В соседней комнате играют дети, гоняясь за облезлой кошкой. Кассета на этом не заканчивается, начинается следующая песня о шахидах. Я недоуменно смотрю на Хейди.
Она смущается.
— Эти песни, они ничего такого не значат. У нас их все слушают, даже дети. Война, тяжело, люди хотят во что-то верить…
Мы вместе вздыхаем, поеживаемся от страха и еще какого-то непонятного зловещего чувства.
— А вы знаете, что о нашей Заре даже в газете писали? — спрашивает меня Хейди и, роясь в каких-то чемоданах, достает старую, пожелтевшую от времени газетку. — Это вам на память о Заре.
Листаю странички. Спотыкаюсь взглядом о старый черно-белый снимок: дипломный спектакль Зары Алиевой. «Женитьба» Гоголя. Вот она, хрупкая девушка, стоит на сцене перед последним поклоном зрителям.
Пробегаю глазами заметку и вздрагиваю. Кто сидит в первом ряду? Кто принимает спектакль, кто аплодирует способной девочке-актрисе?
Ахмед Закаев, который, по слухам, очень неплохо знал Зару Алиеву.
Он всегда патронировал факультет актерского мастерства в Грозненском университете. И не мог не приехать в трудный год на дипломный спектакль выпускников — нескольких (да, до выпуска дошло всего несколько человек!) отчаянных актеров, которые репетировали, когда на город падали бомбы.
Я опять удивляюсь дорожкам судьбы, которые иногда сплетаются в такой фантастический узор, что можно лишь вздрогнуть, как от сквозняка, пробирающегося по спине: «Случайность или рок?»
Рок, от которого никуда не убежать?
Зара Алиева пять лет училась актерскому мастерству, чтобы потом, спустя еще пять лет, сыграть роль, которая потрясет весь мир.
Она надела черную паранджу, черное платье и трое суток играла страшную, очень сложную роль, от которой могло не выдержать сердце.
…Я прощаюсь с Хейди, спускаюсь по лестнице, блуждаю коридорами драмтеатра и наконец выхожу на улицу. Сыро и дует какой-то колючий ветер. «Ты в этом мире будь как странник…» — гудят в ушах строчки услышанной песни.
Зара, значит, так ты думала?! Значит, вот чему верила? И тогда, когда ехала в Москву, тоже, наверное, слышала эти заунывные строки, которые невозможно выбросить из головы?
Я бреду к машине и отчетливо вижу ее, худенькую и маленькую актрису. Вот семнадцатым днем октября она садится в автобус Хасавюрт — Москва. Ей остается жить еще 10 дней. Пусть она в последний раз взглянет на желтую листву, на осеннюю грязь под ногами, пусть в долгой дороге она вспомнит свою жизнь. Своего брата Мовсара, который в ее мечтах смеется и улыбается, он еще живой, юный и веселый. Свою мать. Свой первый спектакль, когда у нее дрожали коленки. Свой выпускной, когда казалось, что жизнь — долгая и прекрасная — только начинается.
Зара Алиева, сыграв свою роль в «Норд-Осте», оказалась в морге
А сегодня она боится, и ее ладони то и дело пробивает холодный ток. Вдруг все закончится, так и не начавшись? Вдруг она никогда не вернется из этого чужого города, куда мчат ее колеса?
Она смотрит на закрытые двери автобуса, на людей, которые ее сопровождают, на дождь, который стекает по стеклу, и понимает, что выхода нет.
Асет Гишлуркаева
Гишлуркаева Асет Вахидовна родилась 15 августа 1973 года в селе Ачхой-Мартан Чеченской республики.
Дом взорван российскими военными.
Асет была вдовой. А еще она была матерью маленького ребенка, за несколько месяцев до теракта на Дубровке вышла замуж во второй раз за человека из джамаата.
В ее жизни, сложной и безрадостной, наполненной бомбежками и похоронами, было очень мало светлых пятен. Она искала успокоения в религии. Она устала от войны. Она так отчаянно пыталась остановить войну, что зашла слишком далеко.
Туда, откуда не было выхода.
…Когда случился «Норд-Ост», ее дом взорвали в первую очередь. Мать, пытаясь объяснить произошедшее, сказала, что ничего не знала о случившемся. Дочь якобы сказала ей, что едет в Ростов на лечение в НИИ акушерства и педиатрии.
Паспорт Асет Гишлуркаевой после штурма оказался залит кровью Последнее фото Асет
Но как только дом взорвали, мама Асет вместе с внуком уехала в Азербайджан. Именно там, в Азербайджане, все родственники террористов должны были получить обещанные деньги за «Норд-Ост» и жилье.
