Он знает, что поддаваясь духовному распаду, молодые стихотворцы наши тем самым лишают себя способности к литературному труду, без которого поэзия немыслима. Но так как поэтических возможностей в них он все равно не видит, то желает им хотя бы, по нищете их, в полной мере упиться собственным ощущением гибели и распада: пусть несчастные упьются хоть этой “сладостью”, если “звуки сладкие” им все равно недоступны.
Не спорю, в этом есть жалостливость, но повторяю — жестокая и обидная. И эта обидная жалостливость доходит у Адамовича до того, что молодым авторам предлагает он жалкое самоутешение. “Конечно, из одной человечности искусства не сделаешь”, — говорит он, — “получаются только человеческие документы, но когда-нибудь, в соединении с иными элементами, искусство из нее может быть создано”. Если перевести эти слова на более откровенный язык, то получится: вы можете заняться составлением дневников о вашем мучительном разложении; сами по себе они не будут искусством, а вы не будете художниками; но “когда-нибудь” искусство из них может быть создано — не вами, а другими людьми; эти другие будут обладать “иными элементами”, которых нет у вас, т. е. духовной целостью и литературными знаниями, которых от вас так сурово требует Ходасевич; они напишут настоящие стихи и настоящие романы, использовав ваши художественно ничтожные, но лирически насыщенные записи, как вообще поэты и романисты пользуются человеческими документами, — например, дневниками и письмами самоубийц; вам же будет утешением то, что ваши писания послужат черновым материалом для настоящего искусства, которое придет после вас. Это и будет для вас “путь зерна”, о котором когда-то помнил, но позабыл Ходасевич.
Нет, о пути зерна Ходасевич не забыл. Но то, что предлагает молодым поэтам его оппонент, с путем зерна не имеет ничего общего. Зерно само умирает и само же прорастает, — в этом-то все и дело. Адамович же указывает молодым поэтам не путь зерна, а судьбу в лучшем случае чернозема, перегноя, который сам ничем стать не может, но в котором “когда-нибудь” могут прорасти чьи-то зерна. Если молодые поэты действительно хотят пойти “путем зерна”, то надлежит им преодолеть не “тему” распада (тема может остаться, — Бог с ней), но самое его состояние и смакование. Только так тема распада может быть поднята из области “человеческого документа” в область искусства, и только так могут уцелеть те из авторов, у которых есть литературные способности, без специального литературного труда обреченные зачахнуть» (Ходасевич В. Жалость и “жалость» // Возрождение. 1935. 11 апреля. № 3599. С. 3–4).
Нескучный сад. — Последние новости. 1935. 2 мая. № 5152. С. 2.
…В юности Дон-Аминадо сделал непоправимую ошибку: неосмотрительно выбрал себе псевдоним… — Аминад Петрович (Аминодав Пейсахович) Шполянский (1888–1957) подписывал свои произведения разными псевдонимами: Аминадо, Гидальго, К. Страшноватенко, Кривой Джимми, Д. Аминадо. Постоянный псевдоним Дон-Аминадо, со временем ставший почти вторым именем, появился в эпоху работы в «Сатириконе».
…Бунин в «Современных записках» в лаконической рецензии на одну из книг Дон-Аминадо… выдал ему удостоверение на звание подлинного «литературных дел мастера» — В рецензии на книгу Дон-Аминадо «Наша маленькая жизнь» (Париж: Я. Поволоцкий, 1927), Бунин писал: «Дон-Аминадо гораздо больше своей популярности (особенно в стихах) и уже давно пора дать подобающее место его большому таланту, — художественному, а не только газетному, злободневному» (Современные записки. 1927. № 33. С. 523).
«ты царь, живи один» — из стихотворения Пушкина «Поэту» (1830).
metier — ремесло (фр.).
…«Нескучный сад», куда включены знакомые нам прозаические и стихотворные мелочи… — Книгу Дон-Аминадо «Нескучный сад» (Париж: Дом книги, 1935) составили его стихотворения, юморески и афоризмы, ранее публиковавшиеся в эмигрантских газетах, преимущественно в «Последних новостях».
«le coeur a ses raisons que la raison ne connait pas» — «сердце имеет свою неведомую правоту» (фр.).
…Человек есть «общественное животное»… — Выражение Аристотеля из книги «Политика»: «Человек по природе — общественное животное, наделенное разумом».
классических «огоньков» — имеется в виду популярное в начале века стихотворение в прозе Короленко «Огоньки» (1900): «Свойство этих ночных огней — приближаться, побеждая тьму, и сверкать, и обещать, и манить своей близостью… Но жизнь течет все в тех же угрюмых берегах, и они еще далеко. И опять приходится налегать на весла… Но все-таки… все-таки впереди — огни!» (Короленко В. Г. Собр. соч.: В 10 т. М., 1953. Т. 1. С. 379).
Россия, Русь, святость (о «Книге о концах» Осоргина). — Последние новости. 1935. 9 мая. № 5159. С. 3.
