А.К. Благодаря Владимиру Николаевичу или, скорее, вопреки?
В.И. Нет, не благодаря. Потому что была выброшена в среду, которая мне чужда. И мне всё делало больно, я была сверхчувствительная всегда. Плакала очень много.
Когда вы познакомились, он ввел вас в круг его друзей?
В.И. Да, я знала Бердяева. Когда он еще был жив.
A. К. Это было еще до их ссоры.
B. И. Ссора была очень быстро после свадьбы.
A. К. Он и в Кламар к нему вас привозил.
B. И. Да, но мы были люди разных поколений. Я – ребенок революции, а он…
A. К. Как это произошло? Вы на ужин к нему туда приехали?
B. И. Нет, на собрание. У него на дому были собрания близких людей. Они же были друзья. И Вышеславцев тоже там был, с ним познакомились. Он иронизировал надо мной, говорил: «Ну, она заснет сразу». Девочка еще была недоразвитая.
A. К. А о чем они говорили, не помните?
B. И. Ну, на философские темы.
К. Вы знакомы тогда уже с философией были, хоть понаслышке?
И. Ну, мало знакома, во всяком случае, меня это интересовало. Он мне говорил, что я должна была учиться богословию. Меня всегда интересовали эти вопросы, потом больше конечно, когда я созрела. Но я же приехала с куклой своей из России. С куклой, которая была заводная, фарфоровая и ходила, Зоя. И я связала ей башмачки, платьице ситцевое, и я не знаю, куда она делась, эта кукла. Не знаю, куда она исчезла. Во-первых, когда он сделал мне предложение, я ему сказала, что дам ему ответ через месяц. Не могла решиться. А потом мне было видение. Видение Креста, окруженного розами и так далее. И тогда я решила, что это признак того, что надо выйти замуж за него.
В.И. И сразу дали согласие?
А.К. Ну сразу я не помню. Столько лет тому назад. Но дала согласие. И была свадьба на Сергиевском подворье. А люди говорили: «Ну что вы, они разбегутся, это же немыслимо».
A. К. Из-за разницы в возрасте?
B. И. Наверное, откуда я знаю. А эти знакомые Ивановы: «Ну как это она могла подцепить его?» Когда я не дала ему согласия, сказала: «Через месяц дам ответ». Так же не цепляют (смеется). Люди такие, они за всех решают сами. Во всяком случае, я об этом абсолютно не жалею, очень много приобрела.
А.К. А свадьба была большая?
В.И. Свадьба была в Сергиевском Подворье. Я сама себе шила платье. Это, говорят, не хорошо.
A. К. Красивое платье было? Фотографии остались?
B. И. Белое, шелковое, все как полагается. А Сериков был шафером, один из шаферов. Дядя был, бывший генерал, он был отравлен газами, еще в ту войну были газы, и жил в отеле одном. Он повел нас в ресторан на свои гроши, которые получал от государства.
A. К. А кто первый на ковер вступил? Не отслеживали? Раньше как считалось, мужчина должен первый на ковер ступить.
B. Н. Да, тот, кто ступает, будет командовать. Не помню.
A. К. Венчал вас отец Сергий Булгаков?
B. Н. Да.
A. К. Слово какое-то сказал вам? Всё-таки Ильин был коллега его по Институту.
B. И. Он же защищал софиологию.
A. К. Это не рядовое венчание было, а профессора Института.
B. И. Конечно, он же еще был профессором.
A. К. Не помните, в какой день вы венчались?
B. И. Помню, что 13 числа.
A. К. А месяц?
B. И. По-моему это был июль.
A. К. На Петра и Павла?
B. И. Приблизительно да.
К. А народу много было на венчании?
И. Ну да, друзей много было.
A. К. Все профессора были?
B. И. По-моему, не все.
A. К. Ну и потом вы поехали на юг?
B. И. Да, мы там сняли комнату.
A. К. А Владимир Николаевич умел отдыхать?
B. И. А?
A. К. Отдыхать он любил? Так чтобы провести медовый месяц и ничем не заниматься, ничего не писать…
B. И. Ну, он любил очень юг. Он говорил, что если б он не был христианином, то был бы солнцепоклонником, так любил Солнце, обожал. Он был немножко «пан», любил природу, у него было это. Это ему вменялось в вину.
A. К. Мне всегда казалось, что в нем какие-то есть черты античные, платоновские.
B. И. Да, он же обожал Платона и Сократа. Обожал.
A. K. To есть он сопрягал в себе христианство и античную любовь к жизни?
B. И. Да, он очень любил противоположности, очень любил жизнь, плотяную тоже, все настоящее, живое. Был влюбчивый и увлекающийся. Ну, какие-то были у него романы. Я только знала Таню, а потом он влюбился в Лизу такую, не помню, как ее звали, она в хоре пела в церкви. Они там жили где-то с матерью. Они были довольно простые. И тогда он очень влюбился в нее. А потом у него это прошло. Она уехала и вышла замуж за какого-то итальянца. Он даже в лагере так себя вел. Он уезжал в лагеря, а я оставалась, работала. Когда он потерял лекции свои. Его отправили даже из лагеря, когда заведовал там Кирилл Ельчанинов. Написали, что он что-то такое на солнце лежал там полуголый, какая-то девочка приходила, что его отправили, потому что он слишком ухаживал за ней. Но это я уже замужем была.
