Остается предположить, что если прямая связь между Воландом и Мастером как литературными персонажами не очевидна, то она имела место между их жизненными прототипами; в пользу этого свидетельствует и реакция Маргариты на сомнения Мастера, появившегося в квартире номер 50: «Опомнись. Перед тобой действительно он!», что является развитием парадокса с «узнаванием». Заслуживает внимания и намек Булгакова на то обстоятельство, что Воланд раньше бывал в Москве: он устроил сеанс магии, чтобы увидеть, что изменилось в жителях Москвы. «Изменилось» – значит, он сравнивает с прошлым опытом… Намек – в окончательной редакции, а в последней черновой Воланд говорит об этом вполне определенно: «Давненько не видел москвичей. Внешне они сильно изменились, как и сам город, впрочем» .
Для определения круга поиска прототипа этого персонажа следует принять во внимание, что в романе Воланд занимает более высокую иерархическую ступень, чем Мастер. Следовательно, его прототип должен был бы занимать в жизни более значимое положение, чем Горький. Чтобы выяснить, кого именно мог иметь в виду Булгаков при создании этого образа, представляется целесообразным сопоставить содержащиеся в романе факты в отношении Воланда со сведениями о видных деятелях, имена которых начинались с «двойного вэ», и занимавших значительное место в биографиях Горького и Андреевой.
В числе их корреспондентов можно назвать только одного человека, данные которого отвечают всем изложенным критериям. Направляя им на Капри письма из Женевы, Берна и Парижа, он указывал в своем адресе фамилию и инициал имени во французской транскрипции – с использованием буквы «дубль-вэ» и диграфов для передачи гласных звуков. В результате его русская фамилия приобрела вид, содержащий все составляющие слово «Воланд» буквы, за исключением последней «д».
Это имя – Владимир Ульянов, в авторской транскрипции на французском языке – Wl. Oulianoff.
Понимаю, что такой вывод как-то не очень вяжется с укоренившимися представлениями о мировоззрении и круге интересов Булгакова. Но ведь не кто иной, как сам Булгаков в папке с черновыми материалами для романа «Мастер и Маргарита», наряду с биографическими данными королевы Марго, Маргариты Наваррской и др. хранил бюллетени о состоянии здоровья Ленина. Подчеркиваю – в папке с материалами именно для этого романа. Это факт – не из чьих-то воспоминаний или переделанных дневников, а из материалов отдела рукописей ГБЛ, то есть, подлинных документов .
Но все же главным аргументом в определении прототипа является, как всегда, текст романа, и проверить эту неожиданную версию следует в первую очередь на нем. Впрочем, эта версия не так уж неожиданна: вспомнить хотя бы, где Воланд при погоне за ним Бездомного делает крюк – у станции метро «Библиотека имени Ленина», у самой Библиотеки имени Ленина, у дома с мемориальной плитой с этим же именем… С другой стороны, Мастер и Маргарита: Воланд вместе с ними, он – между ними, он же – над ними. Не такое ли же положение занимал Ленин в судьбах Горького и Андреевой? Эту параллель можно развить: Воланд по просьбе Маргариты «извлекает» Мастера; не напоминает ли это Женеву 1903 года, где Ленин и Андреева определили дальнейшую судьбу Горького? Или другая параллель: Маргарита «нашептала» Мастеру «покой», Воланд исполнил; следует ли напоминать роль «нашептывания» Андреевой в истории с эмиграцией Горького в 1921 году?
Под углом зрения этой версии стоит рассмотреть группу характеризующих Воланда признаков, которые могут указывать на конкретную личность его прототипа.
В этом плане уже в начале романа заставляет задуматься парадоксальная ситуация, в которой всемогущий Воланд (!) затрудняется ответить на вопрос, немец ли он… И там же Бездомный подозревает в нем шпиона… О том, что Ленин был германским шпионом, пишут и говорят сейчас много. В булгаковские времена, правда, не писали, но говорить – говорили. Шопотом… Видимо, по этой причине при диктовке на машинку окончательной редакции Булгаков опустил содержавшиеся в рукописи слова Воланда «Их ферштее нихт» .
