А Кони - Некоторые вопросы авторского права

Анатолий Фёдорович Кони

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ АВТОРСКОГО ПРАВА

Об авторском праве на письма и дневники

Статья представляет собою последние (XI и XII) разделы статьи "Авторское право" в первом томе "Нового энциклопедического словаря" Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (СПб., 1911). Первые десять разделов написаны М.И. Бруном. В настоящем издании название статьи соответственно изменено редактором. Текст статьи близок к выступлениям Кони на заседаниях Особой комиссии Государственного Совета 27 октября, 3 и 5 ноября 1910 г. Эти выступления под названием "По законопроекту об авторском праве" вошли во второй том "На жизненном пути" (СПб., 1912).

Наши действующие гражданские законы (приложение к статье 420 первой части Х тома Свода законов), говоря о праве собственности на произведения наук и словесности, прямо относят к ним частные письма, записки и другие бумаги, очевидно считая их литературными произведениями. Подходя, в некоторых случаях, к таковым по форме, они не подходят к ним ни по цели, ни по источнику. В основе литературного произведения лежит "сочинение"; недаром и ныне действующий закон автора называет сочинителем. В это сочинение вкладываются автором совокупная работа воображения и творческого вдохновения, уменье пользоваться приобретенными сведениями, знание родного языка и т. д.; все это облекается в наиболее подходящую, по мнению автора, и наиболее действующую на читателя или слушателя форму - и в таком виде отдается на суд публики. Нельзя, конечно, отрицать, что и в дневнике могут быть лирические места, что и в письмах находит себе место смелый полет фантазии; но все это встречается как исключение и имеет, так сказать, совершенно интимный характер.

Главное содержание писем и дневников - события личной жизни и данные, почерпнутые из текущей действительности и притом, по большей части, интересные лишь для самого пишущего или его корреспондента. Если в них и встречается вымысел, то это не поэтическое творчество, а просто фактическая ложь или болезненный самообман, который психологи называют "мечтательною ложью". Если автор сочинения невольно и неизбежно представляет себе многих будущих читателей своего произведения, то автор письма думает об одном читателе и много-много - о кружке лиц, если только письмо его не представляет политического, полемического или публицистического трактата, облеченного лишь в форму письма. Отсюда интимный характер писем или чисто деловое их содержание, отсюда описание семейных радостей и горестей и всяких мелочей домашней жизни, отсюда, наконец, соображения и вычисления материального и хозяйственного свойства.

Из толстой книжки писем Тургенева можно, без всякого ущерба для содержания, извлечь maximum четыре-пять страниц, могущих остановить на себе внимание *; из фолиантов переписки Якова Грота с Плетневым можно извлечь еще меньше **; письма Достоевского, изданные и собранные Страховым, представляют непрерывную цепь забот о гонораре и об уплате мелких долгов ***.

* Имеется в виду издание: И. С. Тургенев, Первое собрание писем. 1840-1883. Издание Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым, СПб., 1884.

** Речь идет об издании: "Переписка Я.К. Грота с П.А. Плетневым", издана под редакцией) орд. профессора имп. Варшавского университета К.Я. Грота, тт. I-III, СПб.. 1896.

*** Письма Ф.М. Достоевского были включены Н.Н. Страховым в сборник под названием: "Биография, письма и заметки из записной книжки Ф.М. Достоевского", СПб., 1883,

Редкие вспышки юмора или какая-нибудь художественная черточка еще не дают всем этим письмам права называться литературными произведениями, подобно тому, как юмор, шутки, остроумные сопоставления, искры ума и таланта, лучи любви и пламя гнева не дают еще основания признавать простой разговор выдающегося человека за его литературное произведение вроде проповеди, речи и т. п.

Точно то же - и даже в большей мере - приходится сказать о дневниках, в которых приходится почти всегда предполагать недостоверное освещение обстоятельств действительности под влиянием мечтательной лжи или восприимчивого ко внешним впечатлениям возраста лица, ведущего дневник.

От дневников в собственном смысле надо отличать мемуары, которым лишь придается форма дневника, каковы, например, дневники Никитенко и Пирогова * или "Journal des Goncourt" ("Дневник Гонкуров" - франц.) *. Здесь в самом характере изложения чувствуется историк и бытописатель своего времени - и мелкие заметки о погоде, болезнях или мимолетных встречах тонут в ценной мозаике, изображающей жизнь современного писавшему общества и движение идей, вкусов и потребностей последнего. Если считать письма за литературные произведения и вооружать писавшего авторским правом, приходится, будучи последовательным, признать, что это право принадлежит исключительно одному писавшему и его наследникам.

