Ив Бонфуа - Два эссе о Шекспире

Макбет — изверг, но у этого есть объяснение. В его лице Шекспир исследует не великие умы, которые, примеряясь к роли Люцифера, ставят себя выше Бога, а простых смертных, убежденных в том, что Бог их оставил. Стоит задуматься над тем, не принадлежит ли к числу таких людей и Яго; или же этот персонаж, воплотивший упоение чужими страданиями, доказывает, что зло может жить в человеке и не испытавшем разочарования в любви. Так или иначе, в «Отелло» Шекспир ставит именно этот вопрос, опасаясь — во всяком случае, какое-то время, — что на него, возможно, следует дать положительный ответ.

В русских переводах это сопоставление стирается. Так, у Б. Пастернака Эдгар говорит практически то же, что Гамлет: «…надо лишь всегда быть наготове»; у Т. Щепкиной-Куперник реплика Эдгара выглядит так: «Всему свой срок»; у А. Флори: «Она /смерть/ сама придет, еще успеешь»; в недавнем переводе Г. Кружкова: «Готовность — главное». Только О. Сорока отчасти сохраняет идею «зрелости» как таковую, но существенно перестраивает исходный текст; к тому же Эдгар в этом переводе ничего не говорит о ее первостепенной важности: «Должны терпеть / Мы умиранье, как рожденье терпим. / Когда созреем, смерть придет сама». (Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, — прим. перев.).

Подразумеваются Лаэрт и Фортинбрас. (Прим. ред.)

В сцене ослепления Глостера (акт III, сцена 7) Первый слуга подымает меч на герцога Корнуэльского, пытаясь помешать злому делу. (Прим. ред.)

Подразумевается предисловие Ива Бонфуа к его переводу «Зимней сказки».

Благой ли ты дух или проклятый демон, … я хочу с тобой говорить (дословн.). Акт I, сцена IV.

«Добро — это зло, зло — это добро» (дословн.). Акт I, сцена 1.

«Не помню дня злей и добрей» (дословн.). Акт I, сцена 3.