Ознакомительная версия.
Владимир Оттович Дайнес, Марк Солонин
Великая Отечественная. Хотели ли русские войны?
Часть I. Что планировал и чего не планировал Сталин
М. Солонин. Три плана товарища Сталина
В начале Второй мировой войны Сталин помогал Гитлеру. Это, если выражаться политкорректно, щадя национальную гордость великороссов. А можно сказать и так: «Советский Союз помогал фашистской Германии».
Приказано все забыть
Не будем отвлекаться на бесконечную дискуссию о том, насколько значима была эта поддержка, могла бы Германия без этой поддержки начать и выиграть военную кампанию на Западе. Эта дискуссия будет бесконечной, так как не существует математической модели, формализующей русскую поговорку «Дорога ложка к обеду». Миллион тонн нефтепродуктов, который получила Германия из СССР, легко пересчитать в доллары, рейхсмарки, рубли и тугрики. Сумма получится — в масштабах мировой экономики — очень скромная (к слову сказать, совокупная стоимость муки, перевезенной по Дороге жизни в блокадный Ленинград зимой 1941–1942 годов, была еще меньше).
Однако для Германии, которая ввязалась в войну против коалиции двух мировых держав, каждая тонна советского бензина имела особую ценность, в простом денежном эквиваленте невыразимую. И сказанные с высокой трибуны слова главы правительства другой великой державы: «Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это дело политических взглядов… но не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за уничтожение гитлеризма, прикрываемая фальшивым флагом борьбы за демократию» — тоже дорогого стоили. Не зря же немцы расходовали советский авиабензин для заправки самолетов люфтваффе, с которых текст этого выступления Молотова в виде листовки разбрасывали над Францией.
Нехорошо это все, нехорошо. «Нельзя молиться за царя Ирода — Богородица не велит». А тут не просто «молились за ирода окаянного», а еще и помогали ему вполне практическими делами. И до того допомогались, что проспали тот момент, когда Гитлер собрался с силами, напился живой кровушки да и нанес сокрушительный удар по своему недавнему союзнику…
Каких только слов не придумывай, какие изворотливые мысли на бумаге не записывай — а всем было понятно, что сели мы с этой «великой дружбой» в большую лужу. Нехорошо. А чтобы воспоминания об этой подлой глупости не омрачали светлый лик родной Коммунистической партии, решено было все забыть.
Ни в одном послевоенном учебнике, ни в одной научно-популярной книге нельзя было найти даже малейших упоминаний о Секретном протоколе к Пакту о ненападении (сам факт его существования с пеной у рта отрицали без малого полвека), о совместном Советско-германском заявлении от 28 сентября 1939 года, о поздравлениях, которые летели из Москвы в Берлин после каждого успешного акта гитлеровской агрессии. А в справочнике «Внешняя торговля СССР» (М., «Финансы и статистика», 1982 г.) были приведены данные по товарообороту внешней торговли СССР в 1940 году со ста государствами мира — кроме Германии, так что про миллион тонн нефтепродуктов прочитать-то было негде. Но и все эти усилия помогали мало — трудно вычеркнуть из народной памяти то, что происходило на глазах и с участием десятков миллионов.
А где документ с подписью?
Двадцать лет назад вышла в свет книга Виктора Суворова «Ледокол». «Братья и сестры, — сказал автор, — откройте глаза! Все было совсем не так!». Не Гитлер использовал нас — это Сталин использовал самовлюбленного ефрейтора в качестве тарана, «ледокола», пробивающего в европейских льдах дорогу для «советского корабля». Да, Сталин поддержал Гитлера, но именно и только так, как веревка поддерживает повешенного. Сталин не «проспал войну» — он к ней всесторонне готовился. Сталин вовсе не был наивным дурачком, который «поверил в подпись Риббентропа», он не был истеричным трусом, который «гнал прочь всякую мысль о войне» и «боялся дать Гитлеру повод для нападения». Сталин готовил свою страну и армию к тому, чтобы нанести уничтожающий удар по гитлеровской Германии. Да, не получилось, да, опоздали с началом стратегического развертывания армии, но по крайней мере старались, стремились к тому, чтобы врезать бесноватому фюреру обухом по затылку.
