Некоронованные короли Америки
Аристократия денежного мешка
Учебники утверждают, что Соединенные Штаты Америки — республика, не знающая родовой аристократии. Там, дескать, никогда не было дворян, ни одна американская фамилия не имеет столь обычных для европейских аристократов приставок «де», «фон», «ван» и пр. Так, например, французские маркизы дю Поны, очутившись на американской почве, превратились просто в Дюпонов. Впрочем, это не помешало им унаследовать высокомерие и замашки своих аристократических предков.
В действительности же, если говорить не о внешней оболочке, а о существе, Соединенные Штаты имеют очень много общего с королевством, хотя с успехом обходятся без тронов, корон и прочих атрибутов королевской власти. Американские короли не коронованы, но по своему реальному могуществу превосходят любого из коронованных монархов.
Узок круг американской аристократии. Постороннему проникнуть в этот круг почти невозможно. И хотя члены элиты США не рисуют на дверцах своих шикарных лимузинов корон и иной геральдической символики, не имеют герцогских и графских титулов — аристократического снобизма, чванства и спеси за океаном едва ли не больше, чем в старушке-Европе.
Было время, когда Морганов, Рокфеллеров и Меллонов, людей, обладающих ныне властью значительно большей, нежели временные обитатели Белого дома, не принимали в аристократических салонах Бостона и Филадельфии. Несмотря на их миллионы, они были парвеню, выскочки, купчишки. Избранными считали себя потомки первых переселенцев из Старого Света, кичившиеся этим не меньше, чем бояре-рюриковичи древностью своего рода.
Известный американский публицист Стюарт Олсоп в книге, посвященной политическим нравам Америки, пишет: «Вандербильты когда-то смотрели свысока на Рокфеллеров как на нуворишей, точно так же как Асторы глядели сверху вниз на Вандербильтов, а воротилы начала XIX века Стюивезаны и Ван Рэнсселэры на Асторов — и так на протяжении всей нелепой истории американской лжеаристократии». Олсоп рассказывает, что когда в 30-х годах нынешнего века один из пяти братьев Рокфеллеров — Нельсон — сделал предложение Мэри Кларк, представительнице аристократического семейства Филадельфии, ведущего свою родословную от первых переселенцев, то родители долго отказывали ему, считая семейство Рокфеллеров недостаточно аристократичным, а самого Нельсона выскочкой. Невесте, чтобы стать миссис Рокфеллер, пришлось убежать из дому.
Время постепенно стирало разницу, и первонакопители крупных состояний проникли в круг избранных. Но теперь уже они не признавали «всяких там» Фордов и Гарриманов. Затем и те при помощи династических браков, а главное, тугой мошны проложили себе путь в высшее общество.
В недавние годы в американском бизнесе появилась новая плеяда богачей. По своим деньгам они сравнялись, а иные и превзошли представителей старой промышленно-финансовой аристократии. На бирже и в директорских кабинетах корпораций и фирм эти «новички» — Гетти и Ханты — чувствуют себя равными Дюпонам и Лимэнам. Но не всегда еще их допускают в круг избранных. Они не доказали еще своей прочности и долговечности — на Уолл-стрите знают, как быстро подчас терпят крах сколоченные спекуляциями состояния, и потому перед ними не спешат распахивать двери аристократических салонов и клубов. Аристократы выжидают. Выскочки завидуют им и негодуют. Но миллиард долларов — довод в Америке убедительный, и обладатели новых огромных состояний быстро входят в круг всемогущих.
Миллиард долларов! По пальцам можно пересчитать воротил, обладающих в США таким состоянием, однако никакая электронно-счетная машина не определит всей степени того влияния и реальной власти, которую в стране доллара дает такой капитал!
Пределом мечтаний и символом счастья американских толстосумов прошлого века был миллион долларов. Но того, что возносило в XIX веке на вершину Олимпа, сейчас, в середине XX, в непрочные времена стремительного обесценения денег, в эпоху бизнеса совсем иных масштабов, недостаточно даже для рантье.
Процесс монополизации и укрупнения банковских трестов и промышленных корпораций привел к тому, что в ход пошли большие величины. Располагая миллионом или даже несколькими миллионами, на деловой арене современной Америки мало-мальски самостоятельного бизнеса не создашь. Разве может тягаться и устоять в борьбе с конкурентами, скажем, банк с капиталом в какие-нибудь 3–5 миллионов долларов, когда по всей стране раскинули свои щупальца, наплодив отделений не только в каждом городе, но едва ли не на каждой улице, гиганты вроде «Морган гаранта траст», «Чейз Манхэттен бэнк», «Бэнк оф Америка», каждый из которых располагает не миллионами, а миллиардами долларов.