A. К. Ну так и что ж, почему они отслеживали это все? Нельзя было ухаживать?
B. И. Нельзя было так лежать. Профессору не полагается. Он там читал лекции.
A. К. Как вы ощущали себя в качестве жены философа? Много ли он работал?
B. И. Работал в основном по ночам, по дому ходил и записывал. А иногда его мучили бесы, он кричал, кошмары были.
A. К. Может, это было связано с тем, что ему пришлось пережить еще в молодости в России. А как он попал в Европу?
B. И. Он уехал с группой, уехал в Константинополь. В 21 году. Мать там осталась, ее звали Вера Николаевна тоже. Он очень любил свою мать.
К. И больше с ней он не виделся?
И. Нет. Переживал потом, когда ему сказали, что она умерла. Одна, брошенная всеми. Ее выдали замуж в 17 лет за Ильина, его отца. Он отца не видел, потому что отец застрелился, когда она была беременна. Потому что он дал пощечину. Он был предводитель дворянства и дал пощечину губернатору. Его вызвали в Петербург и там отчитали. Он сказал: «Меня удручают страдания народа» и выстрелил себе в лоб. И она осталась самая молодая вдова. Родители выдали ее замуж за директора гимназии, Слуцкий, по-моему, который был знаток латинского и греческого языка и привил это моему мужу. Но она не любила его. Знаете, как выдавали замуж раньше? А был там у них заведующий имением поляк, с усами, и она в него влюбилась. Потом, в конце концов, она бросила мужа, ушла, и этот поляк с ней, у него сын и жена была. Она была очень несчастной. А потом когда В.Н. уже подрос, в один прекрасный день он решил выставить этого, поднял руку и сказал «Вон из моего дома». Он был такой сильный, темпераментный, и тот ушёл. Он бил ее. Он переживал это все конечно, мальчик. И вот она осталась одна после его отъезда.
A. К. А умерла она уже после вашей свадьбы?
B. Н. Нет, раньше, раньше. Когда он еще был в Германии. Он сначала был в Константинополе, потом в Берлине, кончил там богословский институт. Профессора говорили, когда его пригласили в Институт в Париже: «Что вы делаете, куда вы едете, вы не знаете, что такое русская эмиграция».
A. К. А у него была возможность остаться в Берлине? Не знаете, у кого он там учился? Но все-таки он принял предложение ехать в Париж?
B. И. На литургику и средневековую философию. У меня же еще очень много рукописей лежит. О литургике, обо всём.
A. К. Но литургике-то он явно не в Берлине выучился. У него был, наверное, еще в России интерес к церковному богослужению. Он жил этим? Что для него была церковность?
B. И. Всё.
A. К. Он хорошо знал церковный устав?
B. И. Всё знал.
A. К. Удивительно: человек яркий и темпераментный, страстный и в то же время по-настоящему церковный.
B. И. Вот это было очень трудно, очень терзали его эти страсти, разрывали на противоположные стороны.
A. К. Ведь что такое церковность? Это всё-таки сдерживающий, обрамляющий, дающий некую форму стержень. И вот он стремился обрести эту форму, наверное, да, чтобы себя как-то обуздать?
B. И. Да.
A. К. А какие праздники он любил церковные? У вас дома отмечались праздники?
B. И. Все. Всегда в церковь ходили. Он считал, конечно, что главный праздник – это Пасха.
A. К. Вы пекли куличи? И пасхи делали?
B. И. Всё, что надо делали. Пасхи я и теперь делаю, а куличи уже не могу печь. Это большая такая работа.
А.К. Месили тесто?
В.И. Он месил тесто. Это зависит от духовки. У меня они часто проваливались. Так чудно всходило тесто, а как поставишь, так проваливаются. И яйца красили. И в церковь носили освещать. Так что всё это соблюдалось.
A. К. А готовить В.Н. любил?
B. И. Он очень любил покушать. Да, готовил. Я же не умела готовить, потом я научилась. Он же весил 90 кг, когда женился на мне.
К. При росте?
И. Ну у него хороший рост, ну, выше меня, ну это я сейчас маленькая стала, он был хорошо сложен. Антон, его внук, имеет его походку. Вот так идёт вперед, наклонившись совершенно.
A. К. Владимир Николаевич кого больше любил, сына или дочку?
B. И. Любил обоих. Но он мало ими занимался. Потом начались все эти гонения, неприятности. Он потом преподавал в Институте… святого Дионисия. Ковалевский Евграф. Там, где французы. Гроши платили. Но студенты его очень любили. Он по-французски там читал лекции.
A. Н. Но у него было русское сознание?
B. И. Он сказал: «Вернулся бы в Россию, если бы была дана свобода Церкви».