Но пойдем дальше. Воландовская фраза «О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков» также согласуется с тем фактом, что Ленин действительно хорошо владел несколькими европейскими языками.
Еще факт. В беседе с Берлиозом и Бездомным Воланд упоминает о своем несогласии с положениями философии Канта. Вряд ли можно найти в числе близких Горького другого, кроме Ленина, человека, который бы не только уделил столько внимания критике идей этого философа, к которым в России проявляли большой интерес, но и развязал беспрецедентный по своим масштабам террор по их искоренению из умов граждан Страны Советов.
Ленин и жестокость, Ленин и кровь – сейчас это уже воспринимается как синонимы. Как тут не вспомнить эпизод в романе, где Воланд демонстрирует Маргарите свой глобус, на котором проступает живая картинка начатой с его одобрения войны со сценой гибели ребенка! И как не удивиться, что отдельные интерпретаторы романа умиляются этой сцене, толкуя ее как проявление позитивного, справедливого, по их мнению, в этом образе! Даже «неизвестно к чему сказанное» Воландом «Кровь – великое дело» неспособно поколебать их уверенность.
Ассоциацию с этим местом в романе не могут не вызвать такие строки из письма М.Ф. Андреевой Горькому от 29 января 1924 года по поводу смерти Ленина: «Ты когда-то в Москве, на собрании, говорил, мне сказали, что Владимир Ильич представляется тебе человеком, который взял землю в руки, как глобус, и ворочает ею, как хочет».
К этой ассоциации можно добавить и уже упомянутую выше, связанную с выражением «должность адски трудная», которое Горький приписывал Ленину, и которое встречается в романе.
И уж поскольку заговорили о должности… Первоначально роман мыслился как повествование о Воланде и назывался в одном из вариантов «Великий канцлер». Слово «канцлер» в немецком языке означает главу правительства. То есть это то, что у нас – предсовмина, предсовнаркома. В царской России слово «канцлер», наряду со званием «действительный тайный советник 1 класса» употреблялось для обозначения гражданского чина 1 класса, который соответствовал воинскому званию «фельдмаршал». Этот чин, к примеру, получил в 1916 году И.Л. Горемыкин, в то время Председатель Совета Министров России. Первым после Октябрьского переворота такую должность занимал Ленин. Вот он-то и был нашим первым канцлером. А уж каким великим…
… «Он не иностранец! Не иностранец! – кричало у него в голове» – такие слова были вложены в мысли Берлиоза в той ранней редакции . Не создается ли впечатление, что это сам Булгаков кричит нам, что речь идет не об иностранце?
Как тут теперь не сопоставить воландовскую характеристику Мастера как «романтического» с ленинской характеристикой Горького как «романтика»!..
Теперь – не менее интересное: группа внешних признаков. Мнения наблюдателей относительно того, из каких материалов изготовлены коронки Воланда, разошлись. По мнению одних – из золота, других – из платины, третьи же считают, что из обоих металлов. То, что коронки не вяжутся с понятием о вечном Сатане, ясно. Очевидно, Булгаков имел в виду какой-то предмет и ввел эти данные, чтобы вызвать у читателей определенные ассоциации с ним. Таким предметом, с изображением которого каждый из нас еще совсем недавно сталкивался каждодневно, является знак ордена Ленина.
Оказывается, с сентября 1934 года орден чеканили из серебра с золотым покрытием, а согласно постановлению Президиума ВЦИК от 11 июня 1936 года (за неделю до смерти Горького и даты финала романа!), барельеф стали чеканить из платины, а подложку – из золота. Приведенная дата может рассматриваться и как усиливающий фактор, поскольку характерным для булгаковского метода подбора «ключей» является их совмещенная смысловая нагрузка (примеры с маркой вина, планетой Меркурий, ночной сорочкой). В данном случае эпизод с коронками можно расценивать не только как намек на орден, связанный с именем Ленина, но и как дополнительное дублирование информации о времени развязки в романе.