…осоргинской «Книги о концах»… — Роман Осоргина «Книга о концах», продолжение его романа «Свидетель истории», был опубликован отдельным изданием (Берлин: Петрополис, 1935).
…фельетон И. Ильина о «Богомолье»… — Ильин И. Святая Русь. «Богомолье» Шмелева // Возрождение. 1935. 2 мая. № 3620. С. 5.
…как «с другой стороны» Хлестаков был генералом… — Имеются в виду слова Осипа о Хлестакове: «Генерал, да только с другой стороны» (Гоголь Н. В. Ревизор. Действие третье. Явление IV).
…Шмелев ставится в ней Блоку в образец, учительный пример и идеал… — О Блоке речь шла в статье Ильина не о «Богомолье», а в его опубликованной двумя неделями ранее статье о «Лете Господнем»: «Вспоминаю я невольно тот тягостный и постыдный день, когда в русской литературе были сказаны о Православной Руси иные, окаянные, каторжные слова: “Товарищ, винтовку держи, не трусь! Пальнем-ка пулей в Святую Русь <…>” Ныне эти кощунственные слова смыты <…> Шмелев это совершил» (Ильин И. Православная Русь. «Лето Господне. Праздники» Шмелева // Возрождение. 1935. 18 апреля. № 3606. С. 5).
«глаголом жечь сердца людей» — из стихотворения Пушкина «Пророк» (1826).
«окаянная Нерусь, не развязала наши несвятые силы, наши грешные, бурные страсти, и не устранила временно, — да, конечно, временно, — Святую Русь от учения и водительства» — Ильин И. Святая Русь. «Богомолье» Шмелева // Возрождение. 1935. 2 мая. № 3620. С. 5.
«Грешить постыдно, непробудно» — Адамович неточно приводит название стихотворения Блока «Грешить бесстыдно, непробудно…» (1914).
…мертвецов должны погребать мертвые… — Лк 6, 90.
«Золушка». — Последние новости. 1935. 16 мая. № 5166. С. 2.
…В Москве идут горячие диспуты об отличиях поэзии Жарова от поэзии, скажем, Суркова или о новых мотивах, внесенных в революционную литературу поэтессой Адалис… — См., в частности, вызвавшие полемику статьи Д. Мирского «Вопросы жизни» (Литературная газета. 1935. 5 февраля. № 7(498). С. 4) и «Нам нужна поэзия больших лирических обобщений» (Литературная газета. 1935. 24 марта. № 17(508). С. 4), в которых он противопоставлял книге Адалис «Власть», «от начала и до конца организованной вокруг темы “я и революция”», Суркова, как «основного героя нашего времени <…> почувствовавшего себя составной частью великого коллектива строителей социализма».
…технические приемы советских стихотворцев кое в чем очень сильно разнятся от приемов наших, тех, которые нам кажутся привычными… — Некоторые технические различия общего характера между средним фоном поэзии в эмиграции и в метрополии отмечались в стиховедческих работах М. Л. Гаспарова и Джеральда Смита.
…даже о Карле Марксе он ухитрился написать поэму, которая ничего, кроме безудержного хохота, вызвать не могла… — Имеется в виду поэма Семена Исааковича Кирсанова (1906–1972) «Товарищ Маркс» (М.: ГИХЛ, 1933). Полутора годами раньше Адамович знакомил с ней эмигрантских читателей в «Откликах»: «Замечательная поэма напечатана в “Молодой гвардии”. Называется она — “Товарищ Маркс”. Автор — Кирсанов, один из учеников Маяковского.
Действие происходит не в потустороннем мире, а здесь, на земле, в квартире Маркса… Однако тут же находится Владимир Ильич. Затем “раздается скрип половиц” — и входит, развязывая шарф, Энгельс. За ним появляется Сталин.
Начинается совещание “невероятного политбюро”. Четыре мировых мудреца решают судьбы народов. Ленин, задумавшись, “рукой оперся о подбородок”… Обыкновенные люди опираются подбородком о руку, но гений, как известно, во всем оригинален.
Поэт в трепете колеблется: уйти ему или остаться. Но в конце концов — ему ясно:
Поэзия может присутствовать здесь И даже больше — обязана!
Продолжение в следующем номере. Кирсанов сообщит в нем решение высокого совещания» (Сизиф. Отклики // Последние новости. 1932. 22 декабря. № 4292. С. 3).
…московские марксисты пришли от поэмы в священный ужас, а автору объявили выговор с первым предупреждением… — См., например, рецензию М. Малишевского на поэму Кирсанова (Новый мир. 1933. № 9. С. 250).
…стихи, в которых называет себя юнгой при капита-не-Маяковском и признается, что встреча с ним была для него огромным, исключительным счастьем… — Адамович имеет в виду строки стихотворения Кирсанова «Маяковскому (Быстроходная яхта продрала бока…)»: «Я счастлив, как зверь, до ногтей, до волос, / я радостью скручен, как вьюгой, / что мне с командиром таким довелось / шаландаться по морю юнгой».
