизни Пушкина в его искусство (где автор «Евгения Онегина» стремится «с волнами / Коснуться милых ног устами» (1: XXXIII), далее следует через набоковские детские воспоминания о поцарапанной ножке Колетт на побережье в Биарицце и наконец объявляется в Новом Свете на страницах «Лолиты», чтобы затем возникнуть еще раз в «Бледном огне» в стенном шкафу судьи Гольдсворта.
Чудесным образом Набоков действительно «помнил свои будущие вещи» и старательно выстраивал из них зеркальный коридор, искрящийся многообразными отражениями[386]. Однако его романы вовсе не замкнуты внутри себя, как порой думают; они разомкнуты вовне, в область мировой литературы — от античной Греции до современной Америки, а также в различные области естественных наук. Набоков осуществляет процесс перекрестного опыления посредством миграции, мутации и мимикрии, принципы и приемы которых он разрабатывает в своем творчестве, обогащая ими как английскую, так и русскую литературу. Романы, комментарии, переводы и воспоминания Набокова, в которых полузабытые памятники литературы и истории России и Англии переносятся на современную американскую почву, сами вбирают в себя целый мир.
В своем творчестве Набоков выразил потрясение и восторг, пробужденные чудом мироздания. Подобно Вордсворту на Симплонском перевале, Набоков видит в природе «образы великого Откровения», которые есть «начало, и конец, и середина, и бесконечность» («Прелюдия», кн. VI, строки 570–572).
Альфина Гольдсворт и озеро Омега в Нью-Уае, Аппалачия и Зембля — это алфавитные отсылки к Апокалипсису; ср.: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, говорит Господь, Который есть и был и грядет, Вседержитель» (Откр. 1: 8). Отец Набокова Владимир Дмитриевич — это земное явление Божественного Отца, знаки которого, как говорит Кинбот и как демонстрирует «Бледный огонь», «нанесен[ы] краской на валуне или зарубкой на еловом стволе…». Знание, скрытое в «Бледном огне», свидетельствует о том, что «каждая страница в книге… личной судьбы отмечена Его водяным знаком» (211, примеч. к строке 493), и учит нас находить следы Божественного в природе и искусстве. Набоков выстраивает свои романы как бледные подобия идеальных образов — образов, которые сами являются всего лишь бледным огнем по сравнению с блеском королевства, покинутого нами при вступлении в этот мир и ожидающего нашего возвращения после того, как будет дописана последняя строка нашей поэмы.
Сочинения Набокова
Набоков В. Бахман // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1999. Т. 1. С. 150–159.
Набоков В. Бледное пламя // Набоков В. Собр. соч. американского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1997. Т. 3. С. 290–548. — Пер. С. Ильина.
Набоков В. Бледный огонь. Ann Arbor: Ardis, 1983. — Пер. В. Набоковой.
Набоков В. Вершина // Набоков В. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 2002. С. 221.
Набоков В. Дар // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 2000. Т. 4. С. 188–541.
Набоков В. Другие берега // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 2000. Т. 5. С. 140–335.
Набоков В. Интервью Альфреду Аппелю, август 1970 // Набоков о Набокове и прочем: Интервью, рецензии, эссе. М.: Независимая Газета, 2002. С. 293–311. — Пер. А. Г. Николаевской.
Набоков В. Интервью Альфреду Аппелю, сентябрь 1966 // Набоков о Набокове и прочем: Интервью, рецензии, эссе. М.: Независимая Газета, 2002. С. 177–209. — Пер. М. Мейлаха и М. Дадяна.
Набоков В. Интервью Олвину Тоффлеру, март 1963 // Набоков о Набокове и прочем: Интервью, рецензии, эссе. М.: Независимая Газета, 2002. С. 129–157. — Пер. Д. Федосова.
Набоков В. Искусство литературы и здравый смысл // Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Независимая Газета, 1998. С. 465–476. — Пер. Г. Дашевского.
Набоков В. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». СПб.: Искусство — СПб; Набоковский фонд, 1998. — Пер. Е. М. Видре, Г. М. Дашевского, Н. М. Жутовской и др.
Набоков В. Нежить // Набоков В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб.: Симпозиум, 1999. Т. 1. С. 29–31.
Набоков В. Николай Гоголь (1809–1852) // Набоков В. Лекции по русской литературе. М.: Независимая Газета, 1996. С. 29–134. — Пер. Е. Голышевой под ред. В. Голышева.
Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Независимая Газета, 1998. — Пер. И. М. Бернштейн, В. П. Голышева, Г. М. Дашевского и др.