Что тут началось! Был ли в истории нашей «общественной мысли» другой подобный скандал? Информационное поле переполнилось диким шумом, криком, визгом, глумливым хохотом. Огромные площади карельских лесов изведены на издание десятков пасквильных книжонок: «Миф “Ледокола”», «АнтиСуворов», «Новый АнтиСуворов», «Главная ложь В. Суворова», «Неправда В. Суворова», «Как Суворов выдумывал историю». У некоторых персонажей отечественной исторической науки одно только упоминание имени Суворова вызывает неконтролируемое словоизвержение: «Подлец! Перебежчик! Иуда! Он врет на каждом слове! Нет, нет и еще раз нет! Мы были верными союзниками Гитлера! У товарища Сталина и в мыслях не было такого, чтобы обмануть партайгеноссе Гитлера! Мы были беспощадны к врагам рейха, и если бы не досадная неприятность, случившаяся на рассвете 22 июня, мы бы и дальше гнали в Германию эшелоны с нефтью и зерном — лишь бы наши фашистские друзья продолжали курочить ненавистных англосаксов.»
Надеюсь дожить до того времени, когда история этой незаурядной психической аномалии станет предметом серьезного изучения лучших специалистов. Пока же в рамках данной статьи я постараюсь собрать и проанализировать те документы и факты, которые выявлены за последние два десятилетия и на основе которых можно уже формулировать вполне аргументированные гипотезы о том, к какой войне готовился Сталин. Дабы не переводить обсуждение этих гипотез в область эмоций и крика, я твердо обещаю не использовать такие слова, как «вторжение», «агрессия», «порабощение», «экспансия» и пр. Для обсуждения проблемы в таких терминах есть другие площадки. На страницах «Военно-промышленного курьера» мы будем говорить о «наступлении», «стратегическом развертывании», «мобилизационном плане», «прикрытии сосредоточения» и прочих категориях военно-исторической науки.
Поскольку речь идет о науке (в противовес идеологии и демагогии), то абсолютно необходимо сказать хотя бы несколько слов о предмете исследования и его особенностях. Особенности эти непростые и, как я смог недавно убедиться, не всеми понятые.
В очередной раз мне об этом напомнил журналист «Голоса Америки» (да-да, того самого, финансируемого Госдепом США «подрывного антисоветского центра»). Накануне траурной даты (22 июня) радиостанция захотела узнать мое мнение о военно-политических планах Сталина. Минут сорок я зачитывал (благо, сидел дома за своим рабочим столом) отрывки из многочисленных особой важности, совершенно секретных документов. Меня внимательно слушали, задавали следующий вопрос, язачитывал следующий документ…
Наконец трубка в Вашингтоне произнесла свой вердикт: «Знаете, Марк Семенович, какая-то у вас конспирология получается. Ни одного документа, одни догадки да выдумки».
Признаюсь: несмотря на свой, казалось бы, богатый опыт общения с журналистами, я на мгновение лишился дара речи. «Что значит — нет документов? А о чем мы с вами битый час толкуем?». В «вашингтонском обкоме» дружелюбно засмеялись: «Да бросьте вы, какие же это “документы”? Планы Генштаба? Так военные всегда чего-то пишут и стрелочки на картах рисуют, работа у них такая. Для того чтобы начать войну, нужно Принципиальное Политическое Решение. У вас есть такой документ с подписью Сталина?».
Документа у меня не было. Ябыл настолько обескуражен железной логикой собеседника, что совсем уже растерялся и не задал ему наиочевиднейший вопрос: «А видел ли кто-нибудь подписанный лично Сталиным документ, в котором было бы сформулировано решение крепить мир во всем мире?».
Нет, в самом деле — где документ? Нам тысячу и один раз рассказывали про «неизменно миролюбивую внешнюю политику Советского Союза». В 1971 году выпустили сборник «СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны», там сотни документов (правда, такую «мелочь и ерунду», как оперативные планы Генштаба РККА, составители сборника включить забыли), но главного-то там нет! Где собственноручно написанная Сталиным бумага: «Я, Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин), приказываю бороться за мир и разоружение, ни в какую войну не ввязываться, терпеливо ждать, пока на нас кто-нибудь нападет первым, а также приказываю именно этот мой приказ считать Принципиальным Политическим Решением».
Ознакомительная версия.