* Воспоминания и дневник А.В. Никитенко со значительными сокращениями были опубликованы в "Русской старине" за 1888-1892 гг. и отдельно в трех томах в 1893 году. В более полном виде они были изданы М.В. Пирожковым в 1905 году под редакцией М.К. Лемке. Дневник Н. И. Пирогова был издан в Петербурге в 1887 году.

** Дневник братьев Э. и Ж. Гонкуров был опубликован в 1887-1895 гг. в семи томах.

Получатель письма даже с самыми большими натяжками не может быть признаваем субъектом авторского на него права, так как в последнем случае пришлось бы, пожалуй, признать авторское право со всеми последствиями и за тем, к кому помещено открытое письмо в газетах или иное обращение (как, например, письма А. Д. Градовского к Каткову *), и даже того, с кем ведется открытая полемика в газетах, облеченная в форму писем.

* Письма А.Д. Градовского к М.Н. Каткову печатались в "Голосе", постоянным сотрудником которого был Градовский.

Таким образом пришлось бы присоединиться ко взгляду французского ученого Blanc, который в своем "Traite de contrefagon" ("Трактате о подделках и контрафакциях" - франц.) настойчиво проводит мысль, что право на опубликование писем принадлежит исключительно писавшему, - адресат же может требовать опубликования того или другого письма лишь в том исключительном случае, когда в нем содержится доказательство, опровергающее клевету против адресата или его диффамацию. При этом надо заметить, что едва ли взгляд Блана на права адресата может быть применен к случаям диффамации, так как последнею считается оглашение не вымышленных (что было бы клеветою), а действительных обстоятельств из частной жизни, могущих наложить позорящее пятно на того, в чье существование или поведение они вплетены судьбою.

Совершенно противоположное мнение высказывает известный Блюнчли. Исходя из верного, в сущности, взгляда на неприложимость понятия об авторском праве к письмам, он, однако, впадает в другую крайность, утверждая, что право на распоряжение письмом, как движимой собственностью, должно принадлежать лишь тому, кто этим письмом фактически владеет, то есть адресату, так что с момента опущения письма в почтовый ящик прерывается навсегда всякое гражданское отношение к нему самого писавшего *.

* Названные вопросы затрагиваются в работе И. К. Блюнчли "Германское частное право" (изд. 3-е, Мюнхен, 1864).

Трудно согласиться как с Бланом, так и с Блюнчли. Несомненно, что по внешним своим свойствам письмо есть движимое имущество и, рассматриваемое иногда как автограф, оно, конечно, состоит в полном распоряжении того, в чьих руках оно находится. Но по внутренним своим свойствам письмо имеет совершенно особливый характер, делающий распоряжение им затрогивающим интересы не одного адресата, а нередко и отправителя, в некоторых случаях - обоих.

У нас любят ссылаться на письма Пушкина к жене как на драгоценный образчик полезности опубликования интимной переписки и как на пример более чем "странного" негодования сыновей Пушкина против лица, доставившего их в редакцию "Вестника Европы" для напечатания *. Дозволительно усомниться, чтобы серьезный биограф Пушкина или историк литературы нашел в этих письмах особо богатый материал, рисующий поэта с новой, неизведанной еще стороны. Но стоит их просмотреть даже поверхностно, чтобы понять тяжелое чувство сыновей, когда перед холодным любопытством толпы были развернуты самые сокровенные чувства, волнения, сомнения и упреки, прошедшие красною нитью сквозь семейную жизнь их отца.

* Письма А.С. Пушкина к Н. Н. Пушкиной с предисловием И. С. Тургенева были опубликованы в "Вестнике Европы" 1878 г. No 1 и 3. Статью о них поместил в "Новом времени" (1878 г. No 729) В.П. Буренин.

Недавнее время представило немало примеров того, как адресат, "утративший прелесть нежную стыда" *, может пользоваться в целях мщения тем правом, которое ему одному предполагает предоставить Блюнчли. Можно себе представить, какое поприще для шантажа открылось бы с предоставлением адресату исключительного права печатать полученные им письма. В нашей жизни вообще мало искренности, - а сознание пишущего письма, что его откровенные мнения и выражение чувств и взглядов, вызываемых людьми и событиями, могут быть вынесены на "базар житейской суеты" **, не только помимо его желания, но даже вопреки ему, по усмотрению адресата или его наследников, способно убить всякую искренность в переписке между людьми, не связанными узами самого близкого и тесного родства, гарантирующего полное доверие.