Печальный вывод: мать Асет уехала в Азербайджан, потому что знала, что нужно ехать именно туда, и, получается, врала, когда говорила, что не в курсе, куда собиралась ее дочь.
Впрочем, врали и все остальные родители…
Асет ехала в Москву не автобусом Хасавюрт — Москва, как большинство террористов. Ее вербовали и отправляли в столицу другие люди. И — другим маршрутом: Назрань (Ингушетия) — Питер — Москва. В Петербурге она жила почти месяц, морально готовилась к тому, что должно было случиться. Жила не одна, с двумя мужчинами, одной женщиной и маленьким ребенком. А за пару дней до «Норд-Оста» кураторы отвезли ее в Москву.
Малижа Мутаева
Мутаева Малижа Даудовна родилась 3 октября 1971 года в селе Валерик Ачхой-Мартановского района Чеченской республики. При себе имела билет на автобус по маршруту Махачкала — Москва отправлением 22 октября 2002 года.
Дом взорван российскими военными.
По неофициальной информации, родные Малижи проживают ныне в Азербайджане.
Малижа Мутаева — одна из немногих смертниц, представлявшая, что ждет ее в Москве Зарета Байракова
Байракова Зарета Долхаевна родилась 30 апреля 1976 года в Старопромысловском районе г. Грозного Чеченской республики. Регистрация: Грозный, ул. Маяковского, 136, кв. 30. Адрес недействителен. При себе имела автобусный билет Хасавюрт — Москва, продан 17.10.02, выезд 19 октября 2002 года.
В паспорт была вложена записка: «Сбор 27(21) октября 2002 ст. «Лужники».
Паспорт Зареты Байраковой
Зарета в зале «Норд-Оста» Байракова уже в морге Луиза Бакуева
34 года. Сестра известного боевика Бауди Бакуева.
Они — это тот самый «идеологический костяк» террористической операции на Дубровке. Те, которые знали, куда шли, и выбор свой делали осознанно. Почти все они — вдовы. Женщины со сложной судьбой.
Зарета Байракова, Малижа Мутаева, Асет Гишлуркаева — имели детей. Кто-то их потерял на войне, кто-то — оставил сиротами по доброй воле.
Эти женщины знали, ради чего идут на смерть. Знали, что взрывчатка не настоящая, потому-то даже не пробовали привести в действие взрывные устройства во время штурма. Грозя убить заложников, они не собирались убивать никого. Эти женщины рисковали лишь собственной жизнью.
Луиза Бакуева после штурма российского спецназа
Надеялись выйти живыми, что-то сделать ради своего народа, получить деньги и начать новую — свободную от войны — жизнь.
Они все обдумали, взвесили и решили. Они не оставили после себя никаких следов — их дома в Чечне уничтожены, а родные переехали в Азербайджан.
У всех у них были настоящие паспорта, но липовые регистрации. Идя на смерть, они позаботились о том, чтобы не подставить своих близких и дать им шанс быстро выехать из республики.
Они знали, на что шли… А вот остальные женщины оказались на «Норд-Осте» по ошибке. Они не хотели туда идти. Не хотели умирать. Просили своих родителей — вытащить, спасти, уберечь, — но их предали все, кому они верили.
Хадчат Ганиева
Ганиева Хадчат Сулумбековна родилась 1 апреля 1986 года в станице Ассиновская Ачхой-Мартановского района Чеченской республики. Имела 9 родных братьев и сестер. При себе имела временную регистрацию на имя старшей сестры Фатимы Ганиевой, что позволяет предположить, что ее сестра тоже была на «Норд-Осте», но все-таки смогла бежать.
Военные взорвали дом сразу же после «Норд-Оста».
По неофициальной информации, семья Ганиевых находится сегодня в Азербайджане.
Она лежит на полу ДК с открытыми глазами. Хрупкая, сложенная как подросток, с тонкими запястьями и щиколотками.
Хадчат была самой молодой из тех, кто был в те страшные дни на «Норд-Осте».
16 лет. Вдумайтесь, 16!
Я еду по Ассиновской, ища дом, где жила эта девочка. Машина тормозит перед грудой обломков. От забора остался причудливый каркас. Окна зияют пустотой.
— Аккуратней! — кричит мне сопровождающий. — В дом ни в коем случае не входи, там может быть все заминировано!
Но я все равно приоткрываю скрипучую дверь. В нос ударяет запах бараньих шкур и сыреющего дерева.