Иссушающий душу, убивающий в человеке человеческое, культ доллара господствует в Америке. Хорош не умный, не добрый, не смелый, не талантливый — хорош богатый. Криком отчаяния звучат слова американского публициста Роберта Смита, обращенные им со страниц «Газетт энд дейли» к согражданам:
«Многие не брезгают никакими окольными, непорядочными и даже насильственными методами, если они позволяют им быстро разбогатеть.
Официанты сгибаются в поклоне, министры изображают на лице улыбку, политические деятели раболепствуют, на щеках хорошеньких девочек появляются ямочки, комиссионеры подхалимствуют, стенографистки встают при вашем появлении, полисмены дружелюбно подмигивают, издатели источают приветливость и все остальные преисполнены расположения и доброжелательства только в присутствии богатых. Почему же людям не спешить как можно скорее достигнуть этого блаженного состояния? Кого еще уважают в нашей стране? Педагога? Трудолюбивого ремесленника? Ученость? Талант? Мудрость? Только в том случае, если они умеют обратить свои таланты в доллары».
Некоронованные короли Америки! Их совсем немного. С чадами и домочадцами всего несколько сот человек. Но именно в их руках сосредоточивается вся полнота власти, именно к ним тянутся невидимые нити управления крупнейшим государством современного капиталистического мира. Именно в их интересах ведется гонка вооружений, сжигаются напалмом вьетнамские деревни, льется кровь в Африке, в Азии, в Латинской Америке. Ради их выгоды выбрасываются в море сотни тонн продовольствия, в то время как многомиллионная армия безработных лишена самого естественного человеческого права — собственными руками заработать на хлеб для себя и своих детей.
Что вознесло их на вершину могущества? Меньше всего — таланты.
Появление на свет в семье миллионера, выгодная женитьба, темная афера, нередко преступление — путь к богатству в Америке. За каждым крупным состоянием кроется злодейство — сказал Бальзак. Великий француз не знал о Морганах и Рокфеллерах. Но его слова в полной мере относятся к истории возникновения крупнейших состояний США. Видный американский социолог Райг Миллс, написавший объемистый труд о властителях Америки, пришел к весьма знаменательному выводу: «Не существует, надо полагать, праведного экономического пути к накоплению личного состояния в 100 миллионов долларов. Всякое бесчестное богатство, наживать которое безопасно, непременно становится крупным богатством».
Сколько темных махинаций, мрачных преступлений — тайных и явных — хранят истории семейств Рокфеллеров и Хантов, Дюпонов и Морганов, всех тех, кого сегодня в Соединенных Штатах причисляют к «властвующей элите».
«Бароны-разбойники», как стали называть промышленно-финансовых тузов Америки после гражданской войны, грабили богатства страны, вели друг с другом экономические войны, наживались на общественных и государственных экономических начинаниях, пуская в ход все средства для достижения своих целей.
Мораль первонакопителей нынешних крупнейших состояний Америки кратко и красноречиво сформулировал в середине XIX века один из «баронов-разбойников» — Корнелий Вандербильт. Когда либеральствующие политики, стремясь урезонить дельца, действовавшего особенно нагло, робко стали указывать ему на творимые им беззакония, Вандербильт ответил фразой, ставшей классической, определяющей мораль некоронованных королей США и наших дней: «Закон? Зачем мне закон? Разве я не обладаю силой?»
Несколько десятилетий, спустя, в мае 1963 года, выступая в университете, носящем имя Вандербильта (Вандербильт и университет — сочетание почти противоестественное!), президент Кеннеди ту же самую мысль облек в форму, более обтекаемую. «Все американцы, — провозгласил он, — должны быть ответственными гражданами, но некоторые должны быть более ответственными, чем другие, в силу их общественного или частного положения, их роли в обществе, их перспектив на будущее или наследия (Вы слышите, даже не своих заслуг, а наследия! — В. З.), доставшегося им от прошлого… Коммодор Вандербильт сознавал эту ответственность, благодаря чему память о нем сохранится надолго». Кеннеди не случайно ссылался на «барона-разбойника», — сказанное президентом об «особой ответственности в силу частного положения» это то же, что и «Зачем мне закон, разве я не обладаю силой?», только в другой аранжировке.